Усатый рейс. Обостряя ситуацию, Лукашенко ведет страну к новому взрыву

Поражение Лукашенко на президентских выборах и последующая фальсификация их результатов навсегда подорвали восприятие правящего режима как легитимного и представляющего большинство населения - и внутри, и за пределами страны. Однако белорусская революция не победила. Беспрецедентное по меркам Европы XXI века насилие, примененное властью против мирных протестующих, оказалось эффективным, а руководство оппозиции, не имевшее ни организационного опыта, ни понятного всем набора целей, ни достаточного политического единства, так и не смогло по-настоящему возглавить протестное движение. И, как это всегда бывает, за поражением революции последовала реакция.

Для лукашенковской Беларуси репрессии – не новость. Страна видела исчезновение противников режима в конце 90-х, тюремные сроки кандидатам в президенты после выборов 2006 и 2010 годов и жесткие меры в отношении тех, кто протестовал против «закона о тунеядцах» в 2017 году. И тем не менее, точно так же, как практически никто не предвидел масштаб приближавшейся революции, трудно было даже представить себе размах и продолжительность карательных действий властей. Репрессии стали тотальными. К настоящему моменту в Беларуси признано политзаключенными почти 400 человек. Идет жесточайшее давление на СМИ, символом чего стал разгром ведущего независимого издания – портала Tut.by. 23 мая для того, чтобы задержать видного критика режима журналиста Романа Протасевича, минские власти принудили к посадке находившийся в белорусском воздушном пространстве пассажирский самолет компании Ryanair. И нет никаких оснований полагать, что в ближайшее время маховик террора хоть как-то замедлит свое движение.

По сути, режим Лукашенко полностью изменил свой характер. Из состояния социального контракта, в рамках которого поддержка или хотя бы лояльность населения обменивалась на минимальный, но гарантированный уровень благосостояния, он перешел в состояние, когда страх, а не доверие людей к власти должен стать основным инструментом сохранения равновесия. И не имеет никакого смысла рассуждать, движут ли главой режима рациональные соображения, инстинкты или просто желание отомстить за собственный страх, пережитый в начале протестов.

Однако уже сегодня можно аргументированно предполагать, что репрессии не способны стать основой долгосрочной стабилизации режима. Более того, как во внутренней, так и во внешней политике ставка на силу будет создавать новые проблемы.

Белорусское общество сегодня глубоко расколото. Поскольку нет надежных социологических данных, точно знать соотношение сил противостоящих лагерей невозможно, но в любом случае число убежденных противников режима, прошедших через протесты лично, либо косвенно, через близких и друзей, пострадавших от действий власти, исчисляется как минимум сотнями тысяч. Примирение с этими людьми было бы для власти задачей в краткосрочной перспективе нерешаемой по определению, но можно было бы по крайней мере не углублять раскол и заявить о готовности к поиску хоть какого-то компромисса. Но делается ровно обратное.

Что касается более инертных слоев населения, то они, как представляется, хотели бы возврата к пресловутой стабильности, к статус-кво, который существовал до выборов. Но вместо этого они сталкиваются с потоком пропаганды, который объясняет и оправдывает репрессии необходимостью противостоять «заговорам» и «иностранному вмешательству». Люди оказываются дезориентированными, но постепенно понимают, что возврата к спокойному прошлому не будет. Тем более, что и экономическая ситуация в стране улучшения не обещает. А теперь еще и сложности с авиасообщением.

Недооценивать это латентное недовольство нельзя уже потому, что в обозримом будущем белорусам опять придется идти к избирательным урнам. Страну ожидают местные выборы (не позднее января 2022 года, если их не перенесут), референдум по новой конституции, а, возможно, и новые президентские выборы, если произойдет существенное изменение полномочий главы государства. И любое из этих событий может стать отправной точкой для новой оппозиционной мобилизации и последующего взрыва.

Кроме того, ставка на силовиков как основной механизм внутриполитического управления тоже несет в себе определенные риски. Во-первых, очевидно, что это очень дорого. Мировой опыт показывает, что аппетиты силовых структур в подобных ситуациях быстро начинают расти, а руководство силовиков все больше стремится добиваться непосредственного доступа к рентным доходам. Соответственно, на «чарку и шкварку» для населения в казне будет оставаться все меньше. Во-вторых, механизмы перекрестного контроля спецслужб друг за другом, которым, надо признать, Лукашенко всегда уделял много внимания, нужно будет и далее развивать, вкладывая в них все новые ресурсы, что до бесконечности продолжаться не может. Но в любом случае, никогда нельзя исключать, что в какой-то момент в механизме что-то засбоит, и силовики захотят сыграть свою игру, в том числе с подключением иностранных контрагентов.

Если говорить о внешнем контуре, то репрессии однозначно перешли черту, приемлемую для Запада. Высока вероятность того, что если бы Лукашенко остановился и хотя бы продемонстрировал намерение способствовать национальному примирению, то западные страны и институты, и в первую очередь ЕС, сегодня бы всерьез – и с чувством облегчения – рассматривали практические варианты своего подключения в качестве посредников, консультантов конституционного процесса и т.д. Не случайно же ЕС столь долго тянул с введением сколько-нибудь значимых санкций.

Но Лукашенко не остановился. И сегодня против него не только правозащитное, но и ряд влиятельных профессиональных сообществ – журналистское прежде всего. А репрессии в отношении объединений поляков Беларуси делают компромисс на уровне ЕС практически недостижимым. В сухом остатке – американские экономические санкции, перспектива усиления европейских, а также почти нулевая вероятность доступа к жизненно необходимым Минску западным кредитным ресурсам и механизмам технической помощи.

Единственное направление, где, казалось бы, к внутриполитическому курсу Лукашенко должны относиться с пониманием, российское. Внешне, по крайней мере, все так и выглядит. Однако на деле и здесь есть ряд нюансов, о которых Кремль не может не задумываться. Во-первых, Москва заинтересована в сохранении симпатий к себе среди населения Беларуси. Но чем дольше Россия молчаливо соглашается с методами официального Минска, тем больше эти симпатии размываются. Во-вторых, если легитимность лидера оспаривается внутри страны, все договоры, заключенные им, могут быть объявлены недействительными при смене власти. А в-третьих, похоже, Лукашенко стремится продемонстрировать именно Москве, что он способен сам навести порядок, что, соответственно, Кремлю он в этом плане ничего не должен и что последнему не стоит рассчитывать на то, что в Беларуси сложатся благоприятные условия для действия пророссийских сил, альтернативных Лукашенко. Недавний отказ в регистрации партии «Союз», выступающей за белорусско-российское сотрудничество – лишнее тому подтверждение.

Отмахнуться от всего этого у режима не получится. Если минские власти не изменят свою линию поведения, проблемы и противоречия продолжат накапливаться и рано или поздно ситуация перейдет в новое качество. И совсем не факт, что следующая белорусская революция будет столь же мирной, как протесты 2020 года.