Ограбление по-ливански. Почему прежде успешная страна не может выйти из мертвой петли государственного коллапса

Кризис вслед за чередой катастроф

«В ад, конечно» — так ответил президент Ливана Мишель Аун на вопрос журналистов о том, куда направляется страна, во время своего выступления в сентябре 2020 года, посвященного проблемам формирования правительства. Предыдущее ушло в отставку из-за взрыва в порту Бейрута. Спустя два года стало окончательно ясно: это единственное обещание ливанского правительства, которое оно сдержало.

К 2022 году рукотворный кризис, в котором уверенно можно обвинить власти Ливана, только ухудшился. Экономические индикаторы отражают лишь одну сторону коллапса: инфляция в 2022 ожидается на уровне 178%, вдобавок к около 155% в предыдущем году. Уровень бедности населения в Ливане вырос в два раза — с 42% в 2019 году до 82% в 2021 году. Цены для потребителей выросли в несколько раз, официальный курс валюты и курс на черном рынке различаются в 20 раз. Цены на хлеб, и так субсидированный государством, выросли больше чем в два раза за полгода с марта 2022 из-за ситуации на рынке пшеницы, вызванной российским вторжением в Украину. Государство способно предоставить не более нескольких часов электричества в день или в месяц, в зависимости от региона страны. Цены на топливо в полностью зависящем от импортов Ливане взлетели: если до кризиса поездка на маршрутке стоила 2 тысячи ливанских фунтов, то сегодня — 40 тысяч фунтов.

Ливан накрыла самая большая волна эмиграции со времен гражданской войны 1975—1990 годов. Среди покидающих страну — все каких-либо востребованных специальностей, в том числе профессионалы в области медицины. По данным ВОЗ, около 40% врачей уехали насовсем или временно работают за границей. Но тотальный крах государства мешает даже эмиграции: в стране невозможно получить новый документ, подтверждающий личность, потому что паспорта просто закончились.

17 октября 2019 года, предчувствуя кризис и в ярости от абсолютного бездействия властей, сотни тысяч людей вышли на улицы во всех городах Ливана и требовали радикальных перемен. Многие обозреватели возлагали большие надежды на протест, который происходил одновременно с митингами в других странах Ближнего Востока. Их яркий феминистский и антикапиталистический характер, антисектарианское единство протестующих против ливанского истеблишмента внушили многим надежду на появление новых независимых политических сил и лидеров гражданского общества. Ливанцы, назвав свое движение революцией, требовали пересмотра сложившейся политической системы, ухода старых лидеров, тотальных экономических и социальных реформ. Спустя 12 дней протестов премьер-министр Саад Харири ушел в отставку. Но революция так и не материализовалась. Безлидерный протест не создал альтернативной структуры, которая могла бы заменить собой действующую власть. Армия прибегала к чрезмерной непропорциональной жестокости, чтобы разогнать протестующих.

Во время протестов, в которых участвовала четверть ливанцев, привычная экономическая деятельность остановилась. Инвесторы, опасаясь потерь из-за нестабильности, вывели средства, и вся финансовая система, против удручающего состояния которой и выступали протестующие, рухнула под горой долга, накопившегося за десятилетия коррупции и кумовства. В банках буквально закончились доллары. Во время протестов они закрылись на несколько недель, а когда открылись снова, то ливанцы обнаружили, что их вклады заморожены без какого-либо законного основания. Попытка предотвратить банковую панику фатально ударила по уверенности в банковском секторе: как правило, банки или власти могут ограничить снятие наличных и переводы за рубеж, чтобы остановить отток денег из страны, но тут этого так и не произошло. Например, один лишь Нади Саламе, сын главы Центрального банка Ливана, вывел со своих счетов за границу $6,5 млн. Ливанцы имеют все основания верить, что их сбережения исчезли, и не готовы снова отдавать деньги. Сумма средств, «застрявших» в банках Ливана, оценивается более чем в $100 млрд. Черный рынок валюты возник одновременно со стремительным обесцениванием ливанского фунта.

Вдобавок ко всему в марте 2020 началась пандемия COVID-19, еще более ухудшив социально-экономическую ситуацию. А спустя несколько месяцев произошел один из самых мощных неядерных взрывов в истории, разрушивший треть центрального Бейрута. Именно коррупция, кумовство и халатность правительства вылились в катастрофу, которую никто из них не мог представить. Вечером 4 августа в одном из складов порта Бейрута начался пожар, через несколько минут прогремел взрыв. Он нанес огромные разрушения столице: порт находится в самом центре Бейрута, всего в нескольких километрах от густонаселенных жилых кварталов. Погибли больше 200 человек, несколько тысяч были ранены, 300 тысяч человек остались без жилья.

Результаты расследования взрыва шокируют сведениями о банальной халатности. Опасный груз находился в порту с 2013 года — именного тогда портовые власти арестовали судно Rhosus из-за технических неполадок и неуплаты портовых сборов. Экипаж, оставшийся без зарплат, покинул судно. Документы переписки между официальными лицами порта и властями, изученные OCCRP, показали, что руководство порта было обеспокоено взрывоопасным грузом и пыталось от него избавиться. Однако после безуспешных попыток что-то с ним сделать про него просто забыли. Тонны селитры хранились вместе с топливом и фейерверками. Ни один виновный до сих пор не наказан, политики всячески препятствовали ходу расследования. Столица Ливана потерпела разрушения, оцениваемые в миллиарды долларов, а помощью жителям и восстановлением города занимались ливанские и иностранные волонтеры и НКО, а не государство.

Ограбление вместо восстановления

Коллапс Ливана — история о том, как проект восстановления страны, когда-то считавшейся островком спокойствия и благополучия в регионе, был провален из-за коррупции и растрат сектарианских элит. Создавшие кризис процессы были запущены десятилетия назад и имеют корни в самой основе государственного устройства Ливана. После окончания гражданской войны 1975—1990 годов контроль над ресурсами государства захватили те, кто решил, что им выгодней разворовывать казну вместе, чем воевать друг с другом за контроль над ней. Именно этим они и занялись в рамках проектов послевоенного восстановления страны.

Уровень жизни ливанцев и соответствующие экономические показатели росли в 1990—2000 года, и даже международный кризис 2008 года не затронул экономику страны. Но вместе с благополучием росли государственный долг и экономическое неравенство. Финансируя восстановление за счет кредитов, власти накопили одну из самых больших сумм внешнего долга по отношению к ВВП в мире. Банковский сектор Ливана работал по классическому принципу финансовой пирамиды, которая предлагает очень выгодные, но заведомо невыполнимые условия, а средства поступают за счет постоянного привлечения новых участников. Банки предлагали невиданно высокие проценты на валютные вклады. Центральный банк использовал вклады граждан для финансирования бюджета правительства, полного коррупционных схем и растрат. Деньги попросту закончились — и такой результат был абсолютно предсказуем. Долг госсектора достиг таких уровней, что дефолт был неизбежен и произошел в марте 2020 года.

Ливану как стране, которая импортирует 80% всего своего потребления, необходимы доллары, для того чтобы поддерживать торговый баланс. Ливанская экономика очень долларизирована, но источников долларов не так много. В реальном секторе экономики десять лет не было никакого роста, а единственный серьезный экспорт — человеческий капитал. Ливан получал необходимые доллары за счет туризма, доходов от порта Бейрута, помощи от других стран, но в первую очередь от ливанцев за границей, отправляющих деньги семье на родине. Последнее десятилетие денежные переводы составляли в среднем 15–20% ВВП Ливана.

Такая хрупкая система, полагающаяся на внешнее финансирование обычными людьми, подвержена шокам из-за случайных событий. Начало гражданской войны в соседней Сирии, экономически тесно связанной с Ливаном, стало одним из таких шоков. Поток капитала в страну уменьшился. Государство было практически никем не управляемо: в 2014–2016 годах у Ливана не было президента, а выборы в 2018 году прошли с опозданием на пять лет. Чем больше увеличивалось влияние Хезболлы и Ирана, тем меньше Саудовская Аравия, соперничающая с Ираном, предоставляла финансовую помощь. Западные страны предоставляли гранты на конкретные проекты развития инфраструктуры, но часто выяснилось, что деньги были украдены, а заявленных проектов никогда и не существовало — они были придуманы для того, чтобы получить средства.

В результате кризиса ликвидности в стране установилось несколько разных курсов валюты: официальный неизменный курс — 1500 фунтов к доллару, «доллар» за 8000 фунтов — фиксированный курс, по которому ливанцы могут конвертировать свои замороженные валютные вклады в ливанский фунт, и «свежий доллар», курс черного рынка, по которому можно купить наличные, в этом году между 23 тысячами и 34 тысячами фунтов за доллар. По этому курсу сдают квартиры и устанавливают цены на товары.

Уникальная система политического устройства Ливана сложилась после независимости в 1943 году, когда политическая репрезентация была организована на основе конфессиональных групп, и приняла нынешнюю форму после гражданской войны. Места в парламенте поровну поделены между мусульманами и христианами. Президентом Ливана, согласно конституции, может быть только христианин-маронит, премьер-министром – мусульманин-суннит, а главой парламента – мусульманин-шиит. Каждому региону предписано определенное количество мест в парламенте для каждой из множества конфессий, в зависимости от демографии.

На первый взгляд кажется, что эта система построена на равной политической репрезентации всех ливанцев, но в реальности это попытка разделения сфер влияния между элитами. Партии рассматривают государственные институты как источник прибыли и соревнуются за контроль над ресурсами, а не за религиозные ценности. Самую влиятельную и самую вооруженную из этих партий, Хезболлу, многие считают виновной во всех бедах Ливана. Безусловно, роль Хезболлы в коллапсе страны не отрицаема: организация имеет фактический контроль над границей между Ливаном и Сирией и над портом — именно политики Хезболлы больше остальных препятствовали расследованию взрыва в порту Бейрута. В то же время у Хезболлы множество союзников среди политических сил страны. Однако это не единственная военизированная организация в Ливане: вооруженное крыло, пусть небольшое и неформальное, есть и у христианских, и мусульманских суннитских, и друзских партий. Главные нынешние политики всех этноконфессиональных групп — бывшие лидеры ополчений гражданской войны или их сыновья. Именно поэтому одним из главных лозунгов протестов октября 2019 был «Всё — значит всё».

Только временное решение проблем

Последние три года Ливаном практически никто не управляет: уходящие в отставку одна за другой временные администрации партии так и не приняли шагов к выводу страны из кризиса. Будущее страны зависит от того, смогут ли ливанские политики сформировать правительство, выбрать президента и провести реформы, которые Международный валютный фонд сделал главным условием дальнейшей финансовой помощи. Теперь традиционные доноры дают понять, что без серьезных изменений Ливан денег больше не получит.

В рамках соглашения, заключенного в апреле 2022 между МВФ и правительством Ливана, организация предоставит доступ примерно к $3 млрд на первом этапе более крупной программы по спасению ливанской экономики. Среди поставленных МВФ условий — снижение государственных расходов, например, на продовольственные субсидии и зарплаты бюджетникам, а также увеличение налогов, приватизация и девальвация валюты. Такие меры еще больше ударят по самым экономически уязвимым слоям страны.

Предложение Международного валютного фонда может казаться единственным и последним вариантом для Ливана, но это временное решение проблемы даже не затрагивает ее источники. Система воровства, взяточничества и безнаказанности не исчезнет и, скорее всего, продолжит порочный цикл, который привел страну к критической ситуации. Такой механизм уже был применен в нескольких странах без особых успехов, например, в Греции, Египте и Аргентине. Представления международных лидеров и организаций о необходимых реформах и переменах расходятся с тем, что требуют оппозиционные активисты Ливана, и тем более с интересами властей.

В мае 2022 прошли первые выборы с начала кризиса, но формирование правительства и избрание главных лиц государства в очередной раз задерживается — в парламенте нет ясного победителя. Ранее самый большой блок Хезболлы потерял свое большинство: организация сохранила свои места, однако проиграли их христианские союзники «Свободное патриотическое движение». Позиция самой большой христианской партии перешла от союзников Хезболлы к их оппонентам, партии «Ливанские силы», которую поддерживают США и Саудовская Аравия. Также были избраны 13 независимых кандидатов, связанных с гражданским движением, развившимся на фоне массовых протестов 2019 года. Задержки в формировании правительства в Ливане скорее правило, чем исключение: предыдущее правительство было сформировано спустя 13 месяцев постоянно заходящих в тупик переговоров.

Внешнеполитическая обстановка тоже не добавляет уверенности в светлом будущем Ливана. Приближается заключение затяжных переговоров по возобновлению соглашения по иранской ядерной программе. Если оно будет достигнуто, Ирану придется свернуть ядерную программу в обмен на снятие западных санкций. Это позволит Ирану получить гораздо бо́льшую прибыль от экспорта нефти, а значит, и направить больше средств своим союзникам и прокси, в том числе и Хезболле. Именно поэтому против сделки выступает Израиль, на первый взгляд заинтересованный в том, чтобы у Ирана не было ядерного оружия. В то же время Ливан и Израиль пытаются достичь соглашения о морских границах для разработки газовых месторождений в спорных водах. Добыча морского газа могла бы помочь Ливану справиться с энергетическим и экономическим кризисом. Глава Хезболлы Хасан Насралла пригрозил Израилю эскалацией, если Ливан не получит желаемого контроля над газовым месторождением в переговорах с Израилем.

Парализованный без явного большинства парламент ждет очередное испытание в октябре 2022 года, когда парламентариям придется избрать нового президента. Это может привести к еще большему обострению социально-экономической напряженности. Повседневная жизнь ливанцев зависит от постоянно меняющейся и как никогда раньше нестабильной из-за вторжения России в Украину ситуации на глобальных рынках топлива и продовольствия. Увеличилось число столкновений между враждующими сообществами. Постоянный стресс из-за нехватки практически всего приводит к тому, что люди уже на грани, они идут на отчаянные поступки, и эта напряженность может превратиться в небольшие, но вооруженные эскалации. Так, один ливанец взял в заложники сотрудников отделения банка в Бейруте. Он вошел в помещение с винтовкой и разлил бензин, требуя, чтобы банк выдал ему замороженные на счету деньги. Он выкрикивал, что они нужны для оплаты лечения его отца. Снаружи банка люди скандировали: «Ты — герой!»