Общество
Генеральный директор Всероссийского художественного научно-реставрационного центра им. Грабаря (ВХНРЦ) Дмитрий Сергеев ответил на претензии подчиненных, которые пожаловались на него Владимиру Путину. Обращение к президенту «носит эмоциональный характер», - заявил он РБК. Ранее 176 сотрудников, почти 70% московского отделения реставрационного центра, выразили вотум недоверия Сергееву. «В результате деятельности Сергеева и его окружения в центре сложился невыносимый моральный и психологический климат. Возникли гонения на неугодных сотрудников, работающих в центре не одно десятилетие. Подобное отношение создало угрозу потери опытных реставраторов…» — говорится в письме. Одной из первых Сергеев уволил замдиректора по управлению персоналом и административно-хозяйственной работе ВХНРЦ Елену Щурову: после ее ухода и начались протесты сотрудников. The Insider поговорил с уволенной замдиректора и выяснил, что происходило в реставрационном центре им. Грабаря в последнее время и почему подчиненные Сергеева считают, что он захватил организацию.
В любых федеральных учреждениях культуры руководство меняют по срочному контракту; господин Сергеев заступил на свой пост 1 декабря 2016 года сроком на год. Сотрудники сразу подумали, что это очередной временщик, выходец из Министерства культуры, бывший заместитель руководителя департамента культурного наследия Министерства культуры - то есть человек Мединского.
Мы не привыкли вдаваться в подробности, ставят - работаем. Конечно, руководитель требует определенного привыкания, стиль работы у всех разный. Начал Сергеев хорошо, говорил очень многословно, обещал золотые горы, решить все проблемы, побывать в каждом отделе, заявил, что понимает все наши трудности.
Через пару месяцев у людей руки опустились, потому что из всех его обещаний практически ничего не было выполнено. Мы постоянно сталкивались с дополнительными трудностями: например, если раньше не было проблемы зайти в кабинет директора и решить какую-то проблему, сейчас у нас работа остановилась, на подписи у Сергеева скопилась куча документов, он все время проявлял настороженность и недоверие к нам. Мы привыкли, что центр - это наш второй дом, все вопросы мы обычно решали вместе - было принято собирать директораты, на них рассматривать выставочные проекты, большие контракты. Короче говоря, мы вели совместную жизнь.
Этот человек все вопросы решает один в кабинете за закрытыми дверями. Начался подбор персонала, стали приходить новые люди, мы даже не понимали, зачем, с какой целью, никто никого нам не представлял. Пошла лавина новых людей, которые расползались, как тараканы. Фактически происходил внутренний рейдерский захват центра: когда занимают телеграф, телефон, и ты уже не понимаешь, что вообще происходит. На одном из совещаний, которое мы его попросили устроить, я спросила: «Скажите честно, вы доверяете своим сотрудникам?» Мой вопрос остался без ответа.
Постепенно я поняла, что неугодна Сергееву, я всегда говорю, что думаю. Меня стали ограничивать в должностных обязанностях и медленно отодвигать
Реставраторы недополучали какие-то реставрационные материалы, стали срываться выставочные проекты. Постепенно я поняла, что неугодна Сергееву, я всегда говорю, что думаю. Меня стали ограничивать в должностных обязанностях и медленно отодвигать. Сергеев нанял нового сотрудника по безопасности. Безопасность в Министерстве - сохранение культурного наследия, а этому человеку поставили совершенно другие цели, дали широкие полномочия. Он намеревался проверять лояльность сотрудников и получил беспрепятственный доступ во все кабинеты. Когда ко мне пришли и потребовали предоставить персональные данные сотрудников, я заявила, что так делать нельзя.
30 ноября в последний рабочий день директора, когда у него заканчивался трудовой контракт с Министерством, я позвонила им и спросила, что с приказом. Они говорят: приказ на расторжение контракта находится у Мединского. Мы не питали иллюзий насчет будущего и прекрасно понимали, что его, скорее всего, оставят на новый срок. Мы просто оформили расторжение этого договора и собирались оформить новое назначение после приказа из Минкульта. Оказалось, в этот момент Сергеев кулуарно готовил какую-то концепцию развития и перепрофилирования нашего центра и защитил ее 29 ноября на заседании в Минкульте.
Дальше все пошло калейдоскопом: якобы он представил концепцию, в которой прописано изменение наименования, перепрофилирование нашего центра. Работникам об этом ничего не рассказали, обо всем, что будет происходить, мы узнавали из соцсетей. Мы что, подопытные кролики? Возмущенные люди написали первое открытое письмо, одновременно с этим я получила уведомление о том, что меня и главного бухгалтера привлекают к дисциплинарной ответственности за то, что мы якобы уволили директора. Я отвечаю - мы его не увольняли, это была обычная кадровая процедура. Мединский же, как выяснилось, дал Сергееву испытательный срок, чтобы он сделал дорожную карту своей концепции развития центра. Если все пройдет удачно, Мединский дает ему новый контракт на пять лет.
Одновременно против меня шла кампания - новый начальник отдела кадров принял у меня заявление на отпуск, а потом сказал, что его нет в природе и что это прогул. Быстро-быстро меня стали смещать с должности. Я написала и жалобу, и заявление в инспекцию по труду, и подала в суд с требованием, чтобы из дела убрали выговор. Коллеги призвали Сергеева прекратить прессинг в отношении меня, он даже согласился. Но 27 декабря, когда я закончила работу, в 17 часов он меня вызвал - в кабинете сидит новая команда, комиссия, как он ее назвал, и передо мной кладут два варианта увольнения - по соглашению сторон и по статье за прогул.
Я, естественно, ответила, что меня ни один из этих вариантов не устраивает, встала и ушла. Он решил все же меня уволить, коллеги устроили акцию протеста - пришли к нему в кабинет, сказали много неприятных слов и заявили, что не уйдут, пока он не отменит свой приказ.
Он сказал: «Дайте мне 2 часа подумать», - продержал людей несколько часов и ровно в 9 вечера положил приказ о моем увольнении, просто перешагнув - в прямом и переносном смысле - через людей. Проходя мимо, он сказал: «Я своих решений не меняю». Уже 28 декабря мы написали новое открытое письмо, написали и в Госдуму в комитет Говорухину.
Сергеев сидит в своем кабинете, за год он даже не вышел ни в одну реставрационную мастерскую, не познакомился с людьми
Вообще реставраторы - народ мирный, они далеки от политики. На их работу приход Сергеева, конечно, влияет. Каждая реставрационная мастерская - специфическая, есть масляная, темперная, есть керамика. Любая вещь, которая приходит на реставрацию, требует особого подхода и материалов. Иногда, если это сложная уникальная задача, требуется какая-то новая методика. В рамках этой работы нужно решать проблемы снабжения, сохранности вещи, искать специализированное оборудование. Проведение контрактов - тоже трудная задача, к тому же параллельно центр не только госзадания выполняет, но еще и ведет предпринимательскую деятельность, чтобы заработать деньги. Сергеев сидит в своем кабинете, за год он даже не вышел ни в одну реставрационную мастерскую, не познакомился с людьми. В своем письме работники написали, что директора не видят и он даже не знает, чем мы занимаемся.
Например, в реставрационной мастерской мебели нужно было сделать гарнитур: необходимо было срочно заказать дополнительные вставки и детальки, заключить договор с партнерами. У Сергеева же все бумаги ждут подписи месяцами, договор уже закрылся, а до сих пор эти детальки не были сделаны и предоставлены. Как так можно работать?
Директор внес сумбур в центр, люди оказались в болезненном состоянии, доходило до того, что они просто шли и на свою зарплату покупали реставрационные материалы. Зарплата у них бюджетная, по штатному расписанию: за счет субсидий государства у художника-реставратора высшей квалификации первой категории она составляет 21 тыс. руб. Этих денег хватает на выживание. У нас штатное расписание 322 человека - это с учетом трех филиалов: Вологда, Кострома, Архангельск. Всего порядка 150 реставраторов, а остальное - вспомогательные отделы, научные, экспертиза, они все очень важны, и зарплаты у них тоже невелики.
Новую концепцию развития директор готовил за три дня до ее сдачи в министерство - собрал сводные отчеты-диаграммы: ко мне прибегали новые девочки, которых он набрал, и просили дать им отчеты. В этой концепции все вверх дном, даже те сферы, что сейчас у нас в центре развиваются, прописаны неправильно. В ней чувствуется непрофессиональный подход даже к определениям и понятиям - например, есть у нас «научная реставрация», а в его документе - просто «реставрация». Там говорится и о сокращении названия центра: сейчас модно сокращать наименования, но фактически никакой концепции в этом документе нет. Конечно, мы испугались «оптимизации», «сокращения», «перепрофилирования», «самоокупаемости», мы честно надеялись, что нас это не коснется. Всегда думаешь, что меня не тронут, это на соседней улице. В начале 2000-х мы уже пережили рейдерский захват, наше помещение находилось на Большой Ордынке в здании трех церквей, тогда государство передавало все имущество РПЦ.
Однажды мы пошли на работу, а какие-то вооруженные люди не допустили нас до рабочих мест и сказали: освобождайте помещения
Однажды мы пошли на работу, а какие-то вооруженные люди не допустили нас до рабочих мест и сказали: освобождайте помещения. Мы тогда это перенесли, благодаря резонансу нам предоставили новое помещение - на улице Радио, мы и пожар 2010 года пережили. Народ крепкий, у нас не было и мысли, что может произойти нечто еще более страшное. Сейчас происходит рейдерский захват нового стиля - изнутри. Пришел один, потом два-три человека, и тихо, незаметно для нас стали новой командой. С какой целью это происходит, можно только догадываться. В итоге конфликт есть, мы пытаемся как-то его разрядить, наша основная цель сейчас - чтобы с Сергеевым не заключили контракт на новый срок, потому что, если вы читали открытое письмо, народ категорически против того, чтобы он руководил.
Сергеев, например, ликвидировал отдел развития выставочной деятельности, потом он набрал под эти же должности свою команду; чем они сейчас занимаются, непонятно. От нас ушла главный хранитель, она сказала, что «в таком бардаке не желает работать», костяк потихонечку расползается - хорошие специалисты нас в течение этого года покидали.
Мы осознаем угрозу для центра: если концепцию Сергеева утвердят и его поставят на пять лет, люди не смогут работать. Поэтому мы и выступили с открытым письмом, чтобы ему не дали разрушить наш центр. Основной костяк команды, 70% - выступают против директора.