За деньги да. Как бизнесмены в администрации Трампа могут стать новой олигархией

EN

Миллиардеры в Белом доме

Дональд Трамп не только стал первым миллиардером на посту президента США, но и смог вернуться в Белый дом после проигранных выборов. Грядущую администрацию уже называют самой богатой в истории страны. Помимо самого Трампа, чье состояние составляет около $6 млрд, в его правительство войдет целый ряд представителей пресловутого 1% самых богатых американцев. И они вряд ли приходят, чтобы обеднеть на новом месте работы.

Сомнительные с точки зрения потенциального конфликта интересов назначения можно перечислять долго. Пост министра финансов, как анонсировано, займет менеджер по инвестициям Скотт Бессент, торговли — глава финансовой фирмы Cantor Fitzgerald Говард Латник, а образования — бывшая управляющая федерации реслинга WWE Линда Макмэн. Послом в Великобританию едет владелец инвестиционного банка Stephens Inc. Уоррен Стивенс, а спецпредставителем Трампа на Ближнем Востоке станет его партнер по гольфу, девелопер Стив Уиткофф, организовавший для избранного президента сбор средств на предвыборную кампанию среди бизнесменов еврейского происхождения.

Трамп также решил назначить в администрацию двух своих сватов, которые имеют многомиллионные состояния. Престижную должность посла во Франции займет отец мужа его старшей дочери Иванки и девелопер из Нью-Джерси Чарльз Кушнер, которого Трамп помиловал в конце своего первого срока. А советником Трампа по ближневосточным и арабским делам станет Масад Булос, выходец из Ливана, из православной семьи, который является также отцом мужа младшей дочери избранного президента США — Тиффани.

Анонсированную Трампом комиссию по повышению эффективности работы государственных органов, которая также займется массовыми увольнениями чиновников, возглавят еще два миллиардера. Первый — инвестор и бывший кандидат в президенты Вивек Рамасвами, а второй — Илон Маск с состоянием около $353 млрд, вероятно, самый богатый на сегодня человек в мире, который за последние месяцы стал одним из приближенных советников Трампа. Еще один миллиардер — близкий к Маску и его компании SpaceX Джаред Айзекман, дважды летавший на его космическом корабле Crew Dragon, — станет главой космического агентства NASA.

Другой друг Маска, и как это ни удивительно, тоже миллиардер Дэвид Сакс, вместе с владельцем Tesla основавший в прошлом PayPal, получит пост советника Трампа по искусственному интеллекту и криптовалютам. Он также возглавит совет по науке и технологиям при Белом доме, что, вероятно, связано с его ролью одного из лидеров консервативной части Кремниевой долины, который, как говорят, даже лично убедил Маска поддержать Трампа.

В совокупности финансовые активы членов новой администрации Трампа превышают $363 млрд. Даже если исключить из списка Маска и Рамасвами, которые, вероятно будут числиться лишь как неофициальные советники Трампа на добровольных началах, общее состояние остальных членов его правительства составит около $25 млрд.

Это значительно больше, чем во всех предшествующих администрациях, включая и первый кабинет министров Трампа. Тогда в него тоже входило несколько миллиардеров и мультимиллионеров, включая инвестора Уилбура Росса, нефтяника Рекса Тиллерсона и Бетси Девос, жену наследника фирмы Amway — их совокупное состояние превышало $6 млрд.

Конечно, назначение мультимиллионеров и миллиардеров грозит потенциальными конфликтами интересов. По закону, если они получат официальные должности в федеральном правительстве, им придется покинуть посты в их собственных бизнес-структурах и полностью раскрыть финансовую информацию о себе, в том числе заполнить специальную анкету, в которой надо перечислить все активы. Кроме того, им будет запрещено предпринимать какие-либо официальные действия, которые могли бы напрямую принести им финансовую выгоду. Часть активов, вероятно, вовсе придется продать.

Впрочем, есть лазейки, которые позволяют обходить эти правила. В отличие от будущих министров, потенциальные советники и спецпосланники Трампа могут работать на добровольных началах. Это позволит им и дальше вести свой бизнес, одновременно влияя на политику страны и консультируя Белый дом. Это откроет возможности для лоббизма как со стороны зависящего от государственных контрактов бизнеса, как в случае с Рамасвами и Маском (его компании также получают бюджетное финансирование на миллиарды долларов), или зарубежных стран — в случае Булоса и Уиткоффа, отвечающих за дипломатию на Ближнем Востоке.

Кто кого спонсировал

Большинство бизнесменов, предварительно назначенных в администрацию Трампа, спонсировали его избирательную кампанию. В частности, Линда Макмэн потратила на нее около $15 млн, Говард Латник пожертвовал $6 млн, $3 млн дал Скотт Бессент, еще по $2 млн выделили Стив Уиткофф и Уоррен Стивенс. И это еще довольно скромные пожертвования по меркам американской политики. Тот же Илон Маск стал одним из крупнейших спонсоров кампании Трампа, выделив почти $250 млн. Тимоти Мэллон, внук промышленника и банкира Эндрю Мэллона, пожертвовал Трампу $150 млн, а вдова игорного магната Шелдона Адельсона Мириам — $100 млн.

Пожертвования богачей в адрес Камалы Харрис были явно скромнее. Например, сооснователь Facebook Дастин Московиц потратил на ее избирательную кампанию около $39 млн, а бывший мэр Нью-Йорка и владелец одноименной медиакомпании Майкл Блумберг — $19 млн. Если взять 150 самых богатых семей США, то выбор был сделан однозначно в пользу Республиканской партии.

Еще около $425 млн в этом предвыборном цикле потратили различные промышленные и отраслевые лобби. Из пожертвований директоров 100 крупнейших компаний США, 2400 корпоративных и 39 отраслевых фондов 64% ушли кандидатам-республиканцам. Причем из этой суммы 90% было потрачено на кампании политиков, которые в итоге одержали победу.

Республиканцам чаще жертвовали финансовый и строительный сектор, транспортное и нефтегазовое лобби, агробизнес, подрядчики Пентагона и телекоммуникационная отрасль. Демократам больше денег давали профсоюзы и сфера здравоохранения. А лоббисты и юристы жертвовали партиям примерно одинаково.

Особенно влиятельным на этих выборах оказалось лобби, связанное с криптовалютной индустрией. Оно потратило более $245 млн в виде пожертвований избирательным кампаниям или агитации за или против различных кандидатов. Это в десятки раз больше, чем во время выборов 2020 и 2022 года, когда подобные фирмы не были так влиятельны и тратили лишь около $4–5 млн.

Политические инвестиции индустрии с лихвой оправдали себя: в Палату представителей избрались 275 конгрессменов, поддерживающих расширение практики применения криптовалют, и лишь 122 выступающих против, а в Сенат попали 20 союзников крипты и только 12 противников. Крупные криптоинвесторы, вроде Марка Андриссена и Бена Хоровитца, также пожертвовали $7 млн поддерживающему Трампа фонду, чей глава Сергио Гор станет руководителем кадрового отдела Белого дома.

Свобода слова и денег

Последние десятилетия каждые новые президентские выборы в США ставят рекорд по объему средств, потраченных на избирательные кампании и агитацию за кандидатов. На этот раз демократка Камала Харрис собрала более $1,6 млрд, а республиканец Дональд Трамп — почти $1,1 млрд. Всего же на избирательные кампании всех уровней — президентские, парламентские, на уровне штатов — было потрачено почти $16 млрд.

В этом плане США сильно отличаются от большинства западных демократий, где действуют более жесткие лимиты на пожертвования в избирательных кампаниях. В теории в американском законодательстве тоже предусмотрены ограничения. Например, в рамках одного избирательного цикла индивидуальное пожертвование кандидату не может превышать $3 тысяч, а политической партии — $35 тысяч.

Многие из этих ограничений были введены еще в 1970-е годы по итогам серии скандалов, которые привели к отставке президента Ричарда Никсона, собиравшего деньги от крупных компаний через теневой фонд. За последние десятилетия Верховный суд отменил целый ряд этих ограничений, посчитав их неконституционными. Судьи решили, что финансовая поддержка кандидатов и агитация на выборах являются формой политического высказывания, которая защищена 1-й поправкой к конституции. Самым громким из подобных решений стало Citizens United v. FEC 2010 года.

Были отменены и многие требования, связанные с раскрытием источников финансирования. Например, под них больше не подпадают пожертвования со стороны НКО и деньги, потраченные на продвижение законопроектов или политических идей, если они не упоминают конкретных кандидатов. Результатом этих решений стал резкий рост финансирования избирательных кампаний и связанных с ними фондов, а также «темных денег», когда невозможно установить, от кого на самом деле пришло пожертвование.

Также есть много лазеек — например, политические комитеты (PAC), которые могут получать деньги от физлиц и корпораций и передавать их кампаниям кандидатов и партиям либо самостоятельно вести на эти средства агитацию.

Корпорации и различные группы интересов активно используют финансовые пожертвования для поддержки кандидатов, которые могут выражать их интересы в законодательных и исполнительных органах власти. Формально это не считается коррупцией, поскольку кандидаты не могут тратить эти деньги на личные нужды, а политиков регулярно судят за нецелевое расходование средств избирательных кампаний. Что не мешает законодателям использовать эти средства, например, для оплаты ужинов в дорогих ресторанах или перелетов, декларируя их как расходы на предвыборную кампанию.

Лоббисты в законе

Финансирование избирательных кампаний является лишь одной из форм продвижения корпоративных интересов и часто связано с прямым лоббизмом, который в США остается легальным. Конечно, если лоббисты официально регистрируются и отчитываются о своих расходах и контактах с представителями законодательной и исполнительной властей. Они убеждают их поддержать или выступить против определенных законопроектов, включить в них те или иные поправки, они также стараются повлиять на регуляторную политику правительства.

Законодателям лоббисты часто обещают финансирование избирательных кампаний, нередко затем сами же создают фонды в их поддержку. Это крайне важный аспект политики, поскольку в среднем конгрессмены тратят до трети своего времени на сбор денег для будущей кампании.

Как и спонсирование выборов, лоббизм в США рассматривается как часть права на свободу слова. Регулировать эту сферу начали только в ХХ веке. Сперва в 1938 году был принят знаменитый закон об иностранных агентах FARA, который обязывал регистрироваться только тех, кто лоббировал интересы иностранных государств. Уже в 1945 году был принят аналогичный закон о регистрации внутренних лоббистов. Он, правда, действовал во всей полноте недолго, уже в 1954 году Верховный суд ограничил действие закона профессиональными лоббистами, встречающимися лично с законодателями, а отчитываться нужно было лишь о продвижении конкретных законопроектов.

Подобная интерпретация оставляла пространство для коррупции, и в начале 1990-х годов разразился скандал, связанный с несколькими законодателями, сотрудничавшими с компанией Wendtel Corporation. Она не вела открытой и зарегистрированной лоббистской деятельности, но практически в открытую подкупала политиков, чтобы выиграть государственные контракты. В ответ на это Конгресс принял Закон о раскрытии лоббистской деятельности, призванный ужесточить регулирование лоббизма.

В 2000-х законодательство снова ужесточили из-за скандала с известным в то время лоббистом Джеком Абрамофф, который был осужден за взяточничество вместе с рядом коллег: сотрудником Белого дома, конгрессменом и его помощником. Новый закон обязал лоббистов чаще отчитываться о своей деятельности и запретил жертвовать подарки и еду, а законодателям разрешил пользоваться оплаченными из частных источников поездками лишь с согласия этического комитета. За нарушение закона грозит штраф до $200 тысяч и до 5 лет тюрьмы, но, как показала практика, нарушители могли отделаться и несколькими часами заключения.

Даже сам Абрамофф, получивший 3,5 года тюрьмы, признает, что эти реформы не были успешны:

«Вы не можете пригласить конгрессмена на обед за $25 и купить ему гамбургер или стейк или что-то в этом роде. Но вы можете пригласить его на обед по сбору средств для избирательной кампании и не только купить ему этот стейк, но и дать ему $25 тысяч дополнительно и назвать это сбором средств — и иметь тот же доступ и то же самое взаимодействие с этим конгрессменом».

Затраты на лоббизм — крайне эффективная форма инвестиций для компаний. Центр Strategas сравнил показатели 50 компаний, которые потратили больше всего на лоббирование по отношению к своим активам, с показателями индекса S&P 500 на фондовом рынке. Исследование показало, что прибыль от лоббизма сопоставима с доходностью хедж-фонда. К аналогичным выводам приходили и другие исследователи. Особенно это касается фирм, которые получают крупные государственные контракты. Например, подрядчик Пентагона Lockheed Martin за каждый доллар, потраченный на лоббизм, получал прибыль в $2,5 тысячи.

Поэтому неудивительно, что в 2023 году расходы компаний на лоббизм достигли рекордных $4,27 млрд, а общее количество зарегистрированных лоббистов превышает 12 тысяч человек. Ими зачастую становятся бывшие законодатели, поскольку они хорошо понимают, как работает законотворческий процесс, и имеют обширные политические связи в Конгрессе, что сильно упрощает их работу. Согласно отчету НКО Public Citizen 2005 года, за семь предыдущих лет 43% из почти 200 ушедших из Конгресса законодателей устроились лоббистами. А с 2009 по 2019 год ряды лоббистов пополнились 176 бывшими членами Конгресса.

Если в 1970-е годы менее 10% конгрессменов становились лоббистами, то в 1990-е и 2000-е эта тенденция резко ускорилась, и в 2012 году уже 50% бывших членов Палаты представителей и 60% бывших сенаторов стали зарегистрированными лоббистами. Еще чаще подобную карьеру выбирают помощники законодателей и работники их офисов: не менее 5,5 тысячи из них стали лоббистами.

По закону члены Палаты представителей не могут становиться лоббистами в течение года после ухода с должности, а сенаторы — в течение двух лет. Аналогичные ограничения сроком от 1 до 6 лет действуют и для членов законодательных собраний в ряде штатов. Для должностных лиц в исполнительной власти введен пожизненный запрет на лоббирование интересов частного сектора по конкретным вопросам, над которыми они работали в правительстве, а также запрет лоббировать по более широкому кругу вопросов в течение от 1 до 2 лет после ухода с должности.

«Вращающиеся двери» американской политики

Переход бывших законодателей и их помощников в ряды лоббистов — это лишь один из примеров так называемой «вращающейся двери» между американской политикой и крупным бизнесом. Члены Конгресса и федеральные чиновники, зарплата которых не так уж велика по сравнению с частным сектором, работая в интересах крупных компаний, могут получить вознаграждения в виде назначения в качестве лоббистов, консультантов, а иногда даже и членов советов директоров этих фирм.

«Вращающиеся двери» могут работать и в обратную сторону, когда лоббисты и работники крупных компаний получают правительственные должности, особенно, если они ранее имели опыт государственной службы. Например, отставной генерал Ллойд Остин после ухода с военной службы в 2016 году стал членом совета директоров крупного подрядчика Пентагона — фирмы Raytheon Technologies, а в 2020 году вернулся уже в качестве главы министерства обороны. А Джон Дуган, работавший заместителем министра финансов в администрации Джорджа Буша-младшего, затем стал юристом Американской банковской ассоциации, лоббистом банковской индустрии, а уже при Буше-младшем возглавил управление валютного контроля.

Среди сотрудников президентских администраций республиканца Джорджа Буша-младшего и демократа Барака Обамы 17% руководящих сотрудников министерств торговли и транспорта были лоббистами до назначения или стали ими после ухода из правительства. Еще в 6 министерствах доля лоббистов превышала 10%. Согласно одному из исследований, с 2005 по 2020 год 15% сотрудников Министерства здравоохранения ушли работать в частный сектор, а в Центре по контролю и профилактике заболеваний и отделе медицинского страхования этот показатель превысил 50%.

Директора Управления по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов регулярно получают работу в крупных фармацевтических компаниях. Многие бывшие члены Комиссии по ценным бумагам и биржам и ее сотрудники также работали в частных фирмах в отрасли, которую они когда-то регулировали.

Согласно одному отчету, в период с 2007 по 2011 год бывшие сотрудники комиссии подали 789 уведомлений, раскрывающих их намерение представлять интересы компании, иногда в течение нескольких дней после их ухода из регулятора. Более половины уведомлений поступило от бывших сотрудников отдела, отвечающего за непосредственное регулирование рынка акций — в четыре раза больше, чем у других отделов.

Еще более явные траектории — у законодателей. Из 44 человек, покинувших Конгресс в 2019 году, 64% перешли на работу в лоббистские и консалтинговые фирмы, отраслевые и бизнес-группы, которые стремятся влиять на политику федерального правительства или отдельных штатов

Эти примеры показывают, насколько Конгресс, крупные компании, лоббистские структуры и федеральное правительство за последние десятилетия стали сообщающимися сосудами, всё больше отражая интересы корпоративного сектора. В 2014 году политологи Мартин Гиленс и Бенджамин Пэйдж опубликовали статью, в которой рассматривали роль различных групп в определении политики по ключевым вопросам. Вывод их оказался неутешительным:

Экономические элиты и организованные группы, представляющие интересы бизнеса, оказывают существенное влияние на политику правительства США, в то время как рядовые граждане и группы интересов, основанные на массовом участии, имеют незначительное влияние или не имеют его вовсе.

Такого же мнения придерживались и авторы опубликованного в 2017 году доклада Группы государств Совета Европы против коррупции (ГРЕКО), где отмечалось, что США хоть и располагают юридической, этической и институциональной базой для предотвращения и борьбы с коррупцией среди членов Конгресса, судей и прокуроров, но система «вращающихся дверей» и предварительные непубличные обсуждения законопроектов существенно эту базу ослабляют.

Вот за тем, как будут использовать эти лазейки члены команды Трампа, вероятно, и надо будет внимательно наблюдать после 20 января, когда он вступит в права президента и начнет назначения. База для того, чтобы предотвратить конфликт интересов и прямую коррупцию, в США есть. Но есть серьезные опасения, что ее некому будет применить против богатейших людей США, которые устремляются сейчас во власть.