После Биби. Как война в Газе изменила внутриполитические расклады Израиля

Как управлять Газой?

Главный дискуссионный вопрос в израильском обществе сегодня — кто будет управлять Газой «на следующий день», то есть после уничтожения режима радикальных исламистов и разгрома их военной инфраструктуры (в отличие от прошлых витков конфликта, о меньшем сегодня речь практически не идет).

Регулярные опросы общественного мнения израильтян показывали, что в первые недели войны общество было разделено на сопоставимые по численности группы, поддерживающие три основных мнения. Чуть больше трети считали, что Израиль, проведя зачистку от террористов в cекторе Газа, должен остаться там до тех пор, пока не только плоды, но и корни всей этой инфраструктуры террора не будут ликвидированы, теперь этой позиции придерживаются больше половины израильтян.

Часть этой подгруппы шла еще дальше, полагая, что в секторе следует оставаться на постоянной основе, восстановив там еврейские поселения, которые были разрушены во время проведенного в 2005 году Ариэлем Шароном «одностороннего отделения от Газы и северной Самарии». И восстановить нужно если не все поселения, то по крайней мере те из них, которые находились на севере cектора Газа — Алей-Синай, Дугит и Нисанит. По сути это дальние пригороды южного израильского города Ашкелон, которые служили форпостами, оборонявшими собственно суверенную территорию Израиля. Раньше этого радикального мнения придерживались немногие, но, судя по последнему опросу, опубликованному 18 ноября 12-м каналом израильского ТВ, теперь его разделяет уже 32% опрошенных.

В начале войны примерно треть респондентов была готова после зачистки Газы от террористов отдать «ключи» палестинской администрации Абу-Мазена в Рамалле. То есть сделать то, чего от Израиля требуют американцы — воссоединить два палестинских анклава: на Западном берегу и в секторе Газа — вернув тем самым в повестку дня всё ту же идею разрешения палестино-израильского конфликта по модели «два государства для двух народов». По мере того как американские предложения приобретают более конкретные очертания, популярность такой схемы снижается, и сегодня ее поддерживают лишь 10% опрошенных.

Наконец, еще треть полагала (и столько же опрошенных считают так и сегодня), что по завершении операции Израиль должен окончательно расстаться с Газой, передав ее под внешнее управление с привлечением тех или иных международных миротворческих сил. И возможно, с сохранением за ЦАХАЛ определенного контроля в сфере безопасности (на чем настаивают 14% опрошенных израильтян).

Критическим условием для такого варианта считается принятие ООН четкой и недвусмысленной декларации, что Израиль больше не является оккупирующей стороной в Газе в любом виде и не обязан более поставлять туда воду, энергию, топливо, лечить больных и давать жителям Газы работу в Израиле.

Каждая из этих схем, степень реализуемости которых неочевидна, имеет свои достоинства и издержки и является фактором политического размежевания между сторонниками различных партий с их оборонными и внешнеполитическими доктринами.

По сути, речь идет об отражении на внутриполитическом поле пониманий и разногласий Иерусалима с Вашингтоном. Более или менее устоявшимся мнением даже среди тех, кто готов отказаться от возвращения в Газу на постоянной основе и принять там какой-то вариант управления сектором со стороны Организации освобождения Палестины, является требование придания ему статуса, сходного с «зоной А» в Иудее и Самарии. Это значит, что территория будет находиться под полным военным и административным контролем Рамаллы. При этом ЦАХАЛ и спецслужбы Израиля по-прежнему сохранят свободу действий на случай, если силы безопасности Палестинской автономии и ООН не справятся или даже будут содействовать ячейкам ХАМАС и других террористических организаций.

Нетаньяху — «Рузвельт» или «Чемберлен»?

Вторым сегодняшним политическим водоразделом является отношение к степени ответственности конкретных представителей политических и военных элит за катастрофу 7 октября, и в первую очередь ответственности премьер-министра Израиля Биньямина «Биби» Нетаньяху. Опрос, опубликованный 13 октября, менее чем через неделю после начала войны, показал, что три четверти израильтян полностью винили в случившемся правительство, еще 9% считали, что его глава и члены виноваты в этом, как минимум, «частично».

Соответственно, более половины респондентов (56%, включая 28% избирателей коалиционных партий) считали, что Нетаньяху должен уйти в отставку сразу после войны (отставка премьер-министра означает и автоматический роспуск правительства, что, как правило, ведет к новым досрочным выборам в Кнессет).

Подобные настроения сохранялись и в дальнейшем, причем параллельно росло число тех, кто считал, что «Биби должен взять на себя ответственность за случившееся и уволиться, не дожидаясь окончания военных действий». Сам же Нетаньяху, в отличие от многих других членов военного и политического руководства страны, пока явно не готов к такому шагу и пытается переложить ответственность на командование армии, полиции и спецслужб. И даже на активистов протеста против юридической реформы, которую ее противники считают попыткой антидемократического политического переворота в духе Орбана в Венгрии или даже Эрдогана в Турции.

В интервью телеканалу CNN Нетаньяху сравнил себя с президентами США Франклином Рузвельтом и Джорджем Бушем, которым, по словам премьер-министра, никто не ставил в вину атаку на Перл-Харбор в 1941 году и трагедию 11 сентября 2001 года, соответственно. И пообещал «ответить на все тяжелые вопросы после войны».

Надо сказать, что, хотя немало традиционных избирателей «Ликуда» были готовы «купиться» на такую версию, в целом подобные аллюзии большинство израильтян не убедили. Некоторые комментаторы не преминули заметить, что лично к Бушу не было вопросов после теракта 11 сентября 2001 года, потому что он пришел к власти лишь накануне, а к Пентагону и спецслужбам вопросы были, Нетаньяху же с 2009 года руководил правительством Израиля лишь с небольшим перерывом (с июня 2021 по декабрь 2022 года).

Еще менее удачным выглядит сравнение с Рузвельтом, у которого в анамнезе был «новый курс» (the New Deal) — комплекс мер, с помощью которых администрация президента вытащила Америку из экономического кризиса 1930-х. В то время как нынешняя коалиция сумела получить власть в ноябре 2022 года прежде всего под обязательства резко снизить стоимость жизни и улучшить положение в сфере внутренней безопасности граждан, в чем пятый кабинет Нетаньяху не преуспел.

Еще существеннее, что в отличие от Рузвельта, который четко определял Японию как врага, с которым вряд ли можно наладить какое-то мирное сосуществование, Биби все годы своего правления придерживался в отношении режима радикальных исламистов в секторе Газа концепции «управления кризисом без управления Газой». Правительство применяло к ХАМАС политику «красных линий» и «сдерживания с помощью точечных военных операций» в расчете на то, что террористы из «движения исламского сопротивления» преобразуются в «избранное правительство Газы», «не заинтересованное в масштабной эскалации».

В итоге напрашивающимся сравнением стали не Буш или Рузвельт, а премьер-министр Великобритании Артур Невилл Чемберлен, сторонник «умиротворения» гитлеровской Германии и один из авторов «мюнхенской сделки» 1938 года, призванной «обеспечить мир поколению», но ставшей одним из триггеров Второй мировой войны. На смену Чемберлену в качестве премьер-министра уже в 1940 году пришел Уинстон Черчилль, и в израильском обществе уже обсуждаются кандидаты на его «местную инкарнацию».

Пока кажется, что главным из таких кандидатов является Авигдор Либерман, лидер партии «Наш дом Израиль» (НДИ), который еще в 2016 году, будучи министром обороны, представил на заседании военно-политического кабинета анализ ситуации в Газе, где было поминутно расписано ровно то, что произошло 7 октября. Либерман требовал немедленно приступить к уничтожению руководства ХАМАС и его военной инфраструктуры, пока группировка не набрала силы, достаточной для масштабного вторжения на территорию Израиля.

Два года спустя, когда ХАМАС после операции «Несокрушимая скала» 2014 года, оставившей Газу в развалинах, вынужден был восстанавливать жилищный фонд, здравоохранение, образование и договариваться с Израилем через посредников об услугах, поставках и переводе катарских денег, Либерман вновь попытался убедить коллег, что это не более чем дымовая завеса.

Он уже тогда доказывал, что исламисты вкладывают максимум получаемых ресурсов в выстраивание глубоко эшелонированной обороны, в подготовку спецназа, перевооружение, создание собственного ВПК. Поэтому пока они слабее, чем будут через несколько лет, надо этим заниматься срочно. Не получив поддержки премьер-министра и остальных членов военно-политического кабинета, Либерман ушел в отставку.

Пока партия Авигдора Либермана НДИ, судя по опросам, всё популярнее, но по мере приближения к выборам наверняка будут появляться и иные кандидаты.

«Военная демократия» по-израильски

Третий широко обсуждаемый в Израиле вопрос — когда должны состояться выборы и каковы, в зависимости от времени их проведения, будут их итоги. Судя по опросам, за время войны израильтяне заметно «поправели» — в сторону этой части политического спектра, судя по данным опроса 12-го канала, сдвинулись 36% респондентов, и лишь 6%, по тем же данным, стали более левыми (в то время как 53% заявили, что их взгляды не изменились).

При этом рейтинг действующей право-религиозной коалиции постоянно снижается, и в особенно сложном положении находится правящая партия «Ликуд», которая, если бы выборы состоялись сейчас, потеряла бы до половины своих мандатов. Напротив, суммарный рейтинг оппозиционных партий последовательно растет.

Очевидно, что привычная дефиниция оппозиционных сионистских партий в качестве «левоцентристского блока» и сегодня, и в прошлом не представляется корректной. Там присутствуют собственно «правые» в лице упомянутой партии «Наш дом Израиль» и правого фланга блока «Государственный лагерь» Бенни Ганца, центристы (большая часть «Гослагеря»), левоцентристская партия «Еш Атид» главы оппозиции Яира Лапида, и классическая «левая» Партия труда («Авода»). И если опросы дают НДИ просто заметный, а «Гослагерю» — практически «взрывной» рост числа потенциальных парламентских мандатов, то «Еш Атид» может потерять до трети своих избирателей, а «Авода» — вообще не преодолеть электоральный барьер.

Этим раскладом, в сущности, и определяется отношение израильских политиков к срокам проведения досрочных выборов. Очевидно, что избранный в ноябре прошлого года Кнессет 25-го созыва имеет крайне немного шансов отбыть отведенную законом 4-летнюю каденцию. На такой вариант развития событий согласны, судя по данным опроса, лишь 19% израильтян, считающих, что «существующее правительство должно продолжить работу». Втрое больше — 58% — поддерживают идею новых выборов сразу после завершения активной фазы военных действий.

Это, судя по всему, соответствует интересам правых и центристских оппозиционных фракций, почти безразлично входящим в коалицию двум партиям религиозных евреев-ультраортодоксов (которые при любом варианте смогут удержать свой «домашний» электорат) и крайне невыгодно двум пока крупнейшим партиям Кнессета — правящему «Ликуду» и главной оппозиционной «Еш Атид».

Последним двум, вероятно, более подошла бы схема, которую поддержали лишь 13% опрошенных — переформирование правительства уже в этой каденции Кнессета, без досрочных выборов. Именно на таком варианте правительства, куда вошли бы все еврейские партии за исключением «правых радикалов» и «ультралевых», а ведущую роль играли бы «Ликуд» и «Еш Атид», настаивает лидер «Еш Атид» Яир Лапид — разумеется, в том случае, если лидера «Ликуда» будут звать как угодно, но не Биньямин Нетаньяху. Судя по имеющимся данным, в «Ликуде» немало политиков, которые обсуждают идею смены лидера, но не факт, что они имеют большинство.

Отношения с соседями

Наметившийся в середине прошлого года «прорыв» в переговорах о нормализации отношений Израиля с Саудовской Аравией, за которой пошли бы и все остальные страны саудовского блока, еще не установившие формальные дипотношения с Иерусалимом, должен был поставить точку в более чем 100-летнем арабо-израильском конфликте.

Причем ожидалось, что, в отличие от «холодного мира» Израиля с Египтом и Иорданией (с режимами, но не народами этих стран), официальное установление дипотношений между Иерусалимом и Эр-Риядом будет подобно нормализации связей с Объединенными Арабскими Эмиратами и Бахрейном. То есть оно будет включать также и «теплый мир» между гражданами двух стран — массовый туризм и совместные проекты, в том числе и в стратегических вопросах. А если этому примеру последовали бы такие мусульманские гиганты, как Индонезия и Пакистан, на этом мог бы постепенно завершиться и конфликт с исламским миром в целом.

На первый взгляд, эта перспектива оказалась неочевидной в свете идущей в секторе Газа войны. Согласно той же логике, новая ближневосточная война ставит под вопрос и оформление оборонительного союза Израиля, США и стран Саудовского блока, перспектива создания которого рассматривается Россией, Ираном и Китаем как фундаментальный вызов их интересам в восточном сегменте «большого Ближнего Востока».

Похоже, однако, что если в Москве, Тегеране и Пекине действительно рассчитывали на геополитические и дипломатические дивиденды от нового конфликта, эти ожидания пока не оправдываются. Это стало понятно уже в ходе «челночной дипломатии» госсекретаря США Блинкена, который с начала войны многократно посещал Иерусалим и арабские столицы. В последние дни место намеков заняли и прямые утверждения.

Так, министр инвестиций Саудовской Аравии подтвердил, что нормализация отношений королевства и Израиля, начало которой было положено «соглашениями Авраама», по-прежнему стоит на повестке дня. Показательно также, что на международных и арабских саммитах делегации стран саудовского блока обсуждают тему «немедленной деэскалации» в секторе Газа лишь как «фигуру речи», параллельно торпедируя жесткие антиизраильские требования делегаций проиранского блока.

Понятно, что подобное поведение саудитов и их союзников не означает, что они стали убежденными сионистами или юдофилами — хотя против собственно евреев они лично, надо полагать, ничего не имеют. Эти лидеры, судя по всему, по-прежнему понимают, что Израиль сам по себе и как ближайший союзник США в регионе остается критическим фактором выживания, а экономическое партнерство с ним как start-up nation — важнейшим элементом постиндустриальной трансформации их экономик. Понятно также, что без ликвидации террористических сателлитов Ирана достижение таких целей будет намного сложнее. (Не говоря уже о том, что разгром ХАМАС во многом покажет, кто хозяин в региональном доме, — а для арабов это серьезный аргумент.)

Таким образом, следует ожидать, что во внутриполитической израильской повестке по-прежнему будут актуальны сюжеты, которые доминировали в переходящих одна в другую четырех электоральных кампаниях 2019–2021 годов — социальная и экономическая политика, гражданские темы и вопросы внутренней безопасности. Что, как можно заметить, сближает внутриполитический израильский дискурс с политической повесткой родственных ему членов клуба западных либерально-демократических государств.