Войны дронов. Как беспилотники стали определяющим фактором войны в Украине

Эволюция «скидов»: «Баба-Яга» и «Каратель» против российских войск

Еще в самого начала полномасштабной войны Украина начала массово применять сброс боеприпасов с беспилотников, чем до этого занимались лишь отдельные энтузиасты в рядах ВСУ. В условиях частого недостатка артиллерийских снарядов и других средств поражения «скиды», как их называют в украинской армии, стали использоваться не только для «свободной охоты» на россиян, но и для сопровождения украинской пехоты при штурме российских позиций.

Производство и разработка боеприпасов для дронов превратились в целую отрасль военной промышленности, причем достаточно распределенную, чтобы ее невозможно было парализовать российскими ракетными ударами. Изготавливаются боеприпасы повышенной мощности, как осколочные, так и кумулятивные, предназначенные для поражения бронетехники. На 3D-принтерах печатают хвостовые стабилизаторы для них, обеспечивающие ровный полет вниз без «кувырканий» и, соответственно, срабатывание носового взрывателя. Российские «волонтеры», поначалу отстававшие от украинцев, наверстывают упущенное и разворачивают собственное производство и логистику.

Помимо полукустарно изготовленных боеприпасов, широко используются и готовые решения: чаще всего гранаты ВОГ-17 для советского автоматического гранатомета АГС-17 или M430A1 для его американского прототипа Mk19. Иногда попытки добыть боеприпасы для БПЛА выглядят достаточно устрашающе для неподготовленного зрителя. Пример — видео, на котором один боец ВСУ держит артиллерийский снаряд (с выкрученным взрывателем), вставленный в реактивный снаряд РСЗО «Смерч» с кассетной боевой частью, а другой бьет по нему минометным снарядом. Как поясняют в комментариях, таким образом украинские военные собираются извлечь из ракеты «Смерча» суббоеприпасы, которых может насчитываться от 25 до 72, чтобы в дальнейшем использовать их для сбросов.

Вместе с боеприпасами эволюционировали и сами беспилотники-«бомбардировщики». Среди российских солдат вызывают трепет большие сельскохозяйственные дроны ВСУ, прозванные «Баба-Яга». Эти беспилотники отличаются достаточной грузоподъемностью, чтобы сбрасывать на противника минометные снаряды калибром 82 мм или противотанковые мины ТМ-62. Боеприпасы, сброшенные точно в цель, оказывают крайне разрушительное воздействие на российскую технику. Они способны уничтожать грузовики, легкобронированную технику вроде БТР и МТ-ЛБ и даже танки.

Кроме того, стороны адаптируют под сбросы беспилотники самолетного типа или создают новые модели специально для этой цели. Сперва россияне приспособили для этого «Орлан-10», но из-за неточности бомбометания (на видео с российской стороны ни одна бомба, по видимому, не попадает в цель) и тогдашнего дефицита «Орланов», необходимых для разведывательных задач, затея, судя по всему, не получила широкого распространения. По крайней мере, специальные боеприпасы, продемонстрированные недавно на построении двух новых полков спецназа «Ахмат», используются, судя по всему, для сброса с квадрокоптеров, а не с «Орланов». Дрон Punisher («Каратель») украинской разработки, видимо, оказался более результативным.

FPV-революция

Несмотря на эффективность «сбросов», наиболее весомый вклад в ситуацию на фронте за последний год внесли, пожалуй, не они, а FPV-дроны. Эта аббревиатура расшифровывается как First Person View — «вид от первого лица». Оператор такого беспилотника управляет им с помощью камеры, установленной по курсу движения, и специальных очков. Типичный FPV-дрон представляет собой квадрокоптер, оснащенный боеприпасом (например, противотанковой гранатой ПГ-7), который взрывается при соударении с целью. Важное преимущество таких беспилотников заключается в высокой точности поражения и способности залететь буквально «в форточку», что снижает эффективность укрытий.

В отличие от разведывательных квадрокоптеров (китайского Mavic и американского Autel, которые чаще всего закупаются в готовом виде), FPV-дроны собирают в мастерских из китайских комплектующих, что снижает их себестоимость. По данным одного из украинских производителей, она составляет от 11,5 тысячи до 27 тысяч гривен (от $300 до $700). Для сравнения, стоимость обычного, не высокоточного артиллерийского снаряда в Европе в начале года составляла €1285 ($1400), а сейчас доходит до €8600 ($9300).

Применение FPV-дронов на фронте началось еще в 2022 году и поначалу было достаточно ограниченным: практическая дальность устойчивой связи с оператором составляла не более 2 км. Тем не менее использование таких беспилотников быстро расширялось, вскоре оставив «сбросы» далеко позади (по крайней мере, если ориентироваться на количество геолоцированных видео). В дальнейшем благодаря специальным дронам-ретрансляторам дальность полетов удалось повысить, что позволило поражать ЗРК и РСЗО, которые могут находиться во многих километрах от фронта.

При этом наибольший урон беспилотники-камикадзе наносят, пожалуй, логистике: украинские операторы FPV-дронов развернули настоящий «буханкоцид», охотясь на российские микроавтобусы УАЗ, которые используются для перевозки различных грузов и личного состава в прифронтовой полосе. В то же время от FPV-дронов страдают и танки, в том числе западные — хотя пробить броню удается далеко не всегда.

Беспилотники-камикадзе позволяют и отражать атаки противника, и оказывать точечную огневую поддержку при штурме вражеских окопов. К недостаткам FPV-дронов можно отнести их недостаточную защищенность от средств РЭБ: в частности, можно лишить беспилотник управления или перехватить его видеоканал, отследив позицию операторов.

Тем не менее в целом эффективность FPV-дронов так велика, что западные аналитики (1, 2) видят в расширении их производства возможность для Украины пережить грядущий снарядный голод. Впрочем, даже они признают сложности с масштабированием производства: в Украине ощущается недостаток инженеров, а по оценкам представителей отрасли, производство FPV-дронов в России превосходит украинские показатели в шесть раз.

Украинский активист и волонтер Сергей Стерненко считает, что проблема в отсутствии системного подхода к новым дронам со стороны украинского военно-политического руководства, тогда как производство в России организовано под эгидой Минобороны. Он же рассказывает, что россияне, вступившие в гонку FPV-дронов позже Украины, сейчас в чем-то оказались впереди — в частности, в применении беспилотников с тепловизорами в ночное время, что ставит под угрозу и без того затрудненную логистику.

Важным фактором в применении FPV-дронов является и их психологический эффект, объясняет The Insider украинский предприниматель, наладивший массовое производство таких дронов в Украине: «Представьте себе картину: двое российских солдат в поле видят, как к ним подлетает дрон и выбирает, в кого из них он сейчас полетит, а они смотрят на него совершенно беспомощно. Такого рода видео публикуются сегодня в Telegram-каналах буквально каждый день. Понимание, что солдаты и техника перед такой угрозой совершенно беззащитны, деморализует воюющих». Предприниматель согласен, что если вначале войны Украина была на шаг впереди в производстве и применении FPV-дронов, то сейчас в России занялись этим на государственном уровне, а в Украине это до сих пор остается в основном делом рук волонтеров с их весьма скромными ресурсами.

БПЛА самолетного типа: закат «Байрактара», триумф «Орлана» и «Ланцета»

Сейчас трудно поверить, что всего два года назад, говоря о военных БПЛА, подразумевали чаще всего не коммерческие или самодельные квадрокоптеры, а относительно крупные беспилотники самолетного типа. Американские разведывательно-ударные дроны MQ-1 Predator и MQ-9 Reaper, патрулирующие небо Ближнего Востока и поражающие цели высокоточными ракетами Hellfire, стали одним из символов войны с терроризмом. От США старались не отставать и другие региональные игроки, в частности Иран, Турция и Россия.

При этом, как пишет военный эксперт Павел Лузин, ударные возможности российских беспилотников оставляли желать лучшего, зато программа разведывательных БПЛА развивалась в течение многих лет. Беспилотники семейства «Орлан» и «Форпост» (лицензионная копия израильского IAI Searcher) активно применялись в Украине и Сирии с середины 2010-х годов. Тем не менее на момент полномасштабного вторжения обеспечение российских войск разведывательными беспилотниками было явно недостаточным, а процесс от обнаружения цели до ее поражения (в США обозначается термином kill chain) — неоправданно затянутым.

Украина, вырвавшаяся вперед в области применения коммерческих БПЛА, была вынуждена, напротив, догонять Россию в сфере боевых разведывательных и ударных беспилотников. Определенные шаги предпринимались еще до большой войны: закупленные в Турции Bayraktar TB2 впервые показали публике на параде в августе 2021 года, а уже в октябре один из таких дронов был впервые применен на Донбассе, поразив артиллерийскую батарею «ДНР». Разрабатывались и отечественные аналоги «Орлана», в частности «Лелека», «Фурия» и PD-1. Однако масштабное производство подобных беспилотников было развернуто только после начала полномасштабной войны, причем зачастую в порядке частной инициативы.

Именно с недостатком разведывательных БПЛА был связан бум на квадрокоптеры по обе стороны фронта. Тем не менее коммерческие дроны, при всей полезности на низовом уровне, не в состоянии полностью заменить полноценный разведывательный беспилотник, который может находиться в воздухе по много часов и залетать на десятки километров в тыл противника. Для обеих сторон такие БПЛА незаменимы при корректировке огня высокоточных дальнобойных средств поражения, например РСЗО HIMARS или ОТРК «Искандер».

На этом фоне практически незамеченным прошел закат тяжелых ударных БПЛА — тех же «Байрактаров», которые в хаосе начала войны достаточно часто поражали колонны российской техники. В честь беспилотника слагали песни, называли детей, а также лемура в киевском зоопарке. Однако после того как фронт относительно стабилизировался, россиянам удалось, наконец, развернуть на оккупированных территориях эшелонированную систему ПВО, после чего в сети стало появляться все больше кадров (1, 2, 3, 4, 5) сбитых турецких беспилотников.

Тихоходные «Байрактары», достигавшие успехов в условиях слабой или неэффективной ПВО противника, оказались относительно легкой добычей для российских ЗРК. Последнее значительное применение Bayraktar TB2 имело место во время битвы за остров Змеиный, где российская ПВО была относительно слабой, но и там беспилотники несли потери. Американский военный эксперт Сэмюэл Бендетт рассказывает, что роль оставшихся «Байрактаров» свелась к разведывательной: их продвинутая оптика позволяет в том числе корректировать атаки других беспилотников.

Похожая незавидная судьба ожидала российские ударные БПЛА «Орион», которые должны были стать ответом «Байрактару», хотя их применение эпизодически продолжается — в июле один из них рухнул неподалеку от Таганрога Ростовской области. Однако в целом Россия сохранила лидерство в применении оперативно-тактических БПЛА — это признает, в частности, командир 3-й отдельной штурмовой бригады ВСУ Андрей Билецкий.

По его словам, «Орлан» превосходит западные и украинские образцы, плохо поддается украинским средствам РЭБ, а его присутствие в воздухе в качестве разведчика и корректировщика артиллерии парализует работу артиллерийских систем и логистики ВСУ. При этом в ВСУ продолжают использовать крылатых разведчиков, например «Фурию», в том числе для корректировки артиллерийского огня. В небе над фронтом так много разнообразных беспилотников, что украинские Telegram-каналы публикуют специальные методички, чтобы украинские зенитчики, охотясь за российскими БПЛА, не сбивали своих.

С российской стороны, помимо «Орлана», широко распространены также Supercam и Zala. Последние представляют такую значительную опасность, что на их расчеты не жалеют ракет РСЗО HIMARS. Дело в том, что основная роль Zala — поиск целей и корректировка беспилотников-камикадзе «Ланцет», также одного из самых успешных изделий «довоенного» российского ВПК.

В условиях, когда западные артиллерийские системы превосходят российские и советские по дальности и точности, «Ланцет» стал едва ли не единственным действенным средством контрбатарейной борьбы (1, 2, 3). Только в ноябре, согласно опубликованным видеозаписям, эти беспилотники уничтожили как минимум 27 единиц техники ВСУ, в том числе 12 различных артиллерийских систем.

Известны также случаи (1, 2) поражения «Ланцетами» украинских самолетов на прифронтовых аэродромах в десятках километров от линии фронта. Судя по некоторым кадрам, украинские конструкторы ведут работы над собственной версией «Ланцета», однако первые образцы (как, впрочем, и оригинал) далеко не всегда попадают в цель.

Стратегические БПЛА: «Шахед», «Бобер» и «укрошахед»

Применение БПЛА в российско-украинской войне не ограничивается полем боя и неглубоким тылом. Обе стороны применяют беспилотники, которые можно отнести к стратегическому уровню, поскольку они способны наносить удары по объектам практически на всей территории Украины и в значительной части европейской России.

Еще осенью прошлого года Россия стала применять по территории Украины иранские беспилотники-камикадзе типа «Шахед». Поначалу эти беспилотники пытались применять на поле боя, но, по данным США, они не оправдали возложенных ожиданий, так что целями стали объекты в украинском тылу. Это не удивительно, ведь в отличие от того же «Ланцета», иранские дроны не поддерживают связи с оператором, а летят по заранее запрограммированной траектории в заданную точку.

Несмотря на это, по крайней мере поначалу «Шахеды» практически беспрепятственно долетали даже в центр украинской столицы, где полицейские вели по ним огонь из автоматов. Со временем противодроновая оборона совершенствовалась, и год спустя украинское командование Воздушных сил отчитывалось о 74 сбитых беспилотниках из 75, летевших на Киев. Тем не менее «Шахедам» все еще удается поражать как военные, так и гражданские объекты, в частности склады боеприпасов и военные аэродромы, а также инфраструктуру экспорта сельхозпродукции.

Видимо, российское командование осталось довольно применением «Шахедов» в стратегической роли — не в последнюю очередь в силу их дешевизны относительно крылатых и баллистических ракет (а также по сравнению с ракетами, которыми их приходится сбивать). Во всяком случае, об этом говорит локализация производства этих дронов в России под названием «Герань».

Речь идет не просто о копировании иранского продукта, но и о внесении важных изменений: например, установке российской антенны «Комета-М», предназначенной для противодействия средствам РЭБ, которая превосходит иранский аналог. Кроме того, беспилотники оборудуют более мощной боевой частью, а также модемами с SIM-картами украинского оператора «Киевстар».

Как и в случае с «Ланцетами», украинские разработчики БПЛА стараются ответить россиянам симметрично. О создании дальнобойных беспилотников государственный «Укроборонпром» сообщал еще в октябре 2022 года — сейчас, как утверждается, проект уже пошел в серийное производство. Параллельно велась разработка и волонтерских проектов, наиболее известный из которых — «Бобер», созданный на средства, собранные волонтером Игорем Лаченковым. По всей вероятности, именно такие дроны неоднократно (1, 2) появлялись в небе над Москвой.

Помимо ударов по российской столице, которые носят скорее психологическое значение, украинские беспилотники поражали достаточно важные российские военные объекты. Наиболее впечатляющими стали «прилеты» по аэродромам в Псковской и Рязанской областях, где были поражены российские стратегические бомбардировщики-ракетоносцы Ту-22М3.

В то же время в ГУР и СБУ обещают симметричный ответ на возможное возобновление ударов по энергетической инфраструктуре Украины. Судя по всему, этот ответ может быть симметричным вплоть до конструкции дронов — на следующий день после массированного налета на Киев в российском небе заметили аппараты, похожие на «Шахеды».

Как борются с дронами

Исторически появление на поле боя любого нового оружия стимулирует разработку средств борьбы с ним: против танков создавали противотанковые пушки и гранатометы, против самолетов — зенитные орудия и радары, против подводных лодок — сонары и глубинные бомбы. Разнообразные БПЛА российско-украинской войны не исключение, но разработчики самих дронов, в свою очередь, стали совершенствовать их для защиты от новых угроз. Этот «поединок меча и щита» продолжается до сих пор.

Средства борьбы с дронами можно разделить на пассивные и активные. К первым относятся разнообразные средства защиты, которые не позволяют беспилотнику уничтожить цель. Вторые — это средства ПВО и радиоэлектронной борьбы, цель которых — сбить или подавить вражеские БПЛА. Чаще всего такие средства не используются поодиночке, а дополняют друг друга.

«Мангалы»

Самое известное пассивное средство защиты — так называемый «мангал». Впервые такие конструкции появились на российских танках еще до полномасштабного вторжения в Украину. Судя по всему, тогда они были предназначены для защиты от ПТРК Javelin, уже стоявших к тому времени на вооружении ВСУ, ракеты которых заходят на цель сверху. Эффективность их, вероятно, оставляла желать лучшего, однако впоследствии они пригодились против «скидов» с украинских дронов. С распространением последних «мангалы» стали появляться не только на танках, но и на другой технике.

Впоследствии россияне стали устанавливать козырьки на новые и модернизированные танки уже на заводе, где они получили название «Модуль динамической защиты „Крыша”». Кроме того, Главное автобронетанковое управление Минобороны стало выпускать рекомендации (1, 2) по установке защитных экранов в полевых условиях. Можно заметить, что схемы предполагают монтирование защиты не только сверху, но и сбоку, что связано с распространением FPV-дронов. С другой стороны, забавно, что в методичке присутствует рекомендованная схема для экранирования достаточно редкого бронеавтомобиля «Шквал», но отсутствует таковая, например, для тех же «буханок», которые, несмотря на распространенность на фронте, официально не числятся на балансе ВС РФ.

Также стоит отметить, что экранирование мешает эвакуироваться из подбитой машины через люк в башне, за что такие конструкции также называют (1, 2) «противос***ывательными». Некоторые исполнения (1, 2) и вовсе снижают боевые качества машины, лишая возможности вращать башню (впрочем, в случае с Т-62 это не так критично, так как такие устаревшие танки чаще всего не участвуют в боях на передовой, а используются как импровизированные САУ). При этом до сих пор непонятно, насколько хорошо такие экраны защищают от беспилотников, хотя определенные свидетельства (1, 2) в пользу их эффективности есть.

Украинские танки с «мангалами» практически не встречаются (хотя это может измениться с распространением в ВС РФ «сбросов» и FPV-дронов). Строительством защитных конструкций в ВСУ чаще всего занимаются артиллеристы, возводя целые противоланцетные «шалаши» вокруг орудий. По крайней мере, в данном случае доподлинно известно, что сетка действительно способна остановить полет беспилотника.

Кроме того, конструкцию можно накрыть камуфляжной сетью, чтобы замаскировать позицию с воздуха. Правда, в последнее время говорилось о появлении «Ланцета» с боевой частью, формирующей «ударное ядро», которое, в отличие от кумулятивной струи, невозможно задержать с помощью сетки. В Украине также разработали подобную модификацию БЧ американского беспилотника (видимо, речь идет о Switchblade 300).

Фальшивые танки

К «пассивным» средствам защиты также следует отнести макеты различной техники, применяемые обеими сторонами. Подобные меры принимаются столько, сколько существует авиация, однако в наши дни задача усложняется тем, что камера беспилотника-разведчика четко видит все детали, поэтому макеты необходимо выполнять близко к оригиналу, а саму позицию обустраивать так, чтобы она выглядела обжитой (например, разбрасывать вокруг снарядные ящики и гильзы).

Для ВСУ макеты изготавливаются как за рубежом, так и внутри страны. Выглядят они достаточно реалистично (за некоторыми исключениями), так что операторы «Ланцетов» неоднократно не только попадались на приманку, но и выкладывали видео уничтожения ложных целей в интернет (1, 2, 3, 4). Качество российских макетов, как правило, оставляет желать лучшего (1, 2), однако даже такие конструкции могут ввести в заблуждение (1, 2) аэроразведчиков противника.

Дедовские зенитки, пулеметы Максима и обычное стрелковое оружие

К активным средствам борьбы с дронами относятся системы ПВО и РЭБ. Разнообразие средств ПВО, применяемых для нейтрализации беспилотников, поражает воображение. Современные ЗРК, предназначенные для противодействия самолетам и крылатым ракетам противника, оказались малопригодны для борьбы с небольшими и малозаметными дронами. Однако в силу низкой скорости и уязвимости беспилотников выяснилось, что для борьбы с ними подходят «дедовские» методы.

Неожиданно хорошо проявили себя немецкие ЗСУ Gepard 1960-х годов разработки благодаря наличию РЛС и компьютеризованной системы управления огнем. Если «Гепарда» под рукой нет, можно воспользоваться советской ЗСУ «Шилка» (в том числе в польской модификации Biala) или пойти по неочевидному российскому пути, ставя на МТ-ЛБ морские зенитные орудия или пулеметы на корме для защиты от FPV-дронов. Скорее в качестве курьеза можно выделить «воздушные тараны», когда оператор дрона, встретив над полем боя вражеский беспилотник, пытается войти с ним в контакт и сбить, при этом рискуя потерять собственный (зачастую дорогой) аппарат.

Зачастую на помощь приходят совсем старые методики, такие как заградительный огонь из стрелкового оружия. После начала налетов «Шахедов» в украинских соцсетях стала распространяться методичка по выбору точки прицеливания для поражения дрона-камикадзе. Похожие (хотя и куда менее подробные) пособия раздавали советским солдатам во время Второй мировой.

Одиночному стрелку сложно поразить летящий беспилотник, особенно ночью (хотя при помощи тепловизора возможно и это, как выяснили россияне в борьбе с «Бабой-Ягой»), однако создание на пути дрона шквала из пуль позволяет его сбить. Еще одно средство ПВО, возрожденное из архивных кинохроник, — многоствольные установки, собранные из пулеметов Максима (ранее стоявшие на вооружение советской и финской армий).

Эти и другие украинские средства ПВО объединены в мобильные группы, которые оперативно выезжают на маршруты полета «Шахедов», для удобства стрельбы подсвечиваемых прожекторами, как во время бомбардировок Лондона в 1940-х годах. Россияне, в свою очередь, возрождают «зенитные башни», использовавшиеся для обороны немецких городов от налетов союзников, — только теперь вместо зенитных орудий на башни вокруг Москвы водружают ЗРПК «Панцирь».

Радиоэлектронная борьба

Однако наряду с «дедовскими» способами противодействия дронам активно распространяются и современные, в первую очередь средства РЭБ. Здесь у россиян также имелась значительная фора, поскольку «большие» средства РЭБ развивались в России в течение последних десятилетий. Однако мощных систем оказалось недостаточно на тысячи километров фронта: даже с таких важных направлений, как левобережье Днепра, российские солдаты пишут, что «нашего РЭБа то ли нет, то ли [дронам ВСУ] просто пофиг на него».

Кроме того, они не всегда выполняют свою прямую функцию (характерный пример — уничтожение FPV-дроном комплекса РЭБ «Стриж», предназначенного для борьбы с беспилотниками). Когда же российский РЭБ работает, его жертвами зачастую становятся «наши самолеты и коптеры». Однако, несмотря на вышеперечисленные недостатки, весной британские эксперты оценивали, что на работу РЭБ приходится значительная часть потерь украинских беспилотников, которые составляют до 10 тысяч дронов в месяц.

Тем не менее упомянутая нехватка «больших» систем вынуждает российских и украинских военных обзаводиться малым, или «окопным», РЭБ, покупая его за свой счет или получая от волонтеров. Раньше всего в этой категории распространились электромагнитные противодроновые ружья, которые могут прервать связь беспилотника с оператором. Потерявший управление дрон часто зависает на одном месте, после чего его достаточно легко сбить из стрелкового оружия или даже палкой.

Впрочем, противодроновое ружье не дает стопроцентной гарантии нейтрализации вражеских коптеров, а также малоэффективно против FPV-дронов, которые заходят на цель быстро и с неожиданных углов. Поэтому военные стремятся приобрести «купольные» средства РЭБ, действие которых распространяется во все стороны. Достаточно широко известный пример — российские системы «Волнорез» и «Тритон», рекомендованные к установке на бронетехнику наряду с защитными экранами.

Тем не менее даже бронетехника с установленным РЭБ не будет полностью защищена от ударов беспилотников. Согласно оценке украинского военного специалиста Сергея «Флэша» Бескрестного, средняя эффективность таких решений составляет 30–35%. Задача усложняется тем, что противник может просто поменять частоты, на которых работают FPV-дроны, после чего бо́льшая часть средств РЭБ окажется бесполезной.

По его же данным, ВСУ обеспечены системами разных уровней не более чем на 20%. Одно из решений проблемы, по мнению Бескрестного, — анализаторы частот, которые хотя и не защищают от беспилотников, но помогают распознать их присутствие по частоте, на которой действует каждый из них. Подобные системы распространяют и российские провоенные волонтеры.

Недостаток средств РЭБ на фронте может объясняться в том числе и тем, что они активно используются для обороны тыловых объектов от стратегических беспилотников. Российское Минобороны регулярно отчитывается о подавлении дронов ВСУ над территорией России и Крыма средствами радиоэлектронной борьбы. Чем это может обернуться, известно по примеру, когда потерявший управление (видимо, из-за воздействия РЭБ) беспилотник-камикадзе попал в жилой дом в Туле. В Украине, в свою очередь, создают систему «Покрова», которая должна защитить украинские города от дронов и крылатых ракет за счет подавления или спуфинга (то есть подмены координат) систем GPS-навигации.

Подводя итог, можно сказать, что как самые разнообразные дроны, так и средства борьбы с ними постоянно развиваются, преображая некоторые аспекты войны до неузнаваемости. Об этом процессе можно рассказывать бесконечно — например, в этой статье не затронуты обширные темы морских и наземных беспилотников. Хотя представление об абсолютном господстве дронов на поле боя может быть несколько переоценено, нельзя отрицать их значительного влияния на боевые действия — как и того, что превосходство в БПЛА той или иной стороны увеличит ее шансы на победу. Причем это касается не только российско-украинской войны, но и любых других потенциальных будущих конфликтов.