Лучший адаптированный сценарий. Как российская армия извлекла уроки из ошибок и изменила тактику в Украине

Нынешний доклад Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI) — не первое крупное исследование на эту тему. Не так давно эксперты института публиковали анализ российских «гибридных» операций и обзор угроз украинской ядерной инфраструктуре.

Авторы исследования, опираясь на поездки в Украину, а также интервью с бойцами и офицерами ВСУ, изучили, как российские войска пытаются адаптироваться к изменившимся условиям. Доклад касается в первую очередь изменений на тактическом (низовом) уровне. Отдельные главы посвящены российской пехоте, артиллерии, бронетехнике, авиации и т.д.

Пехота: от «штурмовой» до «расходной»

К началу вторжения в Украину российские сухопутные войска в основном представляли собой классические механизированные подразделения, собранные в батальонные тактические группы (БТГр). Однако, как писали Роб Ли и Майкл Кофман, в структуре российских частей не хватало пехоты, что не позволяло обеспечивать прикрытие танков в бою, а БТГр оказались неэффективны из-за недостатка опыта командиров. Понеся тяжелые потери в боях 2022 года и пополнившись в период мобилизации, российская пехота кардинально изменилась.

В докладе говорится, что пехота оказалась разделена на четыре категории — «линейную», то есть «старые» механизированные части, которые сейчас в основном используются для удержания обороны, «специализированную» (снайперы, расчеты противотанковых комплексов, операторы ПТРК и тому подобное), «штурмовую» (предназначенную для штурма и захвата позиций противника) и «расходную», или «одноразовую» (используется для истощения обороны ВСУ и вскрытия огневых позиций).

О состоянии дел в «линейной» пехоте сейчас известно мало — по крайней мере, пока ВСУ не возьмутся всерьез прорывать российскую оборону. Пример «специалистов» — оперативно-боевое тактическое формирование «Каскад» (ранее входило в «народную милицию ДНР»), которое активно применяет разведывательные беспилотники и дроны-камикадзе. Там же, по слухам, проходят службу в комфортных условиях дети российских чиновников, желающие заработать статус «участников СВО». Зачастую они служат операторами беспилотников, которые россияне применяют всё активнее — над зоной интенсивных боевых действий, согласно докладу, часто летает от 20 до 50 дронов с обеих сторон на 10 километров фронта.

Российская «штурмовая» пехота уходит корнями в Первую мировую войну, когда немцы разрабатывали тактику выхода из позиционного тупика. Штурмовые отряды применялись в Красной армии во время Второй мировой войны и в обеих чеченских войнах. Принцип организации таких формирований не менялся более ста лет: бойцы действуют малыми группами, зачищая отдельные позиции и здания, основной упор делается на личную подготовку и превосходство в огневой мощи (за счет, например, гранат и минометов).

Самые известные российские «штурмовики» — наемники ЧВК Вагнера, которые пришли в Украину с опытом боев в Сирии и Ливии и принимали участие в штурмах Попасной, Углегорской ТЭС и Бахмута. В RUSI считают, что «штурмовыми» также считаются подразделения морской пехоты и ВДВ — последние, например, зимой и весной 2023 года занимались штурмовыми действиями в лесу юго-западнее Кременной. Однако отряды «Шторм» формируются и в обычных, «линейных» частях — об их структуре и подготовке писал офицер ВСУ, известный под ником Tatarigami_UA.

Появление «расходной» пехоты в RUSI называют «циничным, но последовательным» решением проблемы недостаточной подготовки российских пополнений. Основные ее источники — мобилизация (сперва в «республиках» Донбасса, а затем и в России) и вербовка заключенных (ранее в ЧВК Вагнера, а позднее — в части Минобороны). Чаще всего «расходников» отправляют в бой практически без подготовки и без вооружений, кроме стрелкового оружия. Именно насчет таких формирований поступает больше всего жалоб самих мобилизованных и их родственников.

Как говорится в докладе RUSI, «расходную» пехоту всегда отправляют в бой первой, зачастую под воздействием амфетаминов и других наркотических веществ — об этом говорят украинские военные как в интервью авторам доклада, так и в открытых источниках. Группы мобилизованных или заключенных наступают одна за другой, неся огромные потери, пока им не удастся выявить слабые места в украинской обороне или закрепиться ближе к позициям ВСУ, вырыв окопы для «специалистов» и «штурмовиков» — эту тактику в российской армии прозвали «мясные штурмы». Затем, после артиллерийского обстрела, штурмовая пехота выдвигается на позиции, стремясь атаковать с флангов и «свернуть» оборону противника. В случае успеха захваченные окопы занимает «линейная» пехота.

«Расходные» российские мобилизованные жалуются на отправку на штурм под Донецком без подготовки:

Такая циничная тактика приносит свои плоды: несмотря на чудовищные потери «расходников», «специалисты» и «штурмовики» подвержены меньшим рискам, а значит, сохраняют боевой опыт. Впрочем, как говорится в докладе, бывает и так, что в результате просчетов или плохой разведки штурмовые группы сами несут значительные потери. Более того, неравномерная подготовка часто стирает разницу между категориями бойцов (например, в последнее время так называемые отряды «Шторм Z» Минобороны стали укомплектовывать заключенными и направлять в бой без особой подготовки).

Говоря о российской пехоте в обороне, авторы доклада отмечают, что россияне довольно быстро окапываются на свежезанятых позициях (на оборудование ротного опорного пункта уходит 12 часов), минируют подходы к окопам, а в случае утраты позиций наносят по наступающим артиллерийские удары и нередко дерзко контратакуют.

Российская оборонительная позиция на Запорожском направлении:

При этом в докладе отмечается, что, судя по всему, боевой дух российской пехоты оставляет желать лучшего. Такой вывод авторы делают, в частности, из роста случаев самовольного оставления части, а также ситуаций, когда россияне бросают товарищей на поле боя. Однако в обороне российские силы по-прежнему относительно стойкие, хотя и страдают от низкого качества низового командования и отсутствия горизонтальных связей между подразделениями, что может привести к хаосу и утрате координации во время украинского наступления.

Инженерные войска: неоправданно мало внимания

По мнению авторов доклада, российским инженерным войскам уделяют неоправданно мало внимания, хотя, в отличие от других родов войск, они в основном справляются со своими задачами по минированию и оборудованию долговременных линий обороны. Принцип их создания не особо изменился со времен Холодной войны — позиции в несколько линий перемежаются препятствиями, вроде противотанковых рвов или «зубов дракона». Опорные пункты оборудуются в лесопосадках и на возвышенностях так, чтобы открытое пространство перед ними простреливалось. На третьей линии располагаются позиции для резервов и бронетехники. Командные пункты чаще всего создаются под землей и бетонируются. Перед линиями обороны, особенно в естественных «бутылочных горлышках», где противнику придется скапливаться, создаются минные поля.

Устройство одной из таких оборонительных линий в районе Токмака Запорожской области подробно разобрал OSINT-аналитик Паси Паройнен:

Также в докладе отмечается, что россияне хорошо справляются с наведением мостов. Переправы разворачиваются довольно быстро, а нехватки понтонов явно не наблюдается (хотя сами операции по переправе, по выражению авторов, «демонстрируют серьезные недостатки» — вероятно, имеется в виду в том числе провал переправ в районе Мощуна под Киевом и Белогоровки Луганской области). Россияне настолько уверены в своих возможностях, что уничтожают мосты в украинском тылу, если им это удается, не заботясь о том, чтобы сохранить их для собственного наступления — ведь они всегда могут навести новый. Например, совсем недавно российские войска уничтожили дамбу Карловского водохранилища, по которой шло снабжение украинских сил в Донецкой области, поставив под угрозу затопления три поселка.

Артиллерия: «снарядный голод» вносит изменения

Ствольная и ракетная артиллерия — основа основ советской, а потом и российской армии, начиная как минимум со Второй мировой войны. Россияне, как сказано в докладе RUSI, до сих пор оказывают с ее помощью наибольшее воздействие на поле боя, однако тактика применения артиллерии в российской армии сильно изменилась. Не в последнюю очередь это связано со «снарядным голодом» — если в 2022 году россияне выстреливали от 20 до 60 тысяч снарядов в день, то теперь число выстрелов редко превышает 24 тысячи в сутки. На отдельных участках эта разница может быть еще более разительной. Так, Andrew Perpetua — украинский пользователь Twitter, знакомый с ситуацией на фронте, писал в декабре прошлого года, что плотность российского огня в Бахмуте вдесятеро меньше, чем была в Попасной.

По украинской оценке, которая приводится в докладе, сейчас Россия производит около 2,5 млн снарядов в год, и это число может возрасти. Однако оно всё еще не покрывает текущих потребностей — в 2022 году российская артиллерия потратила 12 млн снарядов, а в этом году при текущих темпах стрельбы должна выпустить 7 млн. Ощутимо меньше стало пусков реактивных систем залпового огня, которые активно применялись в начале вторжения, что также может свидетельствовать о нехватке боеприпасов. Кроме того, россияне больше не могут накапливать снаряды у линии фронта из-за ударов РСЗО HIMARS по складам боеприпасов.

Авторы доклада выявили самые разнообразные формы адаптации российской артиллерии к новым условиям. Тактики «кочующего орудия», «блуждающего взвода» и «зонтичного прикрытия» позволяют концентрировать удары и при этом уходить от украинского контрбатарейного огня. Особое внимание уделяется «немедленной ценности» и «весу залпа» — обстрел должен получиться как можно более своевременным (например, сразу перед атакой) и сконцентрированным по времени. Также россияне стали концентрировать артиллерию в артиллерийских тактических группах (а не разбрасывать ее по БТГр, как в начале вторжения) и активнее применять «разведывательно-огневые контуры» на основе беспилотников «Орлан-10» и коммерческих дронов, которые должны ускорять время реакции от обнаружения до поражения цели. Кроме того, шире стала использоваться автоматизированная система управления «Стрелец», которую российские артиллеристы в феврале 2022 года по большей части не имели или игнорировали. Наконец, всё чаще для контрбатарейной борьбы применяются беспилотники-камикадзе «Ланцет» и корректируемые артиллерийские снаряды «Краснополь» с лазерным наведением (цель «подсвечивает» лазером беспилотник «Орлан-30» — их украинцы время от времени сбивают).

Поражение украинской артиллерийской установки высокоточным 152-мм снарядом «Краснополь»:

Один из важных моментов, выделенных авторами доклада, который может сказаться на украинском наступлении, состоит в том, что россияне активно применяют артиллерию не только в наступлении, но и в обороне. Известны случаи огневого поражения украинской техники на исходных позициях для атаки. Бывает, что россияне специально оставляют позицию, чтобы потом нанести артиллерийский удар по силами противника, которые ее займут, — последствия применения такой тактики недавно демонстрировали (осторожно, видео может шокировать) во время украинских контратак под Бахмутом.

Бронетехника: «танки с танками не воюют»

В начале войны российские войска использовали бронетехнику ротными группами в составе БТГр для ударов на оперативную глубину (то есть на десятки километров вглубь обороны противника), как это предписывает стандартная доктрина применения танковых и механизированных соединений. Такая тактика без соответствующего снабжения, связи и разведки привела к огромным потерям (например, согласно документам, опубликованным украинской разведкой, 1-я танковая армия только за первые две недели войны лишилась 308 единиц техники, а входивший в ее состав 1-й танковый полк под командованием сына знаменитого генерала Лапина потерял почти половину танков). Во время «битвы за Донбасс» группы бронетехники пытались прорывать оборону там, где это представлялось выгодным, но впоследствии, как считают в RUSI, пришлось отказаться и от этой тактики — последнее известное ее применение отмечалось под Угледаром зимой 2022–2023 гг., где на украинских минных полях остались десятки единиц бронетехники.

Теперь, говорится в докладе, россияне используют танки в основном для огневой поддержки и стрельбы с дальней дистанции. В частности танки часто ведут огонь с закрытых позиций, то есть «за горизонт», когда расчет не видит цель. В таком качестве (фактически, хорошо бронированных и мобильных самоходных артиллерийских установок) танки применяют чаще всего либо на второстепенных направлениях, куда не выделяют достаточно артиллерийских боеприпасов, либо там, где недостаточно плотности ПВО, чтобы прикрыть хуже защищенные артиллерийские орудия. Стоит отметить, что эту практику критиковал известный блогер и военнослужащий 2-го армейского корпуса ВС РФ Андрей «Мурз» Морозов — по его мнению, она приводит к износу стволов, что неизбежно скажется на будущих столкновениях с новыми западными танками ВСУ.

Танк 291-го мотострелкового полка 42-й мотострелковой дивизии ведет огонь с закрытой позиции:

Кроме того, танки выполняют роль своего рода «снайперской» огневой поддержки — оптика и системы управления огнем позволяют современным моделям поражать цели (например, опорные пункты или технику противника) на расстоянии до двух километров. Наконец, авторы выделяют своеобразные танковые «налеты» — когда одиночный танк выезжает на огневую позицию и открывает огонь по пехоте во время ротации («пересменки» на позициях), особенно в ночное время. Для этого, согласно докладу, особенно подходят Т-80БВМ с их продвинутыми тепловизорами.

В таком качестве, подчеркивают авторы доклада, вполне могут применяться даже старые танки Т-62 и Т-54/55, появление которых на фронте стало предметом насмешек в соцсетях. Собственно, это уже происходит — по данным канала «Танки. История и современность», Т-54Б поступили на фронт в гаубичный дивизион, где используются как САУ. Подобным образом, по мнению RUSI, морально устаревшие танки могут применяться и в городских боях, где будут выполнять роль штурмовых орудий для разрушения зданий и укреплений. В силу короткой дистанции боев современные машины даже не имеют особого преимущества в городской среде перед танками времен холодной войны (что, впрочем, не мешает задействовать первые при штурме городов, несмотря на риски поражения с близкого расстояния).

Давняя советская мудрость «танки с танками не воюют», похоже, работает и в российско-украинской войне. Как говорится в докладе, такие столкновения происходят очень редко, чаще всего — на расстоянии меньше километра, и во многом зависят от того, кто выстрелит первым. Украинские танкисты обнаружили, что российский танк можно уничтожить выстрелом под башню или перебить ему гусеницу, в результате чего экипаж чаще всего покидает машину. Российские же танкисты, в свою очередь, достаточно успешно защищают свои танки дополнительной динамической защитой, специальными покрытиями, которые затрудняют обнаружение в инфракрасном диапазоне (вроде комплекса средств снижения заметности «Накидка»), а также модифицируют моторно-трансмиссионное отделение так, чтобы усложнить задачу некоторым противотанковым средствам с тепловым наведением. Кроме того, часто российские танки выходят на боевые задачи в утренние или вечерние часы, когда в тепловом диапазоне они сливаются с окружающей средой.

Трофейный Т-90М «Прорыв» с комплектом снижения заметности «Накидка»:

Наконец, позиционный характер войны привел к тому, что захватывать танки и другую бронетехнику в качестве трофеев стало сложнее. В докладе говорится, что бывают случаи, когда вокруг брошенных танков разворачиваются серьезные бои за «право» их эвакуировать. Чаще всего российское превосходство в артиллерии не позволяет украинцам отбуксировать российские танки с поля боя, поэтому их приходится уничтожать, чтобы те не достались и россиянам, — например, при помощи сброса боеприпасов с квадрокоптеров.

Средства радиоэлектронной борьбы: не отличая своих от чужих

Только спустя значительное время после начала полномасштабного вторжения стало известно (например, из доклада аналитического центра CNA), что в первые дни российские системы радиоэлектронной борьбы смогли внести хаос в работу украинских средств ПВО и фактически ослепить многие радары, что позволяло российским ВКС наносить удары в украинском воздушном пространстве и сделало возможным воздушный десант на аэродром Гостомель. Сейчас такие системы продолжают работать на передовой — по оценкам исследователей, россияне размещают не менее одного комплекса РЭБ на 10 километров фронта. В основном они охотятся за дронами — на работу систем РЭБ приходится значительная часть потерь украинских беспилотников, которые составляют до 10 тысяч в месяц. Здесь стоит отметить, что ВСУ осознают важность РЭБ и активно охотятся за этими комплексами.

Отдельно в докладе отмечается, что российские средства РЭБ не предпринимают никаких усилий, чтобы отличать своих от чужих. К чему это приводит, можно прочитать в Z-каналах, где авторы жалуются на работу российской РЭБ, из-за которой зачастую невозможно поднять свои же беспилотники, чтобы навестись на украинскую артиллерию.

Кроме того, российские радиоэлектронные средства занимаются подавлением или перехватом украинских переговоров по радио, в том числе шифрованных. В докладе упоминается эпизод, когда российский штаб предупредил свои силы о готовящемся обстреле после того, как украинцы по радио запросили поддержку артиллерии. Разумеется, украинские средства РЭБ не остаются в долгу: бывший командир сепаратистов, а ныне замглавы «Росгвардии ДНР» Александр Ходаковский упоминает случай, когда его подразделение перехватило украинские переговоры и обнаружило, что украинцы обсуждали данные из российского радиообмена, ранее перехваченного ВСУ.

Помимо крупных и дорогих средств РЭБ, россияне используют для борьбы с дронами, например, противодроновые ружья, которые, как говорится в докладе, есть уже на уровне взводов. Впрочем, стоит отметить, что по большей части они покупаются на средства волонтеров, а на некоторых участках, например, на границе, жалуются на их серьезную нехватку.

ПВО: без адаптации к новым угрозам

В начале полномасштабного вторжения российские средства противовоздушной обороны действовали крайне неорганизованно, что давало возможность украинским ВВС и дронам поражать их на марше. Впоследствии россиянам, как пишут в докладе, удалось ограничить действия украинской авиации (отметим, что весомым исключением стали полеты украинских вертолетов в осажденный Мариуполь). С тех пор россияне постепенно приводили свою систему ПВО в порядок, однако она всё еще с трудом справлялась с новыми угрозами, например, с ракетами РСЗО HIMARS или противорадиолокационными ракетами AGM-88 HARM.

С осени 2022 года, пишут эксперты RUSI, Россия серьезно улучшила работу своих средств ПВО. Крупные логистические и командные центры прикрыты комплексами С-400 и С-300ВМ, к их радиолокационным станциям подключены ЗРК средней и малой дальности «Тор» и «Панцирь», что улучшает ситуационную осведомленность расчетов последних. Для ограничения действий украинской авиации, которая приучилась летать максимально низко, используются всевысотные РЛС «Подлет-К1». В результате россиянам удается поражать большую часть AGM-88 HARM и значительную часть ракет HIMARS. В докладе также упоминается случай, когда ракетой ПВО с расстояния в 150 километров был поражен украинский самолет, хотя он летел на малой высоте, вне зоны обнаружения большинства радаров. Серьезную опасность представляют и российские истребители Су-35С с дальнобойными ракетами Р-37, одна из которых сбила украинский самолет на расстоянии 177 километров.

Обломки ракеты AGM-88 HARM, сбитой в Макеевке под Донецком:

В докладе отмечается, что российская ПВО существенно лучше справляется с прикрытием статичных позиций, чем с защитой наступающих частей. Кроме того, российские ЗРК довольно часто открывают огонь по своим (автор канала FighterBomber и вовсе считает, что «наша ПВО — злейший и опаснейший враг для нашей авиации»). Наконец, как считают в RUSI, российские зенитчики по-прежнему тяжело адаптируются к новым угрозам. Примерами этого, пожалуй, могут служить массовое успешное применение украинцами дешевых FPV-дронов-камикадзе, а также недавний громкий дебют дальнобойных крылатых ракет Storm Shadow.

Авиация: дальние удары

Авторы доклада пишут, что самолеты Воздушно-космических сил (ВКС) РФ уже более года не осмеливаются залетать глубоко в воздушное пространство Украины из-за работы ПВО. Приоритет по-прежнему отдается ударам дальнобойными крылатыми ракетами, в первую очередь с турбовинтовых стратегических бомбардировщиков Ту-95. По приведенной в докладе оценке, российская промышленность выпускает порядка 40 ракет в месяц. Хотя каждый Ту-95 может нести от 6 до 16 таких ракет, перед большинством ракетных ударов с российских аэродромов взлетает гораздо больше бомбардировщиков, чем это необходимо. Пуски производят только некоторые из них, чтобы усложнить задачу украинским зенитчикам, а впереди ракет летят иранские дроны-камикадзе семейства «Шахед», которые должны выявить слабые места в украинской системе ПВО.

Больница в Днепре, разрушенная в результате российского ракетного удара:

Кроме того, россияне в последнее время стали широко применять авиабомбы ФАБ-500, оснащенные универсальным модулем планирования и коррекции (УМПК). Хотя они могут поражать цели на расстоянии до 70 км, в докладе отмечается, что эти бомбы не отличаются точностью (примеры этого можно найти в том числе и в Z-каналах). Тем не менее, они довольно часто поражают как военные, так и гражданские объекты — последнее отражено, например, в этом репортаже из Сумской области. Авторы доклада считают, что данные, собранные в ходе постоянного применения доработанных авиабомб, будут использованы при доработке модулей (к которым есть множество нареканий), и высказывают опасения, что при должной концентрации такие бомбы могут использоваться не только по тыловым объектам, но и на поле боя. Впрочем, Украине, по-видимому, есть что противопоставить если не самим бомбам, то их носителям: самолеты и вертолеты, сбитые в Брянской области 13 мая, предположительно, обеспечивали именно подобный бомбовый удар. По некоторым данным, они были сбиты из ЗРК Patriot американского производства.

Еще одна тактика применения авиации на малых высотах — пуски неуправляемых авиационных ракет С-8 с кабрирования (так называется метод, когда самолет или вертолет задирает нос, чтобы ракеты пролетели дальше). Такая тактика на первый взгляд выглядит неэффективной, однако авторам доклада известны случаи, когда пуски ракет с расстояния примерно 12 километров по группам украинских сил, готовящимся к атаке, давали достаточную концентрацию огня, чтобы привести к срыву наступления. В докладе отмечается, что удары с кабрирования особо полезны там, где у россиян наблюдается недостаток наземных систем огневого поражения (фактически, самолет или вертолет в таком случае представляет собой «летающую РСЗО», способную оказаться в нужное время в нужном месте). Стоит заметить, что такую тактику широко применяет и украинская авиация (для чего ВСУ недавно поставили 4000 американских неуправляемых авиационных ракет Zuni).

Российские вертолеты Ка-52 и Ми-35М выполняют пуски ракет с кабрирования:

В целом авторы доклада считают, что спустя больше года полномасштабной войны российские ВКС и армейская авиация остаются серьезной силой, способной нанести значительный урон ВСУ, пусть и ценой собственных тяжелых потерь. Это должно влиять на планирование украинских наступательных операций, тем более что украинцы испытывают те же сложности с прикрытием атакующих группировок мобильными средствами ПВО, что и российские войска. По мнению экспертов RUSI, одной из самых серьезных угроз, способных существенно изменить ход войны, было бы завоевание россиянами господства в воздухе на средних высотах (например, путем подавления украинской ПВО или истощения запаса зенитных ракет).

Управление и связь: переговоры без шифрования

Удары ракет GMLRS летом 2022 года, как и в случае со складами, заставили россиян отодвинуть штабы более чем на 100 километров от линии боевого соприкосновения. Этому предшествовало, например, по данным Игоря Гиркина (он же Стрелков/Рунов), полное разрушение штаба 1-го армейского корпуса в Донецке, а также гибель офицеров штабов 49-й общевойсковой армии и 106-й воздушно-десантной дивизии. Однако, как утверждается в докладе, россиянам и здесь удалось адаптироваться: теперь штабы более распределены и соединены с передовой проводной связью, для чего используется в том числе гражданская телекоммуникационная инфраструктура Украины. Бригадные командные пункты обычно находятся на расстоянии 20 километров от линии фронта и как правило надежно защищены и находятся под землей. Коммуникации между КП бригад и подчиненных батальонов осуществляются через радиоретрансляторы или полевые кабели.

Стоит отметить, что безопасность тыловых штабов в последнее время (видимо, уже после завершения подготовки доклада) оказалась под угрозой из-за ударов ракет Storm Shadow. Например, из некролога стало известно, что 25 мая в Бердянске удар пришелся по штабу, в результате чего погиб офицер (в звании не ниже майора) Илья Ортиков. OSINT-аналитик Оливер Александер считает, что 19 мая удар в районе Мариуполя наносился по подземному бункеру, который, вероятно, незадолго до этого посещал Сергей Шойгу (Минобороны тогда сообщало, что министр посетил «передовой пункт управления одного из объединений <вероятно, имеется в виду одна из общевойсковых армий — The Insider> группировки войск “Восток“»).

В отличие от защищенных коммуникаций высшего командования, на уровне от батальона и ниже, как выяснили в RUSI, россияне зачастую пользуются аналоговой связью, которая вообще не является шифрованной, что позволяет украинским радиоразведчикам невозбранно их прослушивать. Здесь, судя по всему, ситуация не сильно изменилась с весны 2022 года — прослушки того периода даже послужили основой для материала The New York Times. В опубликованном недавно видео с участием офицеров отряда «Шторм» 72-й бригады ВС РФ командир взвода также упоминает, что связь у него имеется только внутри взвода, причем купленная на собственные средства и также открытая для прослушки. Исключение, по данным из доклада, составляют войсковые разведчики и наводчики артиллерии, которые пользуются цифровыми комплексами «Азарт» (которые должны были стать основным средством связи в войсках, но что-то пошло не так) и «Стрелец».

Кроме того, согласно докладу, российские войска страдают от отсутствия «локтевой» связи с подразделениями на флангах — например, россияне практически никогда не получают поддержку от «соседской» артиллерии вне ее обычного сектора огня. Общение между соседними подразделениями происходит не «горизонтально», а через вышестоящие штабы. Как пишет российская «волонтерка» Анастасия Кашеварова, рассказывая о дезорганизации на флангах Бахмута, «зачастую бригады даже не знают, кто у них слева, а кто справа, и прикрыт ли тыл».

Что нужно Украине

Отдельный раздел посвящен рекомендациям о первоочередных поставках Украине. Интересно, что там не говорится о широко обсуждаемых дальнобойных ракетах или западных самолетах. По мнению авторов, Украине необходимы, например, контрбатарейные РЛС для подавления российской артиллерии, автоматические гранатометы для усиления огневой мощи пехоты, а также средства разминирования и уничтожения препятствий для прорыва обороны. Также в докладе отмечается важность мобильных средств ПВО и борьбы с дронами, что не позволит российской авиации и артиллерии наносить удары по наступающим группировкам ВСУ.

Также авторы доклада рекомендуют уделять больше внимания подготовке украинских военных в западных странах. Это тем более важно, что подготовка пополнений в самой Украине осложнена тем, что в начале вторжения украинские учебные центры сильно пострадали (а некоторые вовсе были оккупированы), а многим инструкторам пришлось отправиться на фронт (например, секторами обороны Киева командовали руководители военно-учебных центров). При этом больше внимания должно уделяться действиям в составе подразделений, а не только индивидуальным навыкам бойцов. Также важно делать акцент на обучении обслуживанию и ремонту техники, поскольку от этого зависит темп операций.

Главные выводы доклада

Авторы доклада утверждают, что комментарии действий российской армии имеют нехорошую тенденцию экстраполировать отдельные (вполне реальные) вопиющие случаи на ВС РФ в целом. По мнению RUSI, россияне продемонстрировали, что значительная часть их сил остается эффективной, смертоносной и способной адаптироваться к изменяющимся условиям. Авторы признают серьезные недостатки ВС РФ, однако отмечают, что они в основном выражаются в наступлении, а не в обороне, которую украинским силам предстоит преодолеть.

Несмотря на неожиданно высокую оценку действий ВС РФ (на которую не преминули обратить внимание в Z-каналах, при этом по большей части опуская содержащуюся в докладе критику), авторы доклада отмечают, что большинство примеров адаптации являются не элементами комплексного подхода, а скорее реакцией на выявленные проблемы и угрозы. Например, разделение пехоты на «касты» обусловлено не активным реформированием, а недостатком обученных пополнений. Кроме того, российские силы по-прежнему слишком медленно адаптируются к новым угрозам — например, появление на поле боя новых украинских средств огневого поражения всякий раз вносит хаос в работу российских сил ПВО и приводит к учащению случаев «дружественного огня».

Кроме того, россияне продолжают во многом опираться на артиллерию, и здесь адаптация, говорится в докладе, не привела к решению проблем — расход снарядов и износ стволов по-прежнему превышают возможности российской промышленности (здесь будет уместным заметить, что на «снарядный голод» жалуется далеко не только Пригожин). Если «вес залпа» российской артиллерии окажется недостаточным, то российская пехота вряд ли сможет эффективно удерживать позиции, констатируют авторы, при этом высказывая опасения, что в будущем некая третья страна может помочь России со станками и рабочими для расширения производства снарядов и стволов.

Резюмируя, авторы доклада RUSI отмечают, что хотя украинская армия владеет инициативой, ей еще предстоит преодолеть различные вызовы на тактическом уровне (в чем ей должны неуклонно помогать западные партнеры). По их мнению, описанная в докладе способность российской армии адаптироваться, пускай медленно и неравномерно, не оставляет права на ошибку и не допускает пренебрежения к возможностям противника.