Дело рук самих отступающих. 10 главных проблем российских войск в Украине, которые не решит мобилизация

Военная кампания в Украине, насколько можно судить, длительное время проходила без единого командования и должной координации между отдельными соединениями на разных участках театра военных действий (ТВД). В феврале 2022 года войска двигались сразу на девяти операционных направлениях без видимого взаимодействия в рамках общего замысла.

Долгое время было совершенно непонятно, кто же руководит военной операцией. По одним данным, этим прямо из Москвы занимался глава Национального центра управления обороной генерал-полковник Михаил Мизинцев (назначенный недавно замминистра обороны по материально-техническому обеспечению). По другим, каждый военный округ получил свою зону ответственности и действовал там на свой страх и риск.

Анархия прослеживалась не только на уровне общего замысла, но и в действиях основных организационных единиц российских вооруженных сил — батальонных тактических групп (БТГ). Определенная несогласованность легко объяснима, когда командиры в боевой обстановке берут инициативу на себя и принимают самостоятельные решения, но в российской армии БТГ встроены в централизованную систему управления (что во многом обессмысливает такой способ применения живой силы и техники).

На начальных этапах войны командованию не удавалось на сколько-нибудь длительный срок и в сколько-нибудь заметных масштабах обеспечить сопряжение авиации и сухопутных сил, чтобы решать задачи вроде защиты и прикрытия механизированных колонн и колонн снабжения. Даже после значительного сокращения размаха ТВД, когда российская сторона сосредоточилась на Донбассе и южном направлении (Николаевском и Запорожском), так и не удалось провести ни одной успешной крупной военной операции, связанной с межвидовым взаимодействием.

Разрозненные действия и ошибки в планировании неоднократно приводили к совершенно немыслимым ситуациям, когда под огонь тяжелых вооружений попадали полицейские части СОБР и Росгвардии, вооруженные легким стрелковых оружием, дубинками, шлемами и щитами для разгона демонстраций.

Управленческий хаос хорошо иллюстрируют задокументированные потери высших офицеров. Согласно подсчетам на основе открытых источников, с начала боевых действий в Украине погибли более 1,1 тысячи офицеров, в том числе 300 человек в звании майора и выше.

Украинская военная кампания дала десятки (если не сотни) примеров вопиющего пренебрежения основами военного искусства и чудовищных просчетов в планировании, сделавших нарицательными названия соответствующих населенных пунктов: например, Белогоровка (переправа через реку Северский Донец, в ходе которой россияне умудрились потерять около сотни единиц (!) техники и почти полтысячи (!) военнослужащих) или Чернобаевка (аэродром рядом с Херсоном, переживший примерно три десятка (!) результативных украинских ударов по технике и живой силе).

Разгром под Белогоровкой — один из многих примеров выдающейся некомпетентности российского командования в войне с Украиной

Сочетание плохой тактики на нижних уровнях, ограниченного прикрытия с воздуха, отсутствия гибкости и необъяснимого упрямства в подходах командования, которое готово прыгать на одни и те же грабли и раз за разом повторять ошибки, привело не только к высокими потерям, но и систематическим случаям отказа выполнять самоубийственные приказы младшими офицерами.

Самое удивительное, что командиры, допускающие преступные потери людей и техники, не подвергаются наказаниям. Например, командир 1-го танкового полка 1-й танковой армии подполковник Денис Лапин умудрился за три недели боев потерять половину от списочного состава танков Т-72Б3М. Вместо военного трибунала Лапин получил награду за мужество и героизм, проявленные в ходе операции в Украине. Правда, вручал эту награду родной отец, генерал-полковник Александр Лапин, по счастливому совпадению командующий в Украине группировкой «Центр».

Поможет ли мобилизация? Вряд ли. За время войны в Украине уже несколько раз менялись ответственные за операцию, командующие отдельными группировками, родами войск, происходят перестановки на уровне Минобороны, но принципиальных изменений не видно. Мобилизация не сопровождается заметными для внешнего наблюдателя организационно-штатными мероприятиями, которые говорили бы об обратном.

Не исключено, что объяснение провального командования кроется в слишком глубоком личном погружении президента Владимира Путина в принятие военных решений. Если верить The Guardian, российский лидер определяет места дислокации отдельных соединений (уровень ответственности полковника или бригадного генерала). The New York Times утверждает, что Путин недавно запретил войскам покидать правый берег Днепра и сдавать Херсон, несмотря на серьезные риски разгрома этих сил.

Еще перед вторжением в Украину соцсети заполнили фото- и видеокадры со спящими вповалку на границе солдатами. Командование не позаботилось о том, чтобы обеспечить их достойными условиями, и даже не выдало сухпайков. Тогда казалось, что измученные и голодные военнослужащие — лучшее доказательство того, что Кремль блефует и вовсе не собирается нападать на Украину.

Заметная доля санитарных потерь в отдельных частях на начальном этапе боевых действий приходилась на обморожения. По оценкам источника CIT, в одном из подразделений всего 20% личного состава было обеспечено зимним обмундированием, причем частично купленным контрактниками за свой счет. Не исключено, что многие солдаты весной замерзли насмерть.

Проблема заключалась не только в плохой работе тыловых подразделений, но и в регулярном уничтожении украинцами колонн снабжения — бензовозов, грузовиков с боеприпасами и провиантом, которые следовали без охраны. К лету с изменением характера войны и сужением линии боевого соприкосновения колонны снабжения перестали быть легкой добычей ВСУ, но трудности с материально-техническим обеспечением (МТО) не исчезли.

Здесь и просроченные сухпайки, и гражданские навигаторы, и китайские смартфоны с картографическими приложениями в кабинах истребителей, и списанные гнилые бронежилеты с ржавыми бронепластинами, и даже агитационные снаряды времен чеченских войн.

Самое печальное и без преувеличения смертельно опасное — скудное и безнадежно устаревшее содержимое армейских аптечек и военно-полевых медицинских сумок.

Так выглядят стандартные российская (вверху) и украинская (внизу) солдатские аптечки

Поможет ли мобилизация? Скорее, наоборот. Призыв дополнительных 300 тысяч человек (по версии министра обороны Сергея Шойгу), а тем более, миллиона или больше (по версии независимых СМИ), станет вызовом для и без того перегруженной армейской системы МТО. За последние дни соцсети заполнили многочисленные ролики, где мобилизованным гражданам предлагают за свой счет покупать обмундирование, снаряжение, лекарства и дают полезные советы вроде замены кровоостанавливающих средств гигиеническими тампонами.

В условиях настоящей войны выяснилось, что российские военные не располагают современными защищенными средствами связи, и поэтому используют гражданские рации китайского производства (часто приобретенные за счет собранных волонтерами средств) и даже обычные мобильные телефоны.

Неудивительно, что украинцы легко прослушивают и перехватывают переговоры и глушат каналы связи при помощи хеви-метала.

Главный инструмент коммуникации российских военных в Украине — китайская туристическая рация Baofeng

По данным украинских источников, высокопоставленные офицеры, в отличие от солдат, не сдают мобильные телефоны перед отправкой в зону боевых действий, тем самым позволяя легко засечь их месторасположение и нанести артиллерийский удар.

Более того, командиры, судя по всему, несут дисциплинарную ответственность за утрату комплектов связи, поэтому не находят ничего лучше, как собирать штатные средства связи и возить их с собой в командирских машинах.

Поможет ли мобилизация? Нет. Решение проблемы с защищенной связью, равно как и построение эффективных войсковых систем связи и управления, требует системных изменений в военном планировании, научно-исследовательских и опытно-конструкторских работах и работе профильных предприятий оборонно-промышленного комплекса.

Перед вторжением 24 февраля 2022 года Россия сосредоточила на украинских границах, в том числе в Белоруссии и Крыму, от 150 тысяч до 190 тысяч человек в составе 120 батальонных тактических групп.

Судя по всему, за все время конфликта общая численность задействованной на украинском ТВД группировки не превышала 200 тысяч человек, включая части и соединения «ЛНР» и «ДНР», Росгвардии, добровольческие отряды и частные военные компании (ЧВК).

Американцы исходят из оценок потерь российских сил в 80 тысяч человек (убитыми, ранеными, пленными и пропавшими без вести). С этими оценками солидарны и британцы.

При таких потерях неудивительно, что на второстепенных направлениях российское командование использовало ограниченно боеспособные соединения, состоящие из кадровых частей, добровольцев и бойцов ЧВК в различных пропорциях. К чему это приводит, показала операция по «перегруппировке» на Харьковском направлении.

Война с Украиной в целом показала острую нехватку личного состава для БТГ. Профессионализация российской армии на поверку оказалась в лучшем случае половинчатой: контрактников не хватает для того, чтобы заполнить все должности в штатном расписании, отсюда возникает необходимость набирать военнослужащих непрофильных военных специальностей и срочников.

Несмотря на неоднократные заявления Путина о том, что срочники не участвуют в войне, выяснилось, что их было больше половины на потопленном флагмане Черноморского флота, гвардейском ракетном крейсере «Москва».

Уже по ходу конфликта российские войска начали нести потери не только «двухсотыми» (убитыми) и «трехсотыми» (ранеными), но и «пятисотыми» — так стали называть людей, отказывающихся отправляться в зону боевых действий или подающих рапорт об увольнении (вполне законно из-за юридического статуса так называемой специальной военной операции).

По оценкам CIT, среди военнослужащих, побывавших в Украине, около 20–40% отказывались вновь выдвигаться для выполнения боевых задач. Издание Wall Street Journal сообщало о единовременном увольнении сотен военнослужащих из отдельных подразделений.

Нашивка одного из убитых в Украине наемников российской ЧВК

Большое число «пятисотых», в свою очередь, сделало невозможным проведение ротации частей в зоне боевых действий. В том числе потому, что командование опасалось выводить солдат в Россию, где они могли отказаться вернуться и написать рапорт об увольнении.

Насколько можно судить, такие меры, как размещение фотографий отказников на досках позора, за массовостью явления результата не принесли. В конце концов, стопки заявлений об отказе воевать обнаружились на передовой — в штабе разгромленной Изюмской группировки Вооруженных сил России.

Изначальный недокомплект и текущие потери в Минобороны пытались компенсировать переброской военных с Кавказа и из Таджикистана, набором на краткосрочные контракты (в том числе среди бездомных и через сайт психоневрологического диспансера), привлечением добровольческих региональных батальонов.

Министр обороны Сергей Шойгу докладывал лично Путину, что на Ближнем Востоке готовы отправиться воевать в Украину 16 тысяч добровольцев, принципиальных противников национализма и фашизма. До сих пор о том, добрался ли кто-то из ближневосточных антифашистов до Украины, ничего не известно.

Зато туда точно попали бойцы частных военных компаний, вроде ЧВК Вагнера бизнесмена Евгения Пригожина, который завербовал как минимум 6000 заключенных в исправительных колониях, и представители чеченских силовых структур, получившие в прессе собирательное наименование «тик-ток войск» за серию безумных постановочных видеороликов в таком духе.

Примечательно, что и «вагнеровцы» и чеченские «тик-ток войска» в первую очередь не решают военные задачи, а обеспечивают PR-сопровождение деятельности Евгения Пригожина и главы Чечни Рамзана Кадырова соответственно.

Поможет ли мобилизация? На бумаге да. Но судя по тому, как проходит мобилизация, на деле возникнет больше проблем. Пока не видно, что повестки в первую очередь получают люди с боевым опытом, дефицитных учетных военных специальностей и с большой мотивацией воевать.

Несколько сотен тысяч новобранцев в любом случае помогут создать глубину оборонительных порядков на уже занятых территориях. А с одним миллионом мобилизованных можно задуматься и о наступлении. Вопрос заключается в уровне подготовки и оснащения пополнения.

По западным оценкам, на киевском направлении в марте российские войска имели преимущество перед Украиной в соотношении сил 12:1. В Северодонецке Россия добилась преимущества 7:1. В первом случае все равно пришлось отступить, а во втором удалось занять город только за счет подавляющего превосходства в артиллерии.

Разумеется, если отправлять в части на фронте случайных людей после одного дня подготовки, ни о наступлении, ни о создании устойчивой обороны говорить не приходится.

С 2000 года Россия потратила на военные расходы, по разным оценкам, около $1 трлн. Путин говорил, что доля современных вооружений в армии достигла 71%, а в ВКС — 68%. Минобороны ежегодно отчитывалось о передаче войскам сотен единиц новой военной техники: ракетных комплексов, бронетехники, самолетов и вертолетов.

Но на поле боя в Украине современных видов вооружений и военной техники не заметно. Судя по известным фото- и видеоматериалам, машины нового поколения на платформах «Армата», «Курганец», «Бумеранг» в составе действующих войск в принципе отсутствуют.

Российская ударная авиация в украинской кампании полагается на свободнопадающие бомбы и огонь с кабрирования, а не на высокоточное оружие вроде управляемых ракет и планирующих корректируемых авиабомб.

Самая яркая иллюстрация провала модернизации вооруженных сил — танки. Еще в 2015 году лояльный Кремлю Центр анализа стратегий и технологий писал:

Основные советские танки поколения Т-64/Т-72/Т-80 окончательно дискредитировали себя в ходе гражданской войны на Украине своей низкой живучестью и, как следствие, высокими потерями экипажей. Что касается машин семейства Т-72, их низкая выживаемость на поле боя и высокие потери экипажей (в силу склонности к детонации боекомплекта в случае поражения противотанковыми средствами) были продемонстрированы практически во всех конфликтах с участием этих машин (в том числе в обеих чеченских кампаниях).

Надо ли говорить, что российские войска используют в Украине в основном «окончательно дискредитированные» танки семейства Т-72 и Т-80? За время боев задокументирована потеря более 1200 танков, из них 90% приходится на различные модификации Т-72 и Т-80.

Беспомощность российских танков перед противотанковыми средствами (Javelin, NLAW) подчеркивается попытками кустарно добронировать машины бревнами, мешками с песком или камнями, металлическими решетками. Деревянная защита встречается также на другой бронетехнике и грузовиках, а динамическую защиту, предназначенную для танков, размещают на БТР и бронеавтомобилях.

Так выглядит деревянная защита российской военной техники

Даже провластные эксперты называют «позором» ситуацию, когда ни на одном строевом танке российской армии в Украине нет комплексов активной защиты, хотя такие комплексы впервые появились еще в СССР.

По мере выбывания штатной техники военным приходится расконсервировать давно снятые с вооружения образцы вроде ОТРК «Точка-У», танков Т-62, артиллерийских орудий «Гиацинт» и Д-30.

Поможет ли мобилизация? Очевидно, нет. На форуме «Армия» в августе 2022 года Минобороны подписало контракты на поставку 3,7 тысяч единиц новой боевой техники. Однако в начале 2022 года в ведомстве планировали передать сухопутным войскам всего 400 танков, БТР и БМП. Этого хватит примерно на 10 БТГ, а 300 тысяч мобилизованных — это личный состав на 400 БТГ.

Вряд ли российский оборонно-промышленный комплекс в условиях беспрецедентных санкций сумеет на порядок увеличить объем выпуска. Не стоит рассчитывать и на якобы бездонные запасы и заделы советского времени. Согласно одной из оценок на основе открытых данных, Россия располагает всего 6000 танков на базах хранения, из них только половина находится в ремонтопригодном состоянии. По другим данным, доступных для отправки в Украину законсервированных танков еще меньше.

Проблемы с материально-техническим обеспечением в целом и средствами связи в частности, а также хроническим некомплектом личного состава во многом объясняются банальной коррупцией.

Западные эксперты всегда подозревали, что весомая часть оборонного бюджета России расходуется неэффективно, но истинный масштаб воровства стал настоящим потрясением. Комментарий авторитетного британского Королевского объединенного института оборонных исследований (RUSI), выпущенный в мае 2022 года, начинается такими словами:

Коррупция в России вездесуща и широко распространена в ее оборонно-промышленном комплексе и вооруженных силах. Свидетельства из Украины дают основания полагать, что ее ценой становятся жизни российских солдат.

Война с Украиной показала, что в российской армии массово оснащали боевую колесную технику дешевыми китайскими шинами (вместо дорогих военных модификаций), солдаты шли под пули в форме на 1–2 размера больше, потому что ходовые размеры продавали на «Авито», совершали марши в обуви с отваливающимися подошвами.

Более серьезные примеры коррупционных практик — истории с беспилотным летательным аппаратом «Орлан-10» и радиостанциями «Азарт».

Из чего сделан российский беспилотник стоимостью $100 000

Украинцы сняли видео с «распаковкой» одного из попавших к ним в руки «Орланов». Так мир узнал, что в беспилотнике стоимостью около $100 000 за штуку вместо специального оборудования для съемки размещается фотоаппарат Canon, закрепленный на липкой ленте, а вместо топливного бака — обыкновенная пластиковая бутылка.

С радиостанциями «Азарт» вышло еще хуже. Передовые комплексы связи по цене 300 000 рублей за штуку вчистую проиграли конкуренцию среди военных китайским рациям Baofeng (цена — 2000 рублей). В главном военном следственном управлении Следственного комитета России расследуется дело о хищении 6,7 млрд рублей из выделенных на закупку радиостанций «Азарт» 18 млрд рублей.

Поможет ли мобилизация? Без комментариев.

С начала вторжения российские вооруженные силы выпустили по Украине более 3500 ракет. Тем не менее, Россия до сих пор не сумела ни подавить украинские средства ПВО и ПРО и завоевать господство в воздухе, ни разрушить ключевые объекты транспортной инфраструктуры вроде мостов и железнодорожных узлов.

Одна из проблем — низкое качество разведки целей и целеуказания. Совершенно анекдотические примеры ударов по туалетам, паркам детских аттракционов, автобусным остановкам, теплицам с огурцами, гаражным кооперативам по крайней мере частично могут объясняться именно этим. Несмотря на очевидные промахи, такие удары, как правило, засчитываются Минобороны как поражение выявленных целей (так, например, произошло с ударом по супермаркету, расположенному рядом с Харьковским тракторным заводом).

Уничтоженная российской ракетой теплица с огурцами

Другое возможное объяснение — эксплуатационные характеристики российского ракетного вооружения. По американским оценкам, уровень отказов при запуске высокоточных крылатых ракет достигает 50–60%. Такие отказы не только мешают поражать цели, но и представляют опасность для самих расчетов.

Провластные эксперты признают, что из-за «нехватки массового дешевого высокоточного боеприпаса» российской армии приходится делать ставку на сверхконцентрацию артиллерийского огня, превращающего территории, по которым наносятся удары, в лунный пейзаж без единого целого здания.

Поможет ли мобилизация? Нет. Решение проблемы требует перестройки всей военной машины. Помимо того, что ряд боеприпасов устарел или используется не по назначению, по некоторым категориям в распоряжении российской армии не оказалась вообще ничего. Скажем, ВКС не имеют на вооружении дешевого и массового управляемого авиационного боеприпаса, в идеале — аналога западной системы Joint Direct Attack Munition (JDAM), позволяющей модернизировать неуправляемые авиабомбы старого образца. Кроме того, нет достаточного количества самолетов РЭБ и РТР, разведывательных и ударных БЛА, спутников космической разведки.

Попытка провести военную кампанию в режиме секретности и спецоперации сыграла злую шутку: судя по всему, значительная часть российских солдат действительно не готовилась воевать и не имела ни малейшего представления о целях и задачах на территории Украине.

Шапкозакидательские настроения в духе «возьмем Киев за три дня», если они и были распространены в войсках, довольно быстро сменились массовыми отказами воевать и разочарованием в военной службе как таковой.

Военнослужащий российской группировки в Украине

Постепенно появляющиеся в СМИ откровенные рассказы участников войны с российской стороны дают одну и ту же картину: организационный бардак, коррупция, некомпетентность офицеров, бытовая неустроенность, общая усталость и апатия военнослужащих.

Поможет ли мобилизация? Возможно. На первых порах новобранцы, особенно те, кто добровольно явились в военкоматы, способны поднять боевой дух, но насколько этого запала хватит — вопрос дискуссионный.

Украинская кампания продемонстрировала, насколько низким человеческим капиталом обладают российские вооруженные силы. Многолетние практики отрицательного отбора и преимущественное комплектование за счет выходцев из депрессивных регионов, где служба в армии рассматривается как социальный лифт, привели к катастрофическим последствиям.

Об этом можно судить по местам, где российская армия побывала, и тому, что она оставила после себя: речь не только об очевидных военных преступлениях вроде убийств гражданских лиц, изнасилований, мародерства.

Множество частных домов и квартир на оккупированных территориях были разгромлены без всякой видимой рациональной цели, а на стенах оставлены оскорбительные надписи, изобилующие орфографическими ошибками.

Надпись, оставленная в одной из квартир в Буче

Фирменный почерк российских солдат — оставлять человеческие экскременты на видных местах. Работники Чернобыльской АЭС, вернувшиеся на рабочие места после ухода россиян, были немало удивлены, обнаружив кал буквально в каждом рабочем кабинете (об аналогичных посланиях можно прочитать в подборке «Медиазоны» с красноречивым названием «Где спали, там и срали»).

Поможет ли мобилизация? Насколько можно судить, нет. Судя по множеству видеосвидетельств с мобилизованными, моральные качества призываемых оставляют желать лучшего.

Российская военная кампания в Украине не зря получила славу «странной войны». Официально заявленные цели настолько расплывчаты, а действия на земле настолько оторваны от них, что понять, двигают ли военные успехи и неудачи политической риторикой или наоборот, — крайне сложно.

На начальном этапе российские силы вторглись в Украину сразу по девяти операционным направлениям, очевидно, рассчитывая молниеносными ударами ошеломить противника и вынудить его сдаться. Оперативный замысел по модели «шок и трепет» основывался на сочетании ударов высокоточным оружием, действий спецназа и аэромобильных сил и движения механизированных колонн.

Несмотря на успехи на южном направлении, где удалось без существенных потерь выйти к Николаеву и занять сухопутный коридор в Крым, с севера армии пришлось уходить в конце марта.

Второй этап ожидался как масштабная битва за Донбасс: при помощи переброшенных с севера частей планировалось окружить и разгромить самые боеспособные части ВСУ. Но битвы как таковой не вышло — российская армия крайне медленно продвигалась вперед за счет подавляющего превосходства (сверхконцентрации) артиллерии, уничтожив захваченную лисичанско-северодонецкую агломерацию.

На третьем этапе украинские войска сумели не только остановить вялое наступление противника благодаря дальнобойной западной артиллерии, но и перейти в контрнаступление, перехватив стратегическую инициативу на херсонском и харьковском направлениях.

Четвертый этап войны, который можно считать объявленным с началом в России частичной мобилизации, очевидно, будет войной на истощение в прямом смысле этого слова.

Никто до конца не понимает, в какой момент Путин сочтет, что цели СВО выполнены: когда российские войска полностью займут территорию Донецкой и Луганской областей? Или еще и Херсонской и Запорожской в придачу? Или требуется захватить Одессу, выйти к Приднестровью и лишить Киев выхода к Черному морю? А то и вовсе демонтировать сложившийся в Украине политический порядок? Судя по всему, Путин и сам этого не знает.

Поможет ли мобилизация? Без комментариев.