Признание — сила. Как пытки окончательно разрушили правоохранительную систему в России

«Агент СБУ»

В марте жителя Воронежской области Александра Димитренко приговорили к 23 годам лишения свободы за совершение преступлений сразу по трем статьям УК: о госизмене (ст. 275 УК РФ), о приготовлении к диверсии (ст. 30, ст. 281 УК РФ) и о незаконном хранении взрывчатых веществ (ст. 222.1 УК РФ). Димитренко якобы готовил взрыв на железной дороге, а заодно передавал СБУ информацию о российских инженерах, отправленных на Запорожскую АЭС.

Каким образом ФСБ удалось раскрыть это дело? Все очень просто: еще в мае 2022 года Димитренко задержали прямо у него дома. Во время записанного на камеру допроса тот сознался, что планировал ехать в Украину для участия в боевых действиях на стороне ВСУ. У него дома провели обыск, в процессе которого обнаружили паспорт гражданина Украины, а также коробки из-под сока, в которых задержанный хранил взрывчатые вещества. Вроде бы все предельно понятно: человек с украинской фамилией готовится ехать воевать в Украину, а дома хранит взрывчатку — изменник и диверсант, очевидно.

Есть лишь один маленький нюанс: чтобы получить на камеру нужные показания, Димитренко пытали. Сначала душили пластиковым пакетом, потом просто били, пока тот не признался во всем, что от него требовали. «Обыск» проходил без понятых — их роль выполняли, судя по всему, сотрудники в штатском — и длился меньше десяти минут: силовики просто подложили паспорт и взрывчатку в вещи Александра, а потом демонстративно их «нашли». После задержания Димитренко избивали еще несколько раз. А когда он отказался давать новые показания против себя и сообщил о пытках своему адвокату — избили вновь, чтобы отказался от своих слов.

Когда речь заходит о подозреваемых в совершении тяжких и особо тяжких преступлениях — терактах, диверсиях, — некоторым кажется, что пытки могут быть оправданны. Как минимум для получения информации, которая помогла бы предотвратить новые жертвы. А как максимум — из чувства мести, «потому что заслужили». В случае с Александром Димитренко оба этих предлога не выдерживают никакой критики: ему нечего было сообщить о преступлении, потому что преступления не было, — а невиновный человек такого обращения совершенно точно не заслужил.

Но что если взять для примера людей, которые действительно совершили особо тяжкое преступление? Что если пытают тех, кто с 99-процентной вероятностью является диверсантом или террористом? Оправданны ли пытки в этом случае? И какую информацию они помогают получить следствию?

Теракт в «Крокус Сити»

Давайте разберем конкретный пример: теракт в «Крокус Сити». Как вы знаете, четверых задержанных в первый день тоже пытали: били электрическим током, а одному отрезали ухо и заставили его съесть. В результате все четверо дали показания и рассказали, кто и за какие деньги их нанял. В том, что они действительно причастны к теракту, сомнений очень мало: внешность и одежда у них совпадают с террористами на видеозаписях, а машина, в которой их остановили, действительно уезжала из «Крокус Сити».

Получается, чекисты молодцы и раскрыли дело? Нет, тут тоже есть нюансы.

Во-первых, я предлагаю вам посмотреть вот на эту запись допроса — не переживайте, на ней никаких зверств не показывают, я проверил. Зато показывают кое-что интересное: задержанные как будто читают по бумажке. Не заговариваются, а буквально читают по слогам. Скорее всего, эти «показания» писали не они сами, а какой-то оперативник.

Во-вторых, сами показания — бредовые. Украинский куратор приказывает им ехать в Украину, но заплатить должны… миллион российских рублей. Для чего им эти рубли нужны, в Киеве-то? Куда они их денут? Поехать обратно в Москву, менять по выгодному курсу?

Еще один вопрос: а как они вообще должны были вчетвером на легковушке прорваться через границу во время войны? Ну, то есть понятно, с украинской стороны их якобы должны были встречать. А с российской? Наших погранцов тоже подкупили киевские агенты? Или белый «Рено» должен был таранить танки и БТРы?

И, конечно, не могу не посмеяться над именем предполагаемого куратора: «Сайфулло». Ну согласитесь: типичное украинское имя, особенно среди сотрудников СБУ! Вот прям каждый день такие слышу в новостях: Сайфулло ибн Богдани, Сайфулло аль-Олександри…

В общем, сказать, что в этих «показаниях» нет буквально никакой ценности, — значит ничего не сказать. Чрезмерно исполнительные, но совершенно не одаренные логическим мышлением и писательскими талантами оперативники, услышав выдвинутую Путиным версию — «во всем виновата Украина», —побежали придумывать доказательства. Но придумать правдоподобные детали у них так и не получилось. А задержанные под пытками надиктовали на камеру все, что от них потребовали. Полезной следствию информации добыто не было. Зря пытали, впустую.

Более того, применение пыток в этом деле подрывает доверие не только к этим, очевидно ложным показаниям, но и ко всем остальным. Страх перед новыми пытками — это достаточный мотиватор, чтобы подозреваемый сходу, не раздумывая, подтверждал все догадки чекистов, в том числе откровенно ложные.

То есть даже если, по мнению некоторых, они это «заслужили», пытать их все равно нельзя. Не только из чувства гуманности или желания соблюсти российский закон (а он пытки прямо запрещает), но и из банальной практической необходимости: человек под пыткой скажет что угодно, лишь бы ее прекратить. Такие показания невозможно будет использовать, чтобы установить истину в деле и найти настоящих преступников. Собственно, поэтому пытки, которые когда-то давно назначались по решению суда, во всех странах с жизнеспособной судебной системой давно ушли в прошлое и впоследствии были запрещены.

Дело «Сети»

Здесь будет полезно вспомнить другое дело террористического профиля: дело «Сети». В октябре 2017 года ФСБ задержала компанию анархистов и обвинила их в создании террористического сообщества. Нескольких задержанных силовики пытали электрошокером и избивали — и те дали показания против себя. Вот что рассказывал один из фигурантов дела Виктор Филинков:

«Мне задавали вопросы. Если я не знал ответа — меня били током, если ответ не совпадал с их ожиданиями — били током, если я задумывался — били током, если забывал то, что сказали, — били током. Никаких передышек не было, удары и вопросы, удары и ответы, удары и угрозы».

В защиту фигурантов дела «Сети» проходила большая общественная кампания, множество активистов и общественных деятелей настаивали на их невиновности. И действительно: как можно всерьез воспринимать признания, если давшего их человека пытали электрическим током?

Но незадолго до приговора в деле открылись новые обстоятельства: бежавший в Украину и заочно арестованный Алексей Полтавец рассказал журналистам «Медузы» о том, что он сам и его соратники Максим Иванкин и Дмитрий Пчелинцев причастны к двойному убийству. Убийство совершенно точно не было вымыслом или мистификацией силовиков: тела действительно нашли. Вопрос был лишь в том, кто его совершил. Максим Иванкин признал вину и был приговорен к 24 годам лишения свободы. Но потом сообщил журналистам, что подписать признательные показания его тоже вынудили под пытками.

И тут перед нами встает вопрос: как относиться к такого рода заявлениям? Если бы мы с вами ни секунды не сомневались в законности действий силовиков, можно было бы подумать, что Иванкин просто выдумал историю про пытки, чтобы избежать наказания. Но ведь участников «Сети» до этого действительно пытали.

Пытки как норма

Анархиста Азата Мифтахова, которого только что повторно приговорили по выдуманному делу, тоже били и пытали шуруповертом. Руслана Костыленкова из «Нового величия», которого силовики решили назначить главным виновным, при задержании избили и изнасиловали молотком для отбивания мяса — после чего заставили на камеру записать признание в том, что он со своими друзьями-студентами готовил госпереворот. А вместе с ними пытали и тысячи других людей: и заключенных, и подозреваемых, и даже свидетелей.

Пытки в российской правоохранительной системе настолько обыденны, что заявления Иванкина следует как минимум воспринимать всерьез. И этот пример очень хорошо показывает вторую половину проблемы, которую мы частично затронули в примере с «Крокус Сити»: пытки не только приводят к наказанию невиновных, но и дают возможность настоящим преступникам этого наказания избежать. Ведь если Иванкина действительно заставили себя оговорить — значит, убийцей был кто-то другой. Может быть, это кто-то из других фигурантов дела, а может, и вообще посторонний человек, который сейчас свободно ходит по улицам. Но способов отличить невиновных от преступников у нас больше нет, поскольку подорвано доверие ко всем действиям следствия в этом деле.

Узнать, кто на самом деле стоял за терактом в «Крокусе», мы теперь тоже не можем: ложная версия уже прозвучала и силовики будут вынуждены настаивать на ней до конца, ради сохранения своего имиджа и имиджа своего руководства. То есть никакого расследования и поиска реальных заказчиков и организаторов этого теракта, скорее всего, не будет. А если оно и состоится, то все дальнейшие показания задержанных будут идти через запятую после отрезанных ушей — и никак иначе.

Другими словами, использование пыток дискредитирует работу силовиков в конкретном деле, а систематический характер пыток бросает тень на всю их работу в принципе. Даже когда речь идет о реальных, а не вымышленных преступлениях; даже если у следствия есть реальные основания кого-то подозревать.

Чтобы часы показали неправильное время, достаточно, чтобы сломалась одна шестеренка, — и то, что все остальные работают правильно, никакой роли уже не играет.

Верить таким «часам» уже нельзя.