Новости
21 ноября Владимир Путин утвердил предложение российского МИД об установлении стратегического партнерства и сотрудничества с Венесуэлой. Договор, как подчеркивается в распоряжении президента РФ, «целесообразно подписать» на высшем уровне.
Профессор Университета ICESI (Кали, Колумбия) Владимир Рувинский обратил в беседе с The Insider внимание на то, что стратегическое партнерство всегда понимается по-разному:
«Есть страны, у которых подписаны нормальные договоры о стратегическом партнерстве. Есть страны, которые сотрудничают очень близко, но без всяких таких договоров. Здесь нужно будет смотреть, в чем суть этого договора. Обычно речь идет о том, что эти страны видят настоящее и будущее своих отношений в одном ключе. Здесь следует отталкиваться от того, что, по-видимому, у Венесуэлы и у России есть схожее видение тех процессов, которые сейчас происходят в мире, и того, что будет происходить в будущем.
Но для России в последнее время в этом регионе есть две проблемы. Одна из них связана с победой Милея в Аргентине. В связи с этим РФ нужно усилить свои позиции в Латинской Америке. В распоряжении Путина говорится о необходимости подписать стратегическое соглашение с Венесуэлой на высшем уровне. То есть речь идет, скорее всего, о визите Мадуро в Москву, а может, и сам Путин рискнет туда приехать. В целом речь идет о какой-то пиар-акции, которая могла бы продемонстрировать, что Россия до сих играет одну из первых скрипок в Латинской Америке.
А второе заключается в том, что режим Мадуро вскоре будет легализован. В следующем году в Венесуэле пройдут выборы, и все идет к тому, что США, вероятно, признают их результаты, а Мадуро победит опять. И тут-то в целом Венесуэле Россия совершенно ни к чему. Инвестировать в венесуэльскую экономику она не сможет — ресурсов особо нет, это не Китай.
Что касается нефтяной промышленности, то Венесуэла будет стараться иметь дело с западными компаниями, потому что у России все-таки репутация тяжелая, да и санкции действуют. Поэтому о любви и сотрудничестве с финансовой точки зрения тут говорить вряд ли можно».
Россию, как подчеркивает Рувинский, действительно интересует Венесуэла как страна, где разведанные ресурсы нефти и газа «на голову выше, чем во всех других странах вместе взятых»:
«Это Мекка для нефтяных и газовых компаний. Но чтобы добраться до этих нефти и газа, нужны инвестиции и новые технологии. У России и денег особых нет, и с технологиями дело плохо. Хотя многие эксперты, которых я знаю в России, говорят, что все не так все это страшно, потому что технологии, имеющиеся у РФ, позволяют работать с типами нефти, имеющимися в Венесуэле.
Пятнадцать-двадцать лет назад, когда дружба между Венесуэлой и Россией начала явно проявляться, РФ делала ставку именно на экономическую выгоду изначально. Там была масса российских нефтяных компаний. При популизме Чавеса им стало плохо и неудобно, и они стали стремиться оттуда выйти. Не из-за того, что им совсем ничего не светило в Венесуэле с точки зрения добычи, а потому что условия работы стали абсолютно безумными, ведь военные вмешивались в их деятельность. В итоге „Роснефть“ выкупила все активы, которые были у других российских компаний, и стала единоличным игроком на этом рынке. Разве что у „Газпрома“ небольшая доля оставалась.
В это время экономическая составляющая перестала быть самой главной, но появилась политическая. „Роснефть“ дала деньги наличными, грубо говоря, кэш в тот момент, когда в этом очень сильно нуждался Мадуро. Это было как раз вскоре после того, как умер Чавес. У Мадуро были проблемы с тем, чтобы платить заработную плату тем, кто поддерживал чавизм, чтобы платить силовикам. Ситуация была очень неудобная для такого авторитарного лидера, как Мадуро. Ему нужно было покупать лояльность своих сторонников.
И вот тогда „Роснефть“ отвалила около десяти миллиардов долларов как бы в качестве „предоплаты“ за ту нефть, которую потом в будущем станет добывать в Венесуэле. Но „Роснефть“ сама добывает и сама продает нефть, а значит, никакого экономического расчета в этом не было. Это была покупка лояльности Мадуро в отношении России.
Потом они инвестировали в несколько месторождений, создали совместное предприятие. Сейчас, насколько мне известно, на них дела плохи, за ними плохо следят. Любой эксперт скажет, что нефтяные скважины нужно поддерживать в более-менее функционирующем состоянии, иначе потом будет сложно что-то с ними делать. Ну и потом, естественно, ударили санкции.
Если теперь американцы дадут легитимность Мадуро, это значит, что все нефтяные компании — Shell, Texaco, British Petroleum и так далее — смогут инвестировать в Венесуэлу, у них есть необходимые технологии и нет никаких санкционных ограничений. Они, имея поддержку правительства США, будут сильными игроками здесь».
Рувинский подчеркивает, что основная цель политики России в Латинской Америке — эмоциональная, а не практическая:
«Несмотря на то что США на самом деле уже не имеют того присутствия в Латинской Америке, как, скажем, двадцать-тридцать лет назад, мне кажется, что российские силовики и элиты продолжают думать, будто для США Латинская Америка так же важна, как для России „ближнее зарубежье“ — бывший СССР. Так что если бы США гипотетически решились бы на какое-то военное решение проблемы Венесуэлы, о чем Трамп постоянно кричал на каждом углу, то им пришлось бы столкнуться с тем, что на территории этой страны находится некоторое количество военнослужащих российской армии. Причем речь идет именно о кадровых военных, а не о какой-нибудь ЧВК Вагнера.
Многое из того, что делал Путин в Венесуэле в то время, было абсолютно правильным. Нравится это, не нравится, но все было сделано очень грамотно. Это привело к тому, что в свое время Майк Помпео, тогдашний госсекретарь США, вынужден был в Вене разговаривать с Рябковым по теме Венесуэлы. Для Москвы это было признанием успеха ее политики в Латинской Америке, эдакий эмоциональный прорыв. Насколько мне известно, многие из принимающих решения в России сказали: „Нас зауважали, с нами вынуждены были разговаривать по поводу Венесуэлы в первый раз со времени Карибского кризиса 1962 года!“
Поэтому для Москвы эмоциональная составляющая Венесуэлы очень важна. Мы не знаем, как Мадуро реально относится к Путину, но поет он те песни, которые Москве очень приятно слышать. Традиция Чавеса продолжается. Желание России насолить США, показать американцам, что они бессильны в Латинской Америке, очень велико. Экономическая составляющая второстепенна, но собственность „Роснефти“ действительно есть в Венесуэле (точнее, теперь не самой „Роснефти“, а загадочной вторичной компании „Росзарубежнефть“, зарегистрированной в Туле)».