Бесы Богомолова. Как худрук Театра на Малой Бронной, пытаясь сохранить его независимость, лишился репутации и зрителя

Короткая реплика режиссера Константина Богомолова в дискуссии на молодежном форуме «Территория смыслов» вызвала в сети бурную реакцию. Еще бы: он назвал три последних года «удачей нашего поколения». Речь о трех годах войны, которую развязала Россия против Украины.

«Думаю, то, что произошло три года назад, радикально поменяло среду, в которой мы живем, и поставило каждого перед необходимостью ответить, а не уйти от ответа. Можно же прожить жизнь и не ответить ни на один вопрос. Это, в определенной степени, удача нашего поколения, что мы находимся в этом историческом периоде, который заставляет нас говорить о сущностном. Ценность мишуры, как бы она ни сверкала, резко упала. Глянец весь скукожился».

Прозвучало это, конечно, чудовищно и оскорбительно по отношению к жертвам войны. В резких, порой непарламентарных характеристиках недостатка не было. Многие с ходу записали Богомолова в певцы «священной СВО» — однако, пожалуй, незаслуженно. Верноподданничества в этой реплике нет. А есть лишь логичное развитие его давней идеи — из тех времен, когда он еще не встал на сомнительный путь конформизма.

В 2017 году Богомолов поставил в МХТ один из самых важных своих спектаклей — «Дракон», в котором он соединил две пьесы Евгения Шварца: «Дракона» и «Голого короля». Его мало кто успел увидеть, спектакль умер вместе с Олегом Табаковым, сыгравшим там свою последнюю роль. В аннотации к постановке на сайте театра Богомолов написал:

«Не о власти. Не о любви. Не о деньгах.

Но о том, что

— розовый цвет страшнее черного,

— а ночь яснее дня;

— что безумие — самый разумный выбор, когда ничего нельзя поделать…»

И вот теперь он констатирует: война смыла пошлый гламур. На смену розовым временам пришли бескомпромиссно черные. Пора ответить на главные вопросы. Выбрать свой путь через ночь, которая яснее дня. Ответ Богомолов не подсказывает — вероятно, потому что его собственный выбор не так очевиден. И сделал он его еще за три года до черного февраля.

Впервые в Богомолове стали разочаровываться в 2019 году. От постановщика культовых «Лира», «Идеального мужа», «Карамазовых», «Бориса Годунова» ожидали, что он всегда, пока существует путинский режим, будет если не оппозиционером, то фрондером. А он внезапно поставил свою подпись под неприлично пошлым предвыборным текстом про то, как похорошела Москва при Собянине. Ценой тому был Театр на Малой Бронной, который вряд ли достался бы ему, не продемонстрируй он лояльность. И началась двойная жизнь: Богомолов мог публиковать какие-то антизападные манифесты, ставить свое имя под корявыми, явно не им написанными колонками на сайте РИА «Новости» — почти что угодно и где угодно, но только не на сцене.

А на сцене Бронной царила свобода. Его первым спектаклем стали «Бесы Достоевского», где Верховенский оказался провокатором, отчитывающимся перед охранкой, а созданная им тайная организация называлась «Сеть» (реальное дело одноименного «террористического сообщества», само существование которого вызывает сомнения, тогда было у всех на слуху).

Примерно тогда же Богомолов поставил в петербургском «Приюте комедианта» «Преступление и наказание» — о Раскольникове, который не убивал старуху, но вынужден оговорить себя под давлением одетого в современную полицейскую форму Порфирия Петровича, который прицепился к нему из-за статьи с размышлениями о праве выдающихся личностей на преступление. Это рифмовалось с другим реальным уголовным делом — блогера Владислава Синицы, которому дали пять лет за «призыв к насилию над детьми силовиков», хотя он лишь предупреждал, что жестокость к протестующим может спровоцировать такой ответ.

Театр на Малой Бронной был достойным во всех отношениях. И после февраля 2022 года, когда Крымова, Бутусова, Серебренникова, Кулябина, Диденко, Молочникова выдавили из страны, Богомолов остался, чтобы сохранить его. А ради этого приходится играть в поддавки с дьяволом, подписывать своим именем всё более постыдные тексты, что угодно, лишь бы не пускать на сцену «героев СВО». И пока ему удается спасать Бронную от того позора, который на днях увидели зрители Большого театра, когда объявивший себя режиссером чиновник из администрации Путина вставил в оперу Прокофьева титр со словами о хунте, захватившей в 2014 году власть в Украине, и России, которая в 2022 году «пришла на помощь» жителям Донбасса.

Так Богомолов по-своему прав? Нет. Потому что военное время — это «кто не с нами, тот против нас». И любую реплику «в рамках дозволенного» теперь воспринимают как верноподданническую пропаганду, хотя он всего лишь пытался пофилософствовать. Кто воспринимает? А вот это самое главное: те, кто еще несколько лет назад были его аудиторией, кто не пропускал ни одного его спектакля.

Он пытается спасти театр, но теряет репутацию, а с ней и зрителя. Театр — это общение творческой команды со зрительным залом, а тот, не прощая конформизма, от нее отворачивается. Раньше каждая постановка Богомолова была общественным событием, а теперь на спектакли мало кто обращает внимание. О режиссере судят по его заявлениям, которые при любой двусмысленности трактуют не в его пользу.

При «жизни в розовом цвете», столь ненавидимой Богомоловым, еще кое-как могла существовать ниша «системно-либерального интеллигента» с фигой, не очень глубоко спрятанной в кармане. В черные времена она исчезает. Остается или мученический путь Жени Беркович и Светланы Петрийчук, или эмиграция, по очевидным причинам особенно тяжелая для людей театра, или полное молчание... Или кромешный позор, клеймо подпевалы властей, восхищающегося войной, — то, что сейчас не вполне заслуженно, но закономерно досталось Богомолову.

Лояльной же режиму публике его умный, глубокий, метафоричный и в то же время ярко зрелищный театр не нужен, им подавай как раз то, что он из последних сил старается на сцену не пустить. Это урок для многих — не начинайте игру с дьяволом, надеясь перехитрить его.