Политика
На фоне прошедших в России празднеств по поводу годовщины «присоединения» Крыма был совсем не слышен голос коренного народа полуострова - крымских татар. Меж тем именно они активнее всего протестовали против вхождения в состав России. И как оказалось - не напрасно: сразу после аннексии в отношении татар начались репрессивные меры: меджлис объявили экстремистской организацией, телеканал ATR был закрыт, начались гонения на активистов, некоторые из них были похищены а позже обнаружены мертвыми со следами жестоких пыток. The Insider совместно с проектом Крым-SOS выяснил, что сегодня думают крымские татары о том, как их жизнь изменилась за три года.
Эдем Семедляев, адвокат:
За три года жизнь крымчан изменилась кардинально. Мы оказались в другой стране, и что более важно - в другой реальности. Такие обвинения, как экстремизм и терроризм стали для нас обыденным делом. Особенно это актуально для крымских татар: нас разделили на экстремистов и террористов. Если крымский татарин читает намаз, то он террорист, и для спецслужб не составляет никакой проблемы найти у него пару книжек, прослушать кухонные разговоры и слепить готового террориста, которому грозит минимум 10 лет тюрьмы. Если это светский человек, далекий от ислама, но например является сторонником Меджлиса, то это потенциальный экстремист. Итогом трех лет стало то, что 23 крымских татарина находятся в СИЗО, либо уже отбывают наказание в тюрьмах за тысячи километров от дома.
Что касается лично моего опыта. При Украине я никогда не брался за политические дела. Сразу после аннексии было очень сложно изучать российское законодательство. И практически сразу в Крыму появились политические дела, на сегодняшний день это наша основная работа. Да, для крымских татар это не ново, у нас очень большой опыт диссидентской работы, именно мирной диссидентской работы, хочу подчеркнуть.
По итогам трех лет, конечно, для меня все стало сложнее и только усугубилось. Очень часто меня спрашивают, работают ли законы Российской федерации в Крыму? И вообще работают ли законы в суде? Я всегда отвечаю, что когда касается обычных дел, то конечно можно апеллировать к законам и на них ссылаться. Но когда политически мотивированные дела, то там тупо идет заказ.
Гульсам Алиева, дочь осужденного по делу Хизб ут-Тахрир
3 года в принципе это не такой уж и короткий срок. Прямо скажем, к таким изменениям мы не были готовы. Столько лет прожив в Украине, мы никогда не сталкивались с этим, и предположить не могли, что когда-нибудь мы или наши близкие окажемся в такой ситуации. Поэтому, когда это произошло, непосредственно даже с нашей семьей, мы были в шоке. Все эти абсолютно незаконные аресты, обыски, запугивания... Заснули в одном государстве - проснулись в другом, и тут же поменялись законы и правила, и мы стали замечать давление со стороны властей. С самого начала. И все началось, если я не ошибаюсь, с нашего соотечественника Решата Аметова <крымскотатарский активист, в 2014 году был похищен, подвергался пыткам и затем убит - The Insider>, и вот оно все по накатанной: похищения, аресты.
И, конечно же, мы жили, строили свои планы, работали, зарабатывали, то есть наши отцы содержали нас, содержали свои семьи, строили какие-то планы на будущее для себя, для своих детей, и тут в одно утро врываются в дом люди с автоматами, и ты понимаешь, что с этого момента твоя жизнь переворачивается. Теперь для нас первоочередным является спасение наших близких. Конечно, у нас до этого были какие-то планы, допустим, учеба и многое другое, но сейчас все наше внимание, все наши силы направлены на то, чтобы мониторить все это, на походы в суды, например, чтобы поддерживать наших ребят. Для них это важно, когда их выводят из этих автозаков в наручниках, как каких-то особо опасных преступников, что они видят родные лица, потому что это единственная возможность увидеться с ними. Конечно же, они воодушевляются, и им, и нам это придает сил.
Мы при Украине прожили, конечно, больше лет, нежели сейчас при России, и в Украине были свои какие-то моменты, где к нам, как к крымско-татарскому народу было какое-то не совсем справедливое отношение или адекватная реакция. Были, конечно, и свои какие-то проблемы, но это было как-то более в мягкой форме что ли. То есть хотя бы какие-то законы все-таки работали. Здесь все намного жестче. Но все-таки у нас нет другого выбора, мы не намерены опускать руки, конечно же, мы будем бороться, и, я надеюсь, что справедливость восторжествует.
Ленора Дюльберова, гражданский активист
В Крыму в первый год всей этой истории были три категории людей: те, кто давно этого ждал и радовался, те кто был в замешательстве и не знал, чего ожидать, куда идти, но поплыли по течению, и третья категория людей, которая в принципе не воспринимала все то, что происходило в 2014 году в Крыму и была настроена негативно. Понятное дело, что чаще всего третью группу связывают с крымскими татарами, но это не всегда так, просто крымские татары более мобилизованные и более четко дают свою позицию и сигнализируют об этом. Кроме того, у татар есть определенный опыт, историческая память, и некий генетический не то чтобы страх, но неприятие всей той истории, которую предлагает Россия своим гражданам: история войны, история страхов и так далее. Но тем не менее эта группа состояла не только из крымских татар, но и многих других: этнических русских, украинцев и так далее. Это были все те, для кого государство Украина было не просто наличие паспорта, а то, с чем люди связывали себя, идентифицировали себя. И чаще всего это не этническая окраска, а скорее такая политическая окраска, то есть все были политическими украинцами, нежели этническими. В том числе и крымские татары.
Вынужденный второй год в России для крымчан немножко поменял состав этих групп. По-прежнему оставались люди, которые все еще видят прекрасное будущее с Россией. Чаще всего это люди, которые остались ментально в советской колыбели и живут теми историями, теми воспоминаниями. Естественно, это люди преклонного возраста, как-то им там комфортнее. Что касается остальных, то, понятно, что несогласные на второй год в России уже ощутили давление. Ущемление прав почувствовали и предприниматели, и крымско-татарские национальные институты и т.д. И те, кто раньше поплыл по течению стали понимать, что что-то тут не так ожидания не оправдались, наступило некоторое разочарование. Чаще всего это среднее поколение, 35-40, то есть это активная часть, которая полагается на собственные силы. И этот вот сдвиг позиции плывущих по течению особенно важен и показателен.
В большинстве своем крымчане – это люди, которые привыкли себе зарабатывать на свою жизнь сами. Это курортный регион, и это сельскохозяйственный регион, влияние государства было минимизировано. Крымчане привыкли обеспечивать себя сами, и сегодня ощущают, что горизонт их возможностей сузился из-за санкций, теперь мы зависим либо от погоды, от Керченской переправы, либо от перешейка с материковой Украиной, где бывает блокада.
Я не хотела выходить из дома во время всех этих празднеств в связи с так называемым присоединением Крыма к России, но пришлось. Я не скажу, что было много людей: согнали школьников и бюджетников, и все, больше никого. Ровно первая минута после окончания этого концерта - и площадь стала абсолютно чистой. Никакой эйфории не осталось. И это понятно, ведь люди стали задумываться, что им принесли эти три года. Появилась тема войны, тема страха, повсюду металлоискатели, полицейские, все это вызывает ощущение небезопасности. Россия использует эти страхи, чтобы пытаться управлять.
Что касается крымских татар, из них никто и изначально не строил иллюзий. Все понимали, особенно после событий, связанных с выдворением председателя меджлиса, что национальные органы самоуправления не оставят в покое, что не оставят в покое активистов и колесо репрессий будет ускоряться и ускоряться. Сегодня осталась лишь небольшая группа людей, которая готова говорить, и она будет говорить. Посадят одних – появятся другими. Это очевидно для всех, в том числе и спецслужб.
У крымских татар нет опыта насильственных каких-то действий, нет опыта насильственного противостояния. У нас только опыт демократической ненасильственной борьбы. И те сценарии, которые насаживались на Кавказе и так далее, они здесь неприемлемы и не срабатывают.
Нариман Джелялов, зампред запрещенного Меджлиса
3 года назад многие задавались вопросом: почему российские власти, которые решились на присоединение новой территории впервые в своей современной истории, не учли крымско-татарский фактор, и не пошли навстречу, выполнив какую-то хотя бы часть требований крымских татар, тем самым нивелировав эту проблему. За 3 года, несмотря на громогласные заявления, в Кремле так и не поняли характер крымских татар, и, несмотря на то, что какую-то часть удалось где-то убедить, где-то завлечь, заманить в свои ряды, крымско-российские власти в целом с крымскими татарами вопрос решить для себя не смогли. За 3 года, наверное, никаких позитивных изменений в жизни в целом Крыма и, в частности, крымских татар, на мой субъективный взгляд, не произошло. Я думаю, что в значительной мере удалось законсервировать ситуацию в Крыму. Россия делает попытки адаптироваться, но не слишком ретиво, и даже сами адепты российского Крыма об этом открыто говорят, обвиняя в первую очередь местные власти.