Мнения
Мещанский суд Москвы признал режиссера Кирилла Серебренникова виновным в мошенничестве в особо крупном размере. Бывший генпродюсер «Седьмой студии» Алексей Малобродский и бывший гендиректор Юрий Итин также признаны виновными. Директор РАМТ Софья Апфельбаум «обеспечила подписание отчета для производства оплаты», но «не была осведомлена о преступном характере происходящего, действовала самостоятельно» и «совершила халатность», гласит приговор. Дело «Седьмой студии» длится уже три года. Прокуратура просит для Серебренникова шесть лет колонии и штраф в размере 800 тыс. рублей, для Малобродского – пять лет и штраф в размере 300 тыс. рублей, для Итина и Апфельбаум – по четыре года колонии и штраф в размере 200 тыс. рублей. Алексей Бородин, художественный руководитель Российского академического молодежного театра (РАМТ), директором которого по-прежнему работает Софья Апфельбаум, рассказал The Insider, как в театре воспринимают процесс.
Для нашего театра, для меня лично это драматически предельный момент. Мы всегда считали, что работая в театре, мы свободны в своем творчестве и защищены законом и государством. За делом «Седьмой студии» я наблюдаю с самого начала. И у меня давно не осталось сомнений, что это дело сфабриковано. Кирилла Серебренникова, Юрия Итина, Алексея Малобродского и Софью Апфельбаум несправедливо обвиняют в желании обогатиться.
В деле «Седьмой студии» было проведено три экспертизы. Первую провели на стадии следствия. Она подтвердила нарушения и выявила, что фигуранты дела обналичили 133 млн рублей. Независимые эксперты при этом пришли выводу, что сумма затрат на проект «Платформа» с учетом налогов значительно превысила 300 млн рублей при рыночной стоимости проекта 260 млн рублей. При том, что на проект выделили только в 216 млн рублей, эксперты заключили, что деньги были потрачены рационально. Но прокуратура настояла на проведении еще одной экспертизы, которая оценила ущерб в 129 млн рублей.
Сначала казалось, что это недоразумение, которое быстро разрешится — станет ясно, что, возможно, были допущены ошибки в оформлении документов, которые можно исправить. И всё! И вдруг это раздулось в какое-то фантасмагорическое дело, которое превратилось в три года немыслимого унижения не только для наших замечательных коллег, которые оказались в капкане этого процесса, но и для всех нас. Для всего театрального цеха. Не только театрального, но и культурного. Не только культурного, но и всей интеллигенции. Не только интеллигенции, но всех людей, которые живут в этой стране и рассчитывают на то, что они могут общими силами способствовать движению вперед.
Дело «Седьмой студии» — три года немыслимого унижения для всех, кто хочет, чтобы Россия двигалась вперед
Я хорошо помню, как «Седьмая студия» создавала проект «Платформа». Решение об нем принималось наверху – в Министерстве культуры. Это был период, когда возникла надежда, что театр будет развиваться в разных направлениях. Главным образом – в направлении сегодняшнего дня. Театр обязательно должен развиваться. Он – всегда движение, всегда действие. Как только начинается стагнация, всё моментально костенеет. И создание «Седьмой студии» как раз стало таким ярким и внятным движением вперед. Это была предложенная Кириллом Серебренниковым идея живого места, всегда открытого для молодых людей и театральных специалистов.
На мой взгляд, Серебренников – один из самых талантливых, самых интересных и ярких режиссеров современности. Он – человек удивительного дара, большой творческой силы. Его талант не признали у нас – удостоили лишь циничного обращения.
Софью Апфельбаум я уговорил прийти работать в РАМТ после Министерства культуры. И это был очень счастливый период. Как режиссер, как художественный руководитель театра, я всегда знал: у меня настолько обеспеченный тыл, что я могу спокойно заниматься творчеством. Софья совершенный ас в профессии. Она прекрасно знает законы и всегда была исключительно честной в работе и в отношениях с коллегами. Когда в апреле Софью и других фигурантов дела отпустили из-под домашнего ареста под подписку о невыезде, у нас появилась надежда на благополучное разрешение процесса. Мы даже не могли себе представить, что прокурор потребует столь большие сроки. Софья вернулась в РАМТ на работу, и у нас в театре, у меня лично было понимание, что наша задача работать, строить планы. А в театре, поверьте, этой работы хватает каждый день.
Всё это время Софья была очень позитивно настроена. Не знаю, чего ей внутренне стоило такое поведение. Но я ни разу не видел, чтобы она продемонстрировала хоть какие-то признаки отчаяния. Она его куда-то девала, оставляла за пределами нашего общения. Мы ни о чем другом не говорили – только о том, над чем мы работали, что нам интересно. И это поразительное качество очень сильного человека. При всей своей потрясающей женственности, она настоящий кремень. А дома ее всё это время поддерживала большая семья – муж, сын–подросток, который вырос на наших глазах, и родители с двух сторон.
Софья – человек ясный, целеустремленный и упорный, с ясным понимаем, куда он идет даже наперекор всем обстоятельствам. Более того, она сама творческий человек. У нее всегда есть внутреннее желание помочь реализовать то, что мы задумываем. Помочь максимально, но в пределах тех возможностей, которые нам даны в рамках государственного театра. Поэтому ее участие в деле «Седьмой студии» – нелепо само по себе. Даже не говоря о том, что с экономической стороной дела она вообще никак не была связана. А ее в итоге несправедливо выставили крайней. На мой взгляд, это самая натуральная подлость.
Очевидно, что фигуранты дела «Седьмой студии» кому-то наступили на больное место. Очевидно, что это дело продвигается какой-то силой, которая может действовать вне законов. Особо четко это проявилось, когда в середине декабря прокуратура потребовала исключить вторую экспертизу из дела и назначить новую. А вторую экспертизу провели прекрасные специалисты – Видас Силюнас и Марина Андрейкина. Но прокуратуру эта профессиональная экспертиза не устроила. А в третьей экспертизе, оглашенной 12 июня 2020 года, масса ошибок. Даже мне, человеку, в экономическом плане необразованному, понятно, что там всё не сходится.
Понятно, что это страшное вранье, от которого пострадали конкретные люди, а вместе с ними – мы все. Но кровожадный прокурор назначил немыслимые сроки. И я, и весь наш коллектив сперва впали в ступор и отчаяние. Но потом возникли совершенно другие эмоции – мы должны каким-то образом этому сопротивляться. В этой ситуации нельзя просто встать в строй и отдать честь.
Сейчас совсем не время занимать разные позиции – надо отбрасывать несущественные разногласия. Эти страшные сроки будут для всех нас непоправимым ударом. Не тем ударом, когда можно отряхнуться и идти дальше. А ударом, который всё сбрасывает со счетов. Обнуляет.