Предвыборная ажитация. Как Эрдоган через военные кампании пытается вернуть упавший из-за кризиса рейтинг

Предвыборный расклад

«Мы обратились и обращаемся к нашим турецким партнерам с тем, чтобы они воздержались от проведения силовых операций на территории Сирии. <…>. Мы откровенно сказали нашим турецким друзьям, что это может привести к дальнейшей эскалации ситуации, в том числе к вооруженному противостоянию. Это может стимулировать сепаратистские настроения так называемой автономной администрации северо-востока Сирии», — заявил 16 июня спецпредставитель Путина по сирийскому урегулированию Александр Лаврентьев. Если «спецоперация» в Сирии начнется, она будет уже второй с начала российского вторжения в Украину. Внимание большинства международных сил сосредоточено на российско-украинской войне. Это дало Эрдогану возможность активировать агрессию в отношении курдов, что в целом уже несколько лет структурирует турецкую политику, — с апреля идет «спецоперация» в Ираке. Но дело не только во внешних причинах.

В 2023 году Турецкой республике исполнится 100 лет, и в этом же году, хотя точная дата пока не назначена, состоятся президентские выборы. Эрдоган может быть переизбран на третий пятилетний срок, его кандидатуру выдвигает «Альянс народа» — объединение правящей Партии справедливости и развития с Партией националистического движения.

Оппозиция с кандидатом или кандидаткой пока не определилась, но в феврале на первой встрече глав шести оппозиционных партий они анонсировали, что кандидатура будет совместная. Кроме того, известна основная политическая задача — возвращение к парламентской республике от модели гиперконцентрации власти в руках президента. Похожий процесс сейчас запущен в Казахстане, хотя еще предстоит увидеть, как президент Токаев будет на практике следовать принятым поправкам в Конституцию, которые активисты уже критикуют как недостаточные. Среди других принципов из общих объявленных десяти стоит отметить ориентацию на «либертарный порядок».

Инициатива объединения оппозиции принадлежит Кемалю Кылычдароглу — лидеру Республиканской народной партии (РНП), которую основал еще Мустафа Кемаль Ататюрк, первый лидер Турецкой республики. Заметных участников РНП правительство преследует. Важнейший кейс — майский приговор Джанан Кафтанджиоглу, которая возглавляет стамбульское крыло партии, а в 2019 году она привела к победе на мэрских выборах члена РНП Экрема Имамоглу — впервые за 25 лет городом управляет представитель оппозиции.

Кафтанджиоглу, после процесса апелляции длиной в три года, постановили заключить под стражу на четыре года — за твиты десятилетней давности о турецкой ответственности за геноцид армян, а также в поддержку Рабочей партии Курдистана (РПК), которая в Турции объявлена террористической организацией. Срок условный, Кафтанджиоглу на свободе, но не имеет права заниматься политической деятельностью. Стамбул протестовал — по заявлениям РНП, на митинг в конце мая вышло около 600 тысяч человек.

Не иноагенты, но террористы

Не поддерживать Рабочую партию Курдистана, экстрадировать политических беженцев, связанных с ней, — условия, которые Турция предъявляла Финляндии и Швеции, блокируя с середины мая их заявки на вступление в НАТО. Было и другое условие, менее заметное. Турция требовала экстрадировать активистов и политиков, связанных с Фетхуллой Гюленом. Как и курды, он объявлен в Турции террористом. Однако 28 июня, на фоне российской атаки на Кременчуг, Турция перестала возражать против членства Финляндии и Швеции.

Обвинения в терроризме — основной инструмент государственных репрессий в Турции, государство использует его для обоснования и внешних «спецопераций», и внутренних репрессий. В 2016 году в стране состоялась попытка военного переворота. Эрдоган обвинил в ней Гюлена, лидера ключевой внепартийной политической силы в Турции, которую внутри с 2016 года можно упоминать только как FETÖ — Fethullahçı Terör Örgütü (Фетхулланистская террористическая организация).

Есть и другое закрепленное название FETÖ, которое указывает на принцип ее действия, — «Параллельное государство». Фетхулла Гюлен, который из своих 80 лет больше 30 прожил в эмиграции в США, а до того получил религиозное образование и работал имамом, был товарищем Эрдогана. Вместе они держали курс на умеренную исламизацию Турции, отход от секулярного государства при сохранении диалога с Европой и межрелигиозного диалога. Но если Эрдоган был партийным, то Гюлен возглавлял общественное движение «Хизмет», самым заметным проявлением которого были так называемые «гюленовские школы». Школы считались одними из самых престижных не только в Турции, но и в других регионах с тюркоязычным населением — от Татарстана до Молдовы. В проповедях Гюлен подчеркивал важность образования, а основным принципом политического действия называл интеграцию в существующие государственные структуры, влияние на них изнутри.

После конфликта между Эрдоганом и Гюленом в начале 2010-х, о причинах которого достоверно не известно, именно по школам пришелся основной удар турецкого правительства. В одних регионах они были просто закрыты по запросу турецких властей, но из других, например, из Молдовы, даже были депортированы учителя, после чего их заключили под стражу.

И движение Гюлена, и нынешнее турецкое правительство во многом опираются на идею пантюркизма — об общности между тюркскими народами, необходимости их объединения. Как исторически, так и сейчас пантюркизм представляет собой одновременно империалистическую логику и инструмент антиимпериалистического сопротивления. Яркий современный пример последнего — поддержка Турцией крымскотатарских национально-освободительных движений. Например, Мустафа Джемилев, который много лет возглавлял Меджлис крымских татар, рассказывает о переговорах с Эрдоганом в связи с войной в Украине — в том же интервью, где объясняет, почему необходимо и как возможно взорвать Крымский мост, ключевую артерию российской военной инфраструктуры. Общность с Турцией — ресурс и для многих других антиимпериалистических движений на территориях, которые сейчас контролирует Россия.

Две войны, одна нация: курды

Нынешнюю политику Эрдогана иногда называют еще «неооттоманизм». Это тоже точка некоторого сходства между Турцией и Россией — обе страны одновременно то ли наследуют империям, то ли до сих пор ими являются и как минимум обладают имперскими амбициями расширения. Турция как независимое государство образовалась на исходе войн между Российской и Османской империями, которые длились столетиями и в которые были втянуты европейские империалистические силы.

Империалистические инерции проявляют себя и в деятельности оппозиции. В Турции есть силы, которые критикуют альянс шести оппозиционных партий именно на этом основании. Пока Эрдоган разворачивает одну за другой военные операции против курдских сил, депутатка от Народно-демократической партии (56 мест в парламенте, но в то же время уже два года рассматривается иск о закрытии партии по обвинению в связях с Рабочей партии Курдистана) Хюда Кайя заявляет:

«Может быть партийный союз без курдов, но он не может быть союзом нации».

Курдистан — ключевая точка напряжения в турецкой политике. Не только признания РПК террористами, но также снятия действующего эмбарго на поставки оружия в связи с военными операциями против курдских объединений требовал Эрдоган от Швеции и Финляндии, блокируя их вступление в НАТО (которое, в свою очередь, вероятно, связано с возросшими опасениями, что российская военная агрессия распространится и за территорию Украины). Но отношения с курдами — вовсе не внешнеполитическая проблема, как может показаться: курдское население составляет 18% от числа всех жителей Турции. По подсчетам International Crisis Group, на нынешней турецкой территории в ходе столкновений между государственными силами и РПК погибли около 5 тысяч человек, причем не только в приграничных регионах.

Две войны, одна нация: киприоты

Есть еще одна граница, напряжение на которой стремительно растет. «Мы ещë раз предупреждаем Грецию о том, чтобы она была осмотрительна, воздерживалась от „идей“, риторики и действий, которые приведут еë к результатам, о которых она пожалеет, как это произошло столетие назад», — написал Эрдоган в Twitter 9 июня вслед за призывом главы МИДа Мевлюта Чавушоглу к Греции провести «демилитаризацию» островов в Эгейском море.

Если в НАТО Турция состоит с 1952 года, то в Евросоюз пытается вступить уже несколько десятков лет. Заявка была подана в 1987 году, а в 2005-м началось ее рассмотрение. Процесс фактически не движется в связи с территориальным конфликтом на острове Кипр. Турция — единственное государство в мире, которое признает независимой Турецкую республику Северного Кипра (а фактически ей управляет).

Кипр существует как независимое государство только с 1960 года, до того, с 1878-го, был британской колонией, а еще раньше, около трехсот лет, — частью Османской империи. Населен он в основном турками и греками, а нынешние конфликтные отношения Греции и Турции — наследие времен Османской империи, когда за национальную независимость боролась и сама Греция, и будущие государства Балканского полуострова, и, собственно, будущая Турецкая республика. Вторжение Турции на Кипр произошло, когда в Греции правящего монарха сместила хунта «черных полковников», которая не только ввела чрезвычайное положение и жесткую цензуру, но также заявила о цели присоединить Кипр к Греции («вернуть» его). Турецкая оккупация страны разворачивалась под предлогом защиты турко-киприотского меньшинства.

Сейчас по вопросу о Северном Кипре крупнейшие оппозиционные силы не расходятся с Эрдоганом. Кылычдароглу, лидер Республиканской народной партии, заявляет, что территория должна быть признана независимым государством. В то же время, некоммерческие организации активно работают с проблемой греко-турецких отношений, как и с другими межнациональными конфликтами в истории Турции. Так, крупнейший фонд Anadolu Kültür, основатель которого в 2022 году был приговорен к пожизненному тюремному заключению, финансирует площадки в Никосии на Кипре и в Афинах в Греции, занимается онлайн-архивом об истории города Диярбакыр, неофициальной столицы Курдистана, поддерживает исследования по сбору устной истории турецко-армянских отношений, в частности геноцида. Источники финансирования фонда — в том числе и западноевропейские грантовые программы.

При этом турецкие историки подчеркивают, что либеральный европейский подход к демонстрации культурного разнообразия тоже политически проблематичен: «В Турции, где греческие, армянские, еврейские, рома сообщества „чествуют“ в [общеевропейских] проектах с помощью выставок, музыки, еды, их фактически выставляют на показ, вырывая из истории, деполитизируя и объективирования. Чествование разнообразия — это сам по себе тип отношения, обусловленный либеральным гуманизмом, который заявляет о единстве в разнообразии как способе мирного сосуществования, — но на каких условиях стороны сосуществуют, остается открытым вопросом», — пишет Аслы Ысыз в книге о последствиях греко-турецкого обмена населением под названием «Гуманизм в руинах». И далее: «Историзация, таким образом, не что-то абстрактное, а конкретное требование отслеживать такие факты, как конфискация имущества, политика насилия и массовых убийств, случаи принудительных исчезновения, а также последствия сегрегативной биополитики».

Менеджмент населения

2023 год — столетие не только с основания Турецкой республики, но и с «наиболее радикального эксперимента Лиги наций по социальной инженерии». В 1923 году состоялся так называемый «Греко-турецкий обмен населением», крупнейшая в истории официально закрепленная программа принудительного переселения (кроме Турции и Греции участвовала также Болгария). Более двух миллионов человек попали под действие программы. «Официальное оформление принудительного переселения исходило из посылки, что сегрегация разных [этнических и религиозных] групп позволяет восстановить мир», — пишет Ысыз в «Гуманизме в руинах». Суть этих событий исследовательница выражает в термине «менеджмент населения» — по ее мнению, именно протокол 1923 года стал первым прецедентом и точкой опоры для дальнейших схожих практик.

Принудительное переселение — только одна из техник менеджмента населения. По сути, «денацификация», или же «деукраинизация», тоже представляет собой один из его вариантов. Политика о гражданстве, миграционная политика — тоже. Как подходят турецкие оппозиционные силы к этим вопросам?

В отличие от оппозиционного альянса, который пока только анонсировал разработку положения о миграционной политике, Рабочая партия Турции (РПТ) уже представила свои шесть принципов. Ключевая мысль сформулирована в первом же: «Войны — это основная причина волн миграции. Мы против войн, которые начинаются как империалистические интервенции и лишают людей домов». Кроме того, РПТ заявляет о необходимости отменить договоренности между Евросоюзом и Турцией, которые возникли в результате миграционного кризиса 2015 года. Сейчас, согласно договоренности, Турция обязана контролировать и останавливать так называемых нелегальных мигрантов, которые переправляются из Северной Африки в Грецию. Таким образом, Турция фактически функционирует как центр контроля и содержания мигрантов — до тех пор, пока Евросоюз не предоставляет каждому из них добро на легальный въезд.

Рабочая партия Турции появилась совсем недавно, в 2017 году, в результате конфликта внутри малозаметной Коммунистической партии Турции. Само появление крайне левой, а не центристски-республиканской партии — уже заметный перелом в политической ситуации, как это было бы и в России, где носители левых политических взглядов либо не институционализированы в форме партий, либо одиночками встраиваются в номинально существующие структуры. Последний раз Рабочая партия Турции — не та же, что зарегистрирована сейчас, а одноименная — проходила в парламент аж в 1965 году. Ближайший соратник нынешней РПТ — Народно-демократическая партия, та самая, которая находится под угрозой закрытия, и, в отличие от РПТ, более явно ориентирована на курдское население, чем на поиск оснований для общетурецкой солидарности.

Но что такое общетурецкая солидарность? Когда в 2018 году турецкое правительство неожиданно запустило — несмотря на то, что в стране вообще запрещено указание этнической принадлежности в документах, все граждане автоматически записываются как «турки» — генеалогическую онлайн-базу, за первую же неделю сервисом воспользовались около шести миллионов человек, сайт падал, не выдерживая потока. Сведения о родственниках на Балканах, в России, на Южном Кавказе могут стать основанием, чтобы сменить гражданство или получить двойное в тех странах, с которыми подписаны соглашения о такой возможности. В целом, ситуация в Турции и в турецких диаспорах в разных странах рельефно демонстрирует, насколько любая современная государственность проистекает из истории войн, то есть — миграций, вынужденных переселений. И соответственно, насколько «менеджмент населения», принципы которого редко оказываются настолько же ясно прописаны в оппозиционных программах, как стремление к свободе слова или собраний, — краеугольный камень для оценки адекватности политических программ и расчета их возможных последствий.

Важно сказать не только о параллелях между Россией и Турцией или их исторических предпосылках. В текущей международной ситуации очевидна роль Турции как «медиатора». Именно Турция устраивала Россию как площадка переговоров с Украиной, пока они еще шли. Даже несмотря на поставку оружия Украине и поддержку национальных антиимперских движений — например, крымскотатарского. Да и позже диалог Турции со всеми сторонами конфликта не останавливался.

Несмотря на приближающиеся выборы, у оппозиционного альянса, видимо, все еще внутренние противоречия насчет лидера, а силы вне альянса вряд ли выдвинут кандидата, который сможет победить — в их случае речь скорее о гонке за местами в парламенте. Так или иначе, изменения в Турции будут означать принципиальные изменения для всего мира, и, вероятно, даже именно они зададут новые модели, которые повлияют и на Россию, и на НАТО. Если же останется Эрдоган, то следить придется за тем, как укрепляется и куда ведет текущее положение Турции как медиатора.