«Минируют даже детские игрушки». Как саперы очищают Украину и почему это может занять 750 лет

Семь веков на разминирование

7 марта 2023 года житель села Снежковка Харьковской области подорвался на противопехотной мине в собственном дворе, а месяцем ранее житель села Благодатное в Херсонской наступил на мину во время прогулки в поле. Жителю другого села Херсонской области, Давыдов Брод, в конце февраля оторвало часть ноги, когда он колол дрова в лесополосе, а подорвавшегося спустя месяц после этого жителя села Григоровка Купянского района и вовсе убило на месте. Таких случаев — десятки в разных регионах страны, каждый из которых в той или иной степени загрязнен минами и неразорвавшимися снарядами из-за российского вторжения.

По подсчетам ведущей центральной и восточно-европейской общественно-аналитической организации GLOBSEC, около 30% территории Украины (174 тысячи кв. км) нуждается в операциях по разминированию, а замглавы ДСНС Роман Примуш и вовсе назвал Украину самой заминированной страной в мире. Отчасти с такой оценкой согласен и Тимур Пистрюга, глава ассоциации саперов Украины и директор организации Demining Solution:

«По нашей статистике, процент загрязнения ниже названного GLOBSEC, но он все равно довольно высок. Это 139 тысяч кв. км потенциальной территории, требующей разминирования. В это число входят и временно оккупированные территории, где находятся российские войска, и для нас это повод минимально обследовать эти территории, поскольку мы понимаем, что там есть большой риск для мирного населения».

На очистку такого количества квадратных километров уйдут годы. Аналитики центра GLOBSEC говорят, что на полное разминирование территории при нынешних темпах может уйти более 750 лет, а министр экономики Украины Юлия Свириденко остановилась на 70-ти. Даже если исходить из самых оптимистичных прогнозов, территория Украины будет полностью безопасной для жизни только спустя десятки лет.

Процесс разминирования не только долгий, но и дорогой. Уже сейчас, по подсчетам Всемирного банка, на очищение Украины от взрывоопасных предметов понадобится $37,6 млрд. Тимур Пистрюга отмечает, что можно уложиться в $10 млрд:

«Если вы объедете весь мир и посмотрите, сколько стоит объявить безопасным квадратный метр земли, например, в Ираке или Сирии, вы увидите, что это больше, чем один доллар США. Если мы поместим эти цифры на всю зараженную территорию Украины, то получим эти миллиарды. Думаю, эта цифра близка к реальности. Понятно, что все эти деньги мы не получим через один-два года».

Обследованием и разминированием украинской территории занимаются ВСУ, подразделения ГСЧС, МВД и Национальной гвардии и Государственная служба по безопасности транспорта. Есть и частные инициативы — как украинские, так и международные. Прежде всего, это британская HALO Trust, представительство Датского совета по делам беженцев в Украине (DRC), швейцарский благотворительный фонд FSD Ukraine, норвежская Norwegian People's Aid, украинская Demining Solution и некоторые другие. Деятельность этих организаций в первую очередь направлена на гуманитарное разминирование, при котором в приоритет ставится очищение гражданской инфраструктуры:

«Наш принцип — работать там, где наиболее вероятны несчастные случаи, или же там, где они уже происходят, — рассказывает Альберто Серра, менеджер Norwegian People's Aid, координирующий программу по разминированию в Украине. — Мы хотим любой ценой избежать жертв среди гражданского населения, поэтому гуманитарные цели у нас в приоритете. Военные тоже разминируют, но делают это для того, чтобы иметь возможность продвигать войска и атаковать противника».

По словам Серры, жертвами подрывов нередко становятся фермеры: «Приоритетные задачи устанавливает министерство обороны и министерство экономики, и сейчас это сельскохозяйственные земли. Нам нужно сделать поля безопасными и пригодными для выращивания пшеницы, подсолнечника и других культур».

Внимание к деталям и заминированные домашние животные

Norwegian People's Aid (NРА) — одна из крупнейший организаций в мире, занимающихся гуманитарным разминированием. Они начали свою деятельность еще в 1992 году, когда работали на территории Камбоджи, но, как отмечает Альберто Серра, ни в одной из стран Африки, Балкан или Ближнего Востока, пострадавших от боевых действий, они не сталкивались с таким масштабом военной агрессии и типами боеприпасов, с какими приходится иметь дело в Украине:

«Это конфликт между двумя крупными армиями, современными, организованными, использующими большое количество различных типов вооружений, с которыми мы еще не сталкивались. Мы знаем, что Россия применяет новые типы наземных мин, а Украина широко использует оружие НАТО, которого нет в других странах».

В Украине работают 9 групп саперов NPA, по 72 человек в каждой. Помимо собственно разминирования, организация занимается также информированием населения о рисках, связанных со взрывчатыми веществами, и о правилах поведения на загрязненных территориях, а также с помощью дронов создает точную карту загрязненных территорий.

Тимур Пистрюга подтверждает: работать с начала полномасштабного вторжения стало сложнее и напряженнее — и из-за масштабов войны, и из-за большого количества новых технологий минирования. Кроме того, теперь возникла огромная «буферная зона, где невозможно работать из-за большой вероятности постоянно повторяющегося загрязнения», чего не было до февраля 2022 года: «Проводить гуманитарное разминирование этих территорий под активными артиллерийскими обстрелами не имеет особого смысла. Когда мы заканчиваем с одним полем, на следующий день туда прилетают боеприпасы, и нам приходится начинать все заново».

Работы у саперов много: помимо мин и самодельных взрывных устройств есть еще и неразорвавшиеся снаряды. Ко всему этому нужен свой подход. По словам начальника части пиротехнических работ ГУ ГСЧС Украины в Черниговской области Михаила Ильева, чаще всего на загрязненных участках встречаются противопехотные и противотанковые мины:

«Встречается много противопехотных мин в пластиковом и в металлическом корпусе. Те, что в пластиковых корпусах, очень тяжело обнаружить — в них почти нет никакого металлического предмета, и металлодетекторы дают крайне малый сигнал для их обнаружения. Противотанковые минные поля проверить быстрее, но если в поле много растительности, то очень тяжело работать с металлодетектором, потому что нет прохода».

В работе с противопехотными минами саперам помогает специальная техника, иногда на дистанционном управлении. Правда, людей это заменяет не полностью, поясняет Пистрюга:

«После машины саперам все равно нужно идти с детектором. Например, в случае с ПФМ-1 „Лепесток“ возможно, что мина не взорвалась, а ушла в почву, и надо пройти и проверить. Хотя, конечно, даже в этих случаях роботы ускоряют процесс».

К сожалению, машина может заехать не на каждый участок, уточняет он. В лесу машина не проедет, все приходится делать вручную, рискуя нарваться на растяжку:

«На растяжках могут стоять противопехотные мины ОЗМ-72 или ручные гранаты РГД-5 или Ф-1. Радиус разлета осколков на противопехотных минах и гранатах РГД-5 — до 35 метров, а если это Ф-1, то разница разлета осколков — до 200 метров.

Есть и другой фактор: стационарно растяжки иногда ставят на камуфляжную нить. Ее очень трудно обнаружить, потому что с помощью прибора ты ее не найдешь и нужно работать уже визуально. Есть люди, у которых большой опыт, они понимают, где приблизительно можно замаскировать такую гранату. Они смотрят на признаки: здесь, скажем, поломаны ветки с дерева или пересохла или сорвана трава — на это обращается внимание или на какой-то непонятно лежащий предмет. Надо заострять внимание на деталях, особенно когда мы работаем вручную, с помощью щупов».

Помимо щупов, используют металлодетекторы и большой петлевой детектор (Large Loop Detector), который представляет собой рамку размером метр на метр. Это ускоряет процесс разминирования, но в целом, несмотря на все возможности приборов, процедура по-прежнему медленная, объясняет Пистрюга.

Помогают работе саперов и дроны с хорошим разрешением, например маленькие Mavic 3. «Иногда это ускоряет процесс и помогает увидеть места, куда мы не можем отправить наших саперов из-за опасности. Дроны фотографируют, и мы видим все позиции, где находятся российские оккупационные войска», — рассказывает Пистрюга.

«Самое лучшее в дронах — возможность легко экстраполировать некоторые закономерности, — добавляет Альберто Серра. — Это способ структурировать минное поле, особенно для противотанковых мин, что облегчает процесс очистки. Вы можете легко предвидеть и предугадать положение следующей мины. Это не значит, что так будет повсюду: если войска начнут отступать, они могут пойти другим путем, и все станет хаотичным».

По словам Михаила Ильева, защита у саперов есть, но не идеальная:

«Когда мы приезжаем, сначала производим разведку, при этом ребята работают в средствах защиты — это бронежилет и каска. Дополнительно у нас есть специальные костюмы EOD-9, они полностью защищают сапера спереди. На костюме есть доспех, который предназначен для поражения осколками противопехотных мин, если это противопехотные мины ОЗМ-72 или ручные гранаты. Но полностью обезопасить себя даже таким костюмом нельзя».

Угроза исходит не только от самих мин, уточняет Ильев:

«Рядом с линией фронта от попадания никто не застрахован. С помощью дронов часто ловят местонахождение саперов, и либо артиллерия, либо авиация может отработать, либо ракета, и это невозможно предугадать».

Российские войска после отхода с оккупированной ими территории оставляют множество ловушек, с которыми приходится работать саперам. Заминировано может быть практически все: оружие и боеприпасы, продукты и даже тела погибших солдат, о чем нередко передавали СМИ.

С подобными ловушками сталкиваются и саперы из команды Ильева:

«Российская армия оставляет много разнообразных самодельных устройств в жилых домах, квартирах, на частных территориях. Они могут находиться и на дверях, и в стиральных машинках, и в холодильниках, и в детских игрушках, в и кроватках, в разнообразных предметах дома. Бывали случаи, когда минировали посуду. Хозяйка возвращается, а там все разбросано. Рассчитано на то, что когда кто-нибудь что-то откроет или потянет, оно взорвется. Минировали домашних животных, которые там погибли, или они их убивали и оставляли такой вот „сюрприз“. Все с расчетом на то, что хозяева увидят собаку или кошку, придут ее поднимать — и все».

Пес Патрон спешит на помощь

Помимо специализированной техники, разминировать территории саперам помогают собаки. По словам Альберто Серры, в распоряжении Norwegian People's Aid сейчас 14 собак:

«Я думаю, мы одна из немногих организаций, которые используют собак для гуманитарного разминирования. Мы сами их дрессируем и выращиваем. Мы используем их в сочетании с саперами и машинами. Обычно они работают парами, то есть две собаки и два проводника. Они могут провести проверку после сапера или машины, быстро расчищают дорогу. Если вы подозреваете, что на дороге есть загрязнение и вы не можете добраться до него, то собаки, вероятно, смогут все проверить. В такой стране, как Украина, которая уже много лет и даже столетий находится в условиях интенсивной индустриализации, в земле хранится много металла, и саперам это мешает. Если вы ищете металл, то будете останавливаться каждые пять секунд, но собаки ищут взрывчатку, они могут подойти прямо к месту, где находится взрывчатка, и металл их не остановит».

Собак привлекают к своей работе и украинские организации по разминированию. Джек-рассел-терьер Патрон, принадлежащий Михаилу Ильеву, уже стал национальным символом Украины в этой войне.

«Обычно Патрон со мной на разминировании всегда рядом, помогает работать. Но есть случаи, когда мы его не берем с собой. Например, когда работаем в посадках с растяжками — по запаху ее найти нереально. А так мы работаем с ним на противотанковых минах и на местах, где были разбиты первичные полевые склады с боеприпасами», — рассказывает Ильев.

Обучать Патрона поиску взрывоопасных предметов Ильев начал, когда собаке исполнилось три месяца:

«С трех месяцев мы уже ходили на занятия — посещали профессионального кинолога. Когда Патрону было около девяти месяцев, решили попробовать тренировать на поиск взрывоопасных предметов. Сначала были разные пороха, взрывчатки. Скажем, поначалу он запоминал через обоняние определенные взрывчатые вещества, мы их прятали от него, и во время тренировки он искал их.

Поначалу кинолог категорически отказывался брать Патрона на тренировку — он занимался большими собаками, например бельгийскими овчарками. Но мы смогли его уговорить, он поверил в Патрона и начал с ним заниматься».

По словам Михаила, Патрон, как и другие собаки, находящиеся в распоряжении саперов, с детства привыкли к громким звукам и уже давно не пугаются взрывов:

«С собаками начинают заниматься с двух-трех месяцев. Уже в этот период их приучают к небольшим подрывам, потом переходят к большим, когда производится уничтожение боеприпасов. И я наблюдал такую ситуацию. Когда были вторжения на территорию Черниговщины, сбрасывали бомбы, работала артиллерия, обычные собаки метались по городу в шоковом состоянии, не зная, куда спрятаться. А служебные собаки уже адаптированы к этому. Я, например, стою, и Патрон стоит возле меня, не дергается. У него нет этой паники. Он видит, что хозяин находится рядом, никто никуда не бежит, значит, все нормально».

Пес Патрон стал первой собакой, получившей титул «Пес доброй воли» от ЮНИСЕФ, поскольку он не только очищает территорию Украины от мин, но и помогает поддерживать психическое здоровье детей.

Кроме того, изображение Патрона используют многие производители игрушек и продуктов питания для людей и для животных. В частности, производитель товаров для животных Collar выпустил целую линейку амуниции для домашних животных под названием HERRRO и направляет прибыль от продажи товаров с изображением Патрона в фонд помощи животным UAnimals.

В мае прошлого года президент Украины Владимир Зеленский наградил Патрона медалью «За преданную службу».