Злокачественное образование. Как иранское общество деградирует из-за исламизации

EN

Перед шариатом все равны. Кроме некоторых

Али Даеи закончил футбольную карьеру еще в 2007 году, но остается очень популярным в Иране. Он до сих пор удерживает второе — после Криштиану Роналду — место в рейтинге самых результативных форвардов национальных сборных и без преувеличения является самым популярным футболистом Исламской республики Иран. Он был и остается одним из главных героев телепередач, в которых комментирует важные спортивные события.

В феврале домой к Даеи приехала съемочная группа транслируемого через интернет шоу Football 360. В разгар съемки в комнату, где Даеи-старший принимал гостей, вошла его дочь, обняла отца и обменялась с ними несколькими теплыми фразами. Ведущий шоу — спортивный журналист и старый друг семьи Ардель Фердосипур — растрогался от увиденного и погладил девочку по волосам.

Когда программа вышла в эфир, вместе с любителями футбола на нее обратили внимание и ревнители религиозных законов. В X <бывший Twitter — The Insider> и других соцсетях появились посты о недопустимости подобного поведения. Футболист, его дочка и журналист обвинялись в нарушении законов Ирана, которые запрещают девочкам старше 9 лет появляться на публике без хиджаба, а мужчинам-неродственникам — прикасаться к женщинам. Авторы сообщений требовали немедленного привлечения всех участников съемки к ответственности, и удивлялись тому, что прокуратура и суды не обратили внимания на видеоролик.

Эхо протестов

Возможно, власти понимают, что преследование семьи Даеи и журналиста Фердосипура может выйти им боком. Али Даеи поддерживал протесты против центральных властей в 2022 году, но воздерживался от прямых призывов выступить против властей. У экс-футболиста миллионы подписчиков в соцсетях, к его мнению прислушивается множество иранцев, потому центральные власти стараются не сильно давить на него, чтобы не спровоцировать его поклонников. Похожая ситуация и с Фердосипуром. Своенравный журналист давно уже вызывает недовольство властей своей либеральной позицией, но идти дальше, чем просто уволить его с телевидения, оставив возможность работать лишь с интернет-аудиторией, чиновники не рискуют. Уж слишком велика его популярность среди иранцев.

Репрессии в отношении столь заметных фигур могут вдохнуть новую жизнь в протесты, которые властям удалось подавить лишь ценой большой крови. По данным правозащитников, к первой годовщине начала антиправительственных выступлений, которая пришлась на сентябрь 2023 года, как минимум 551 участник демонстраций был убит и не менее 20 тысяч арестовано. В ООН считают, что рекордное число казней в Иране в 2023 году тоже отчасти связано с протестами и желанием властей продемонстрировать несогласным всю серьезность своих намерений. По данным ООН, в прошлом году в Иране было казнено не менее 834 человек.

Протесты, на которые власти ответили волной насилия, начались как раз из-за хиджаба: в сентябре 2022 года полиция нравов задержала 22-летнюю Махсу Амини за то, что ее платок был надет ненадлежащим образом; через несколько дней девушка скончалась в заключении. Власти утверждают, что причиной смерти стало некое хроническое заболевание, но многие в Иране уверены, что ее просто забили до смерти. После ее гибели по стране прокатились многотысячные манифестации протеста против политики центральных властей.

Радикалы считают, что не жестокость, а наоборот, снисхождение к таким, как Даеи, может дать новый толчок к протестам. На сайтах крайне правого парламентского объединения «Фронт устойчивости Исламской революции» появились призывы к немедленному судебному преследованию семьи Даеи и журналиста Фердосипура. В опубликованных там текстах говорится, что избирательность судебной системы, которая не замечает правонарушений со стороны столь популярных людей, может «разъярить общественное мнение и разозлить верующих». А потому расправа над дочерью и отцом должна состояться обязательно.

Эпоха нового радикализма

«Фронт устойчивости» — это объединение наиболее радикальных сторонников Исламской революции. Депутаты от этого объединения занимают 23 из 290 мест в Меджлисе — парламенте Исламской республики Иран. Несмотря на свою относительную малочисленность, радикалы, выступающие за максимально строгое следование религиозным доктринам, имеют немалое влияние. Так, именно с позицией депутатов от «Фронта устойчивости Исламской революции» связывают запрет на установку могильных камней с женскими портретами без хиджаба. Кладбищам предписано не только не допускать появления новых надгробий, не соответствующих строгим нормам, но и снести уже установленные.

Кладбищенские инициативы стали ответом властей на массовые протесты. Поначалу Тегеран демонстрировал готовность идти на уступки демонстрантам и даже намекал на возможность разгона ненавистной многим полиции нравов, но довольно быстро прекратил игры в либерализм и еще сильнее кинулся закручивать гайки. Снос надгробий, которые не понравились радикалам, можно назвать еще довольно безобидной мерой.

По данным Amnesty International, тысячи девочек старшего школьного возраста более чем из сотни школ — а именно они составляли ядро протестов во многих городах Ирана — были госпитализированы с признаками отравления неизвестным ядом. Правозащитники уверены, что массовые отравления были организованы властями и преследовали одну цель: запугать девочек или отправить их на больничную койку, чтобы не допустить участия в протестах. Власти же уверяют, что большинство из тех, кто попал в больницы с симптомами отравления, на самом деле переутомились, испытывают стресс или переживают какие-то личные моральные потрясения.

Реформа образования «в духе иранской духовности»

Вообще к школе как к реальному очагу протестных настроений власти и действующие с ними заодно религиозные радикалы проявляют повышенный интерес. В разгар протестов верховный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи встречался с иранскими учителями (педагоги наравне со школьниками и студентами были движущей силой антиправительственных выступлений) и поучал их, как следует обходиться с учащимися.

Среди прочего престарелый богослов заявил о необходимости реформировать систему образования. И реформы действительно скоро начались. Правда, совсем не те, которые могли бы ожидать протестно настроенные педагоги и учащиеся. Подозреваемых в нелояльности преподавателей начали увольнять или досрочно выпроваживать на пенсию, а время идеологической подготовки новых учителей, без которой им нельзя начинать работу, было значительно увеличено.

В результате нынешний учебный год Иран начал с нехваткой примерно 200 тысяч учителей. В правительстве решили восполнить нехватку педагогов за счет тех, в чьей лояльности сомнений нет: в семь тысяч школ в качестве директоров и преподавателей были отправлены выпускники шиитских духовных семинарий. Им поручено не только учить детей школьным предметам, но и воспитывать их в «духе традиционной иранской духовности».

Министерство образования Ирана утвердило специальную образовательную программу, которая отдает предпочтение богословам при устройстве на работу в школы. В рамках этой программы в школьные классы уже попали больше двадцати тысяч недавних семинаристов. При этом даже официальные медиа Ирана ставят под сомнение уместность такого подхода.

В иранской печати время от времени появляются публикации, в которых говорится, что богословы не в состоянии наладить полноценный контакт с учениками, что школьники чувствуют себя отчужденными и эта отчужденность в конечном итоге может привести их в радикальную оппозицию. Но у теократического режима, который воспринимает любой протест против себя как протест против божественного устройства и который продемонстрировал неготовность идти даже на небольшие уступки светскому обществу, нет альтернативы дальнейшей религизации школьного и университетского образования. Ну не считать же таковой предложение Владимира Путина открыть в Иране российские школы.

Конечно, во многом иранская и российская школьные программы, как программы двух союзных друг другу агрессивных авторитарных государств, довольно близки, но все же далеко не идентичны. И вряд ли даже искусному историческому манипулятору Владимиру Мединскому удастся написать учебник, устроивший бы и его бредящего Рюриковичами шефа, и одержимых шиитским мистицизмом аятолл, для которых школьное образование — это прежде всего религиозная инициация юных иранцев.

Замена профессиональных учителей богословами, не имеющими необходимых для работы с детьми навыков и образования, наравне с растущей бедностью иранцев и неуверенностью людей в будущем приводят к тому, что все больше школьников покидают классы до получения аттестата зрелости. В 2015–2016 годах школу бросило менее одного процента учеников. Сейчас таковых — около 5,5%.

Только за последние два года в Иране появилось около трех миллионов девушек и молодых людей, не доучившихся в школе. Оппозиция винит в этом власти, больше занятые противостоянием с Израилем и Западом, чем созданием современной конкурентной экономики, в которой образование является одним из главных преимуществ.

В современном Иране образование не гарантирует благополучного будущего. Многие подростки из бедных семей уходят из школы и устраиваются на неквалифицированную работу потому, что ни они, ни их родители не верят в то, что полученный от богословов аттестат поможет найти место получше. И их мнение подтверждается статистикой. Около 10% мужчин и свыше 20% женщин с высшим образованием не могут найти себе работу в стагнирующей из-за санкций иранской экономике.