23 февраля 2014 года, в день Советской армии, на митинге в Севастополе руководителем города толпа провозгласила Алексея Чалого, тогда же было объявлено о создании отрядов самообороны. Вплоть до референдума 16 марта о возможности присоединения к России на полуострове сохранялось безвластие: пока в Киеве была неразбериха, правые фанаты футбольного клуба «Таврия» разминались перед противостоянием, крымские татары митинговали у здания Госсовета, а рядовые активисты «Русской весны» увидели наяву то, о чем так долго мечтали. Ещё в мае The Insider писал о том, как в Крыму наступает разочарование. А теперь, год спустя после тех февральских событий, их участники - дежурящие на митингах, собиравшие петиции, блокирующие украинские военные базы - перечисляют те проблемы, с которыми им теперь приходится сталкиваться. Общий тон их выступлений: мы очень рады, но стало хуже.
«Денег стало в обрез»
Алексей, сотрудник энергетической компании «Крымэнерго», принадлежащей до национализации структурам украинского олигарха Рената Ахметова
Я сразу с утра пошел на референдум, тогда еще было не понятно, что за «вежливые люди» - то ли россияне, то ли украинские войска, верные Крыму. И проголосовал, как и все мои пацаны. Я своими глазами видел возвращавшийся из Киева [спецподразделение] «Беркут». Служивый одноклассник мой рассказывал, как львовские из «Беркута» со слезами на глазах наблюдали, как вернувшихся крымских ребят дома встречают — пацанов во Львове никто так не ждал, они потому и остались в Крыму. Для нас всех «Беркут» были героями и мы по-прежнему рады, что все так вышло. Да, цены выросли — аренда квартиры теперь в два раза дороже - это все из-за приехавших после присоединения москвичей. Да, после Нового года нельзя было купить вино — из-за бюрократии не один алкошоп не работал, но кого не спрошу из знакомых, так все счастливы. Мы как были ярыми сторонниками присоединения, так и остались - идея не разонравилась, но правда немного последствия удручают. Например, с зарплатами засада, бюджетникам подняли раза в два-три, а я как сидел со своими десятью тысячами, так и сижу.
"Огурцы-помидоры по 300 рублей, все харчи везут с Краснодара"
Денег стало в обрез и из-за того, что огурцы-помидоры по 300 рублей, все харчи везут с Краснодара. Реально не хватает на ремонт машины, не хватает бабла на зимнюю резину для колес — да и раньше по старым, украинским законам этого и не требовалось. Теперь езжу только вечером по проверенным дорогам, где нет ментов. Общественный транспорт тоже подорожал, бабки иногда ропщут, но все ожидают, что будет лучше. Я тоже поэтому не разочаровываюсь — иначе не понятно, зачем вообще было нужно отделяться? Спасает то, что сейчас на все огромные очереди — нужно уйму документов собрать, так как требуется перерегистрировать дачные участки, автомобили, бизнес. Всюду не успеешь, поэтому нанимают так называемых очередников. Поэтому, когда смен у меня нет, то день отстою в очереди, на 30 человек вперед продвинусь, а мне за это по три-пять тысяч рублей. При этом сейчас пошла нехилая конкуренция с приехавшими москвичами. Работы в Крыму и для местных нет, вот они и шабашат. Плюс на прибыльных направлениях уже действуют сплоченные группы, со стороны туда хрен пролезешь.
«Украинские законы были лучше»
Александр Демидов, крымский правозащитник, автор программы по замене прежних функционеров на активистов «Русской весны»
"коррупционная составляющая только усилилась"
В Украине мы чувствовали, что живем в чужом государстве. Даже законы были опубликованы только на украинском и английском языках. Русскоязычные граждане, хотя нас несколько миллионов и мы коренные жители, были лишены права читать официальные документы на свое языке. Каждый из нас чувствовал, как к нам относятся. Нас хотели извести, чтобы русское население было перебито и переграблено бандитами, отправлено в тюрьмы и могилы. Все это делалось, чтобы заселить Крым так сказать людьми из Галиции. Сейчас я понимаю, что законы мне легко читать и понимать. Уже нет задачи государственной по изничтожению населения, но коррупционная составляющая только усилилась.
Во время «Русской весны» мы надеялись, что произойдет очищение власти, но, к сожалению, этого не увидели. Я специалист по милиции и прокуратуре и вижу, что сейчас ровным счетом все наоборот - эти структуры стали нарушать закон чаще, гуще и безнаказанней, чем они позволяли себе при Украине. Раньше нам пусть и давали только отписки, но сегодня же вообще можно ответа не получить — даже через полгода! Я мотаюсь по кабинетам и понимаю, что в действительности никто ни за что не несет ответственности. Все сотрудники буквально повязаны в этом тотальном нарушении закона - могу доказать это с помощью документов. Я нигде не увидел позитивных изменений. Скажу даже так: негатива стало больше, чем при Украине.
Теперь мне Чалому[«народному губернатору» Севастополя весной 2014 года] никаких вопрос задавать не хочется, ну кто он такой? Сейчас он лишь председатель Заксобрания, а что это такое? Пусть пишут законы, но скажу крамолу — украинские законы были лучше, они более приближены к европейским нормам, лучше заточены под защиту прав человека. Хотя, конечно, европейцы — козлы. А почему козлы? Да потому, что когда в Украине осуществлялся антиконституционный переворот на Майдане, то вся Европа поддерживала его финансово и медийно.
«Госорганы дистанцировались от нас»
Василий Федорин, руководитель движения «Защитим Севастополь», чьи активисты в середине февраля 2014 первыми начали сбор подписей за отделение
У общества теперь нет возможности диалога ни с одной из структур - ни с правительством, ни с прокуратурой, ни с МВД
Мы вернулись на родину и всем считай довольны. Лишь в одном моменте разочарование есть - в новых взаимоотношениях общественности и силовых структур. После воссоединения госорганы дистанцировались от нас, и до них теперь ну никак не достучаться. У общества теперь нет возможности диалога ни с одной из структур - ни с правительством, ни с прокуратурой, ни с МВД. Все эти ведомства создали себе подкаблучные общественные организации из лояльного бомонда, а по остальным дан приказ не пущать.
Вот как теперь у нас действуют, такого раньше при Украине не было, но проблемы ведь остались — их надо решать. После присоединения все сотрудники остались на своих местах - они дали новую присягу, перекрасились, но ведут себя также. За все нарушения милиционер получает вторую зарплату! Но я считаю, что они не с приходом России от нас дистанцировались, а после прихода [губернатора Севастополя Сергея] Меняйло. Как он скажет, так и будут работать подчиненные - ощущение представителей власти в значительной степени зависит от того, кто на руководящей должности. Поэтому вот мы со коллегами и уповаем на то, что Меняйло уйдет, а это случится не сегодня-завтра. Органы ведь берут под козырек любую прихоть, все решения от главного лица, который говорит, что считать уголовным делом, а что нет. Нет-нет, мы не разочарованы, нам все нравится — почти все нравится, но это ведь действительно большая беда. Однако и мы работать будем, стучать во все двери будем, в Москву отправим опять документы. Придет час и до Владимира Владимировича Путина дойдут наши документы, сейчас если и доходят, то как-то видимо не рассматриваются.
«Вся верхушка осталась»
Антон Трофимов, преподаватель философии в Таврическом национальном университете, организатор карнавальных шествий «Монстрация» на Первомай в Крыму
При Украине жили мы не очень хорошо, много претензий к мэру, который остался мэром. Да, пожалуй, вся верхушка осталась, и это удивительно
Когда жил в Москве, то я ходил на проспект Сахарова, читал либеральные издания. Но когда там пишут, что на референдум пришли только инвалиды, то отчетливо понимаю, что во мне есть часть Путина. На референдуме я голосовал «Да», сфотографировал улыбающуюся на фоне БТР маму. Безусловно я был очарован, я до сих пор очарован, но разочаровываюсь - хотелось быстрее перемен. При Украине жили мы не очень хорошо, много претензий к мэру, который остался мэром. Да, пожалуй, вся верхушка осталась, и это удивительно. Хотя и понятно, механизм прост — Путин опирался на здешние элиты, а значит нужно отблагодарить, но я-то надеялся, что будут что-то менять. Сейчас же после всех разговоров о духовной роли Херсонеса делают игорную зону — наверное, это Медведев постарался. Когда пришла Россия, все сразу вздохнули: «Ну, все заживем!». Никто не объяснял, как хорошо - просто хорошо. Мол, были пляжи при них закрытые — теперь откроем, в школе заставляли что-то учить — теперь не будем. Конечно, сегодня я стал объективно хорошо жить, моя заработная плата выросла в три раза, сделали ремонт дома.
Дети, которые засовывают руки в колесо мировой истории, будут раздавлены. Зная с кем имею дело, идти на рожон я уже не хочу - при всем уважении к России. Но пожалуй, я и сейчас готов идти с иконой Путина вперед, если мне и моим товарищам будут даны реальные полномочия что-то менять. Если так, то завтра вызваниваю ребят, уехавших в Киев, с которыми мутили студенческий профсоюз, боролись против незаконной застройки южного берега. Икона - это как Ленин, символ стабильности, возгласы «мы сильнее всех» и «деды воевали», потому и употребляю такой термин. За тучные годы правления Путина подросло поколение непуганых ребят, которые хотят активности — отсюда безопасный для вертикали власти активизм типа «СтопХама» и «РосЯмы». Путин подобрал себе новую поросль, он образно говорит: «новые дороги — помогу, чиновников трясти — помогу».
Я поэтому написал в соцсетях [главе Крыма Алексею] Аксенову: «Люди поручили менять систему, а не кажется ли вам, что у власти те же, кто выстраивал старую систему?» Старыми кадрами невозможно ничего сделать — ну пустите вы новых людей! Я предложил Аксенову сделать - ну пускай не люстрацию - но очистку — есть ведь карт-бланш со стороны населения и Путина. Ответа нет, зато [в друзья] добавилась куча политологов. Сегодня никакой прозрачности власти нет! По этому поводу можно вспомнить [французского философа Мишеля] Фуко или [роман Владимира Сорокина] «Сахарный Кремль» - а возможно ли эту прозрачность потрогать? Время проходит, для меня здесь отсылка к словам Ильи Пономарева в фильме «Срок», который жалуется, что он стареет, а Путин все еще правит. Так и время Навального уходит, хотя он и старается — боюсь, что и в Крыму момент для радикальных изменений упущен.
Дмитрий Окрест