Погром среди ясного неба. Почему в толерантной Британии разразились антимигрантские беспорядки

Отчаянные домохозяйки

53-летняя Джули Суини из небольшого городка Черч Лотон в восточном Чешире совсем не похожа на бандита или футбольного хулигана. На полицейском снимке, сделанном при аресте, — лицо скорее типичной, замученной тяжелым бытом домохозяйки. До сих пор она вела ничем не примечательную жизнь, много лет получала пособие по уходу за больным мужем и не была замечена ни в чем криминальном. Разве что агитировала против прививок. Но теперь ей суждено надолго оказаться в тюрьме вместе с крайне правыми экстремистами, участвовавшими в погромах, которые потрясли Великобританию в конце июля и первой половине августа.

Для этого Суини понадобилось написать лишь несколько строчек в Facebook: «Не надо защищать мечети. Надо сжигать их со взрослыми мусульманами внутри» (то есть детей все же разрешила помиловать). Толпы погромщиков как будто ринулись осуществлять ее призыв. Полицейские остановили беспорядки, но цена была высока: сотни людей получили серьезные ранения, десятки вынуждены были обратиться за помощью в больницы. В полицию летели кирпичи, бутылки, деревянные копья, а также украденные из разграбленных гостиниц и магазинов стулья.

Что же мусульмане сделали обитательнице глубокой английской провинции? Среди двух тысяч жителей ее родного Черч Лотона их нет вообще. Зато она читала посты в соцсетях, в том числе, видимо, и в сети X (бывший Twitter), где широко распространялся фейк о том, что подросток, совершивший 29 июля в городе Саутпорт жестокое убийство трех маленьких девочек, был мусульманином и — в недавнем прошлом — нелегальным иммигрантом. На самом деле в начале августа было уже официально объявлено, что тот родился в Великобритании и рос в христианской семье. Но Суини и другие не поверили сообщениям властей. И кстати, согласно расследованию The Times, эту роковую ложь первой стала распространять еще одна благополучная дама, 55-летняя мать троих детей Берни Споффорт, известная в Х как @artemisfornow и живущая в том же графстве Чешир.

Она даже придумала «мусульманину» имя «Али Аль-Шикати», которое можно понять как искажение арабского выражения «Мне нужно идти домой (в свою квартиру)». Но Берни, по крайней мере, впрямую не призывала к расправам и быстро удалила свой пост. Тем не менее ее тоже арестовали и будут судить, ведь ее вклад в погромы, возможно, даже больше, чем Суини. Прежде чем удалить свой пост, она успела сделать вывод: «Если это правда (то, что убийца — мусульманин), то разверзнется ад».

Выдуманная ею новость правдой не оказалась, но ад все равно разверзся. Это был лишь предлог для выплеска накопившегося «народного гнева». Мусульманин, не мусульманин, иммигрант, не иммигрант — какая разница? Главное — не белый, не этнический англичанин, чужой, лишний на «наших островах» человек. И его преступление — отличный повод показать властям, как простой народ ненавидит их за любовь к иммигрантам и иностранцам, устроив погромы в десятках городов.

12% — не участвуют, но поддерживают

Увидев по телевизору происходящую по всей стране вакханалию — пылающие автомобили, магазины и гостиницы, в которых жили иммигранты, жмущихся к стенкам полицейских, спасающихся от дождя камней и бутылок, большинство британцев пришло в ужас и потребовало от правительства наказать погромщиков. Но возмущение разделяли далеко не все. Опрос YouGov показал, что 12% населения страны, то есть несколько миллионов человек, считают беспорядки оправданными.

Особенно много придерживающихся таких радикальных взглядов оказалось среди сторонников партии Reform UK, возглавляемой правым популистом Найджелом Фараджем. Каждый третий из них полностью солидарен с погромщиками.

Еще больше среди британцев тех, кто не одобряет насилия, но готов «понять мотивацию» тех, кто к нему прибегает. Но что же ими движет? Кто они, эти люди, пошедшие на столкновение с законом ради своих убеждений? И в чем они, убеждения эти, состоят?

Конечно, найдется немало исключений, но все же, пролистывая посты в соцсетях ультраправых, нельзя не заметить стандартного набора предрассудков: помимо ненависти к иммигрантам и мусульманам, там почти всегда найдется место теориям заговора и идее two-tier policing, то есть двойных стандартов, якобы навязанных правительством полиции. Та, дескать, спускает все что угодно левакам и представителям нацменьшинств и в то же время жестко подавляет протесты белого рабочего класса и правых.

Далее в этом наборе — уверенность в полной бесполезности, а то и вредности вакцинации, якобы навязываемой обществу фармацевтическими компаниями, и вера в заговор «глобалистской элиты», которая, в частности, стремится к «великому замещению» — замене белого населения западных стран мусульманами и другими небелыми жителями Глобального Юга. Нечасто, но мелькает и представление о том, что это НАТО спровоцировало войну в Украине. Именно люди с таким набором убеждений сразу же поверили, что убийца детей в Саутпорте был мусульманином и иммигрантом. Поверили тому, во что страстно хотели поверить, — дождались доказательств правдивости своих взглядов. И ринулись в бой.

Проблемное меньшинство?

Британская интеллигенция по праву гордится интеграцией различных культурных и этнических групп. Явный расизм здесь табуирован в публичных дискуссиях. Журнал The Economist утверждает, что за последние двадцать лет Британия стала более либеральной страной. Только 17% жителей теперь полагают, что для того, чтобы быть настоящим британцем, нужно родиться в Великобритании, по сравнению с 48% в 1995 году. Недавние выборы стали сокрушительным поражением для партии тори, которая строила свою предвыборную кампанию на обещании принять жесткие меры для пресечения нелегальной иммиграции и ограничения иммиграции легальной.

И вдруг такой рецидив старой болезни. В чем же дело?

Единственный ответ, которые дает лейбористское правительство, — беспорядки сводятся к действиям проблемного меньшинства, «не представляющего страну», и будут подавлены жесткими полицейскими мерами. Выходит, что это случайность, вызванная нездоровой реакцией на трагедию в Саутпорте?

К сожалению, можно предположить, что произошедшее — никак не случайность. Многие люди, не обязательно правые экстремисты, придерживаются мнения, что главная проблема — действительно в вышедшей из-под контроля иммиграции. Мало того, собственно, все правительства, и консерваторов, и лейбористов, десятилетиями соглашались с этой оценкой и пытались найти какие-то решения, чтобы искоренить иммиграцию нелегальную и ограничить легальную. Но никто из них не преуспел, как и не решился сказать неприятную правду: в условиях спада рождаемости и сокращения численности трудоспособного населения британской экономике и всему образу жизни никак не обойтись без иммигрантов.

После пандемии ковида эта проблема серьезно обострилась. Брекзит ее усугубил. Отовсюду слышны жалобы на нехватку рабочей силы, и квалифицированной, и неквалифицированной. Особенно скверно обстоят дела в сфере здравоохранения и ухода за больными и престарелыми.

Экономисты доказывают, что в разумных пределах контролируемая иммиграция — это большое благо, учитывая, что средний иммигрант стремится работать, в то время как все большее число британцев (миллионы) от труда увиливают, предпочитая сидеть на пособиях и под всякими предлогами отказываясь от предлагаемых рабочих мест. Некоторые (сотни тысяч) даже не утруждают себя регистрацией на бирже труда. И главное, число таких убежденных безработных постоянно растет. Газета The Times называет это явление «британской болезнью».

Ресентимент низов

В недавних беспорядках задавали тон футбольные хулиганы и просто экстремисты. Это было активное, но меньшинство. Однако толпа, которая шла за ними, те самые 12% симпатизирующих погромам, — что с ними не так? Как правило, это недовольные своей жизнью и социальным статусом люди. Они ощущают себя неудачниками и винят в этом власть и иммигрантов — надо же на ком-то выместить фрустрацию.

Для их ресентимента есть объективные социально-исторические причины. Речь идет о слишком высоких темпах третьей индустриальной (цифровой) революции, лишивших значительную часть рабочих и нижнего слоя среднего класса социального престижа и даже смысла существования. Им обидно наблюдать малолетних айтишников, легко зарабатывающих большие деньги и с презрением относящихся (как им кажется) к «низшим классам». А беженцев это новое общество привечает, считает необходимым их поддерживать и интегрировать. Новый порядок неправильный, его надо изменить. С этим безысходным ощущением и идут устраивать уличные баталии. Лидеры ультраправых научились великолепно эксплуатировать этот ресентимент.

Само ультраправое движение в Великобритании вовсе не монолитно. В него входят откровенные неонацисты, которые скрываются за онлайн-никнеймами и мечтают устроить нацистский переворот в духе Адольфа Гитлера. Но термин «крайне правые» также используется для обозначения людей, которые участвуют в демократических выборах, проводят публичные кампании и выдвигают политические программы.

Есть ли организационная связь между первыми и вторыми? Как правило, нет, но недаром одна из самых часто встречающихся в последние дни в печати классических английских идиом — a knowing nod and wink (молчаливый кивок и подмигивание). Она обозначает ситуацию, когда кто-то хочет дать понять потенциальным союзникам: я ваш, я с вами, но не буду говорить это вслух. Некоторые обозреватели отмечают существенную, казалось бы, разницу: неонацисты исповедуют прежде всего антисемитизм, а нынешние погромщики и их негласные единомышленники специализируются на ненависти к мусульманам и исламу (ну и заодно — ко всем, кто отличается по цвету кожи).

Известен даже случай, когда кто-то из погромщиков размахивал во время штурма мечети израильским флагом. Это, видимо, должно было стать своеобразным символом ненависти к мусульманам, точно так же, как рисуемые на синагогах или еврейских кладбищах свастики служат демонстрацией ненависти к евреям. Но, во-первых, воинствующие антисемиты готовы ради такого случая поддержать и чисто антимусульманские погромы, а во-вторых, в конечном итоге цели нападений могут быстро поменяться, суть расистского движения от этого не изменится. Главное — ненависть к «другим», к «чужим», к непохожим. Ведь в свое время от той же публики доставалось и полякам, и всяким другим «гребаным иностранцам» (fucking foreigners — прочно вошедшая в английский лексическая единица).

Либералы призывают к диалогу. Вот и обозреватель газеты The Guardian пытается убедить ненавистников, что «иммиграция не является причиной жилищного кризиса или кризиса в системе здравоохранения… То, что просителей убежища временно размещают в гостиницах, не причина того, что ваши улицы пустеют, ваши предприятия закрыты, ваши общественные места загажены, ваши муниципалитеты обанкротились». Но все это напрасно, не хотят эти псевдопатриоты слушать каких-то наивных леваков, а тем более ненавистных мусульман, ведь автора статьи зовут Несрин Малик.

Сетевой бунт

Но кто же главные подстрекатели бунта? Ведь все предшествовавшие фашистские и полуфашистские партии запрещены. Самая мощная из них, English Defence League, Лига защиты Англии, лидером которой был скрывающийся за рубежом Томми Робинсон, якобы самораспустилась. Но это, конечно, лукавство. Робинсон (настоящее имя Стивен Яксли-Леннон) остается если не главным организатором погромов, то по крайней мере их идеологом и символом. Во многих случаях погромщики скандировали его имя. Это настоящий культ личности. Многие активисты из якобы давно не существующей Лиги играли ведущую роль в организации беспорядков, только теперь без формальной оффлайновой структуры — все происходило онлайн. Соцсети стали новой политической партией ультраправых.

«Социальные медиа стали излюбленной платформой для тех, кто стремится сеять дезинформацию, разжигать социальные беспорядки и распространять ненависть и предрассудки, — современный эквивалент Der Stürmer в нацистской Германии. Россия располагает армиями злобных интернет-пропагандистов, готовых взламывать западные СМИ и размещать в них ложную информацию, которая призвана разжечь ненависть и углубить раскол в западных обществах. Попыток отследить и заблокировать это практически не предпринимается».

Так пишет уважаемая газета The Times в статье, официально отражающей мнение редакции. Издание предлагает решительно расширить сферу действия закона о безопасности интернета, принятого в прошлом году и направленного на ограничение детей от порнографии и сайтов, которые пропагандируют самоубийства. Суть предложения в том, чтобы криминализировать распространение умышленной и ведущей к общественно опасным последствиям дезинформации.

«Все жители Великобритании должны быть очень обеспокоены этим. Чем больше глянцевых слоев сдирается с лейбористской партии, тем более уродливой она оказывается. Все должны громко сопротивляться любым попыткам уничтожить нашу свободу слова и превратить эти острова в авторитарный кошмар».

— Вот типичная цитата с форума The Times. Конечно, в защиту свободы слова поднялась целая буря. Даже на сайте самой газеты большинство выступает против таких ограничений.

В X и других соцсетях — такая же картина. Безусловно, не большинство, но очень громогласное и заметное меньшинство защищает право обитателей соцсетей проповедовать все что угодно. Берни Споффорт предрекает, что в скором времени дело может дойти до того, что в Британии «будут, как в Таиланде, сажать в тюрьму на пятнадцать лет за критику правительства». И многие с ней согласны.

Правда, листая ленты таких деятелей, видишь, что в этом контексте против вмешательства государства в информационную сферу особенно яростно выступают лица именно крайне правых взглядов.

Но, с другой стороны, правильно ли это — наказывать, причем сурово, за пусть и неосторожные, но всего лишь слова, даже если они оказались «не совсем соответствующими действительности»? Кое-кто в соцсетях уже назвал это проявлением «сталинистской цензуры», а кто-то еще — «британским маккартизмом». Безусловно, опасность увлечься исключительно полицейщиной в борьбе с хейтспичем, который может спровоцировать иногда и массовые беспорядки, тоже есть.

Политическая болезнь

И все же воинствующий расизм из маргинальной идеологии вдруг стал реальной политической силой — это очевидный симптом серьезной болезни. За партию Reform UK Найджела Фараджа голосовало 15%, они поддержали этого самого известного из «подмигивающих» политиков. Среди ее избирателей есть некоторое число просто разочаровавшихся в традиционных партиях (так называемое «протестное голосование»), но подавляющее большинство сделало свой выбор сознательно, привлеченное именно жесткой антииммигрантской риторикой. Та же история, что и в Германии, Нидерландах, Франции, где именно ксенофобия становится мотивом тех, кто поддерживает крайне правую альтернативу.

Но это угроза справа. А как насчет крайне левых, разве от них не исходит опасность? И нет ли доли истины в словах тех, кто обвиняет полицию в двойных стандартах? Пожалуй, можно согласиться, что правоохранители действительно проявляли чрезмерную деликатность во время многотысячных пропалестинских маршей, участники которых порой не брезговали антисемитскими лозунгами. С другой стороны, надо признать, что в большинстве случаев эти марши обходились без насилия.

Пока левые активисты проводили шумные протесты около здания израильской оборонной компании Elbit Systems и даже обливали его краской, это сходило им с рук. Но когда они же сумели прорваться на территорию предприятия, устроив там дебош и ранив охранников и полицейских, их арестовали, и теперь они не смогут рассчитывать на снисхождение — их ждут суровые судебные приговоры. Сроки получили и активисты движения Just Stop Oil, которые совершали акты вандализма, перекрывали дороги и блокировали заправочные станции. Что же касается якобы снисходительного отношения правоохранителей к представителям нацменьшинств, то The Economist приводит такую официальную статистику: на улицах британских городов белых останавливают и обыскивают в четыре раза реже, чем чернокожих.

Британское правительство дало резкую отповедь Илону Маску, когда он под впечатлением от беспорядков предрек стране «неизбежную гражданскую войну». Но читая соцсети и поражаясь зашкаливающей ненависти одних британцев к другим, невольно приходишь к выводу, что у него были некоторые основания для таких мрачных прогнозов. Причем кажется, что левые и правые ненавидят правительство и полицию даже больше, чем друг друга. Остается надеяться, что это лишь преходящая, хоть и крайне неприятная фаза. И у здравомыслящего большинства хватит сил не допустить худшего развития событий.