Когда скрепы убивают. Как провальная политика Минздрава привела к эпидемии ВИЧ

Как в России начиналась борьба со СПИДом

«Человек, почувствовав какую-то непонятную опасность, отправляется сегодня на Соколиную Гору, по адресу, опубликованному средствами массовой информации», — писал журнал «Огонек» в 1987 году. Здесь на базе инфекционной больницы № 2 после выявления первого в СССР заразившегося ВИЧ — гражданина ЮАР — появился работающий на общественных началах кабинет анонимной диагностики ВИЧ. Прием в кабинете доверия вел профессор Вадим Покровский — через несколько лет он станет академиком РАМН. Под его началом по всей стране стали создавать лаборатории для диагностики ВИЧ — уже к концу 1986 года их было около сотни. Группами риска Покровский называл приезжих студентов и людей, состоящих на учете в наркологических и кожвендиспансерах. «Мы ждем активной помощи со стороны милиции по выявлению очагов наркомании, проституции и гомосексуализма», — говорил тогда профессор.

Покровский с самого начала требовал от государства выделения денег на профилактику и лекарства для больных, предупреждая, что без этих мер Россию ждет эпидемия — но вплоть до сегодняшнего дня его алармистские настроения в Минздраве не поддерживают, хотя по уровню инфицирования Россия уже давно близка к Экваториальной Африке.

Буквально в паре комнат Покровскому удалось собрать достаточно аппаратуры и реактивов, чтобы качественно — по меркам того времени — диагностировать ВИЧ. Работали в лаборатории студенты, денег за это не получали. Именно сюда пришел первокурсник стоматологического университета (ММСИ им. Семашко) Алексей Мазус (годы спустя в его официальной биографии появится строчка, что якобы он эту лабораторию и основал). Позже Мазус создал центр профилактики СПИД — «АнтиВИЧ». Чем именно занимался этот центр в 1990-е, сказать сложно — в СМИ деятельность центра не освещалась, лишь изредка можно было встретить какие-то заявления Мазуса, вроде того, что существующие законы, мол, слишком уж защищают права ВИЧ-инфицированных. Позже Мазус перерегистрировал на свою компанию домен SPID.Ru — единственный на тот момент сайт рунета, рассказывающий о ВИЧ и СПИДе. А к началу 2000-х годов он уже достаточно подружился с правительством Москвы, чтобы его центр стал ассоциироваться с государственной организацией. После этого Мазус начал активную пиар-кампанию и стал постоянным главным спикером на тему ВИЧ в российских СМИ.

Искусственный дефицит лекарств

В 2000-м году Мазус успокаивал россиян: «Пик эпидемии в Москве пришелся на 1999 год. <…> Эпидемия находится под бдительным оком медиков и ученых». В действительности же российская государственная медицина не только не обуздала эпидемию, но и плохо понимала, как надо с ней бороться, выступая против популярных в западных странах программ контроля инфекций среди инъекционных наркозависимых. В 2002 году американская газета Wall Street Journal так описывала ситуацию в России:

«Многие врачи, занимающие сегодня влиятельные посты, получили образование при авторитарной советской системе государственного здравоохранения. Они не согласны с западными методами лечения наркомании и контроля за распространением ВИЧ-инфекции, особенно с программами замены игл для шприцев, на основе которой наркоманам бесплатно выдаются чистые шприцы, и с терапией на основе метадона. Некоторые врачи, например, Алексей Мазус, директор московского Центра по борьбе со СПИДом и один из наиболее выдающихся российских врачей из числа специалистов по борьбе со СПИДом, выступает против программ обмена иголок для шприцев. Эти врачи опасаются, что такие программы будут подталкивать молодежь к наркомании».

В это время в Москве и Петербурге уже действовали независимые проекты по профилактике ВИЧ среди наркопотребителей. Анастасия К., активистка, занимающаяся борьбой с ВИЧ, вспоминает в разговоре с The Insider:

«В Москве в 1998 году программу запустило нидерландское отделение «Врачей без границ». И сотрудниками, и волонтерами стали наркопотребители, как правило, имеющие ВИЧ. Уже спустя год они начали выпускать угарнейший журнал «Мозг», посвященный всему, что связано с наркопотреблением. Так что на улицах Москвы в конце 90-х шли два процесса одновременно: активисты рассказывали о снижении вреда, о том, что необходимо пользоваться чистыми иглами, а сотрудники милиции устраивали вечерние облавы у аптек именно на тех, кто пришел за чистыми шприцами. При этом антивирусной терапии в стране уже не хватало на всех заболевших, ее выдавали редко. Это было очень драматичное время. Именно на этой волне, что «наркоманы не будут придерживаться режима», в те годы прошли акции с приковыванием к заборам и захватом здания Минздрава. Появился лозунг «Жить — это наша политика!», народ очень боялся умереть и требовал закупок и дженериков. Получить препараты можно было только в тяжелом уже состоянии. При этом все знали, что лечение есть».

Алексей Мазус, уже заняв пост главы московского СПИД-Центра, открыто заявлял иностранным корреспондентам, что назначать противовирусную терапию наркопотребителям, бездомным и заключенным, среди которых инфекция распространялась очень быстро через инъекции кустарных наркотиков, скорее всего, не будут — якобы они не смогут придерживаться режима приема таблеток.

Закупать таблетки при этом в Минздраве предпочитали самые дорогие, а производства препаратов в России просто не было. На предложения американских фондов организовать поставки в Россию дешевых дженериков и снизить стоимость лечения каждого пациента в Минздраве в начале 2000-х просто не отвечали.

Активисты проводили акции в разных городах России, указывая на почти полное отсутствие лекарств в стране. Самой заметной была организация FrontAIDS — например, в 2004 году ее члены приковали себя цепями к дверям мэрии Калининграда, а в Петербурге устроили акцию с гробами перед Смольным.

Тестирование вместо профилактики и лечения

В России кампания по профилактике строилась в основном на пропаганде диагностики, и основным ее апологетом стал всё тот же Алексей Мазус. Тест-системы закупали в огромном количестве и проверяли не только уязвимые группы, но и всех остальных — в первую очередь доноров, беременных и призывников. На это и уходила большая часть финансирования госпрограммы «АнтиВИЧ-СПИД», которая, впрочем, была недофинансирована в разных регионах на 50–95%. На модернизацию больниц, создание специальных отделений и, в конце концов, закупку лекарств деньги почти не доходили. «Вместо того чтобы улучшить больницы, деньги были брошены на абсолютно неэффективное обязательное тестирование и так далее. Наша медицина не была готова к эпидемии», — рассказывала в интервью Би-Би-Си пациентка московской целевой программы АнтиВИЧ. Однако в центре Мазуса, наоборот, гордились тем, что в России к середине 2000-х годов уровень обследования был одним из самых высоких в мире — 15–16%.

В 2000 году в России провели 24,6 млн тестов на ВИЧ, это почти 17% населения страны. Однако, как следует из доклада Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом, больше четверти проверенных были беременные и доноры, еще четверть — на обследованных по клиническим показаниям (в основном тех, кому анализы требуются для госпитализации), а 31% тестов пришелся на группу «прочие» — кто в нее входит, центр не раскрывает. Однако среди этих групп доля выявленных заражений была минимальной — 0,01–0,12%. Группы риска же — потребители наркотиков, заключенные, мужчины имеющие секс с мужчинами — почти не были обследованы, на них в сумме приходилось менее 7% тестов.

При этом каждый 20-й потребитель наркотиков оказывался носителем ВИЧ, показывают расчеты The Insider. Информация о том, что большая часть заражений (80–90 %) приходилась на инъекционных наркопотребителей, была известна надзорным органам. Среди заключенных около 1% обследованных оказывались инфицированы — это намного больше, чем в других обследованных популяциях (например, среди беременных или больных венерическими заболеваниями).

За двадцать лет ситуация с тестированием кардинально не изменилась — в России по-прежнему в принудительном порядке тестируют всех беременных, призывников и людей, попадающих в больницы, хотя они не находятся в группах риска по ВИЧ, и чиновники знают, что случаи выявления среди них инфекции крайне редки. Группы риска же еще реже стали попадать в поле зрения массовой кампании по тестированию.

Причина такой политики — принятый еще в середине 1990-х закон о предупреждении распространения ВИЧ. Поправки к нему, предусматривающие повальное тестирование, были пролоббированы производителями тест-систем. Покровский объяснял ситуацию вокруг законопроекта газете «Правда» так:

«После принятия Думой в первом чтении проекта закона <…> вокруг него началась борьба. Собственно, вся дискуссия шла лишь вокруг двух статей проекта, касающихся обследования на антитела к ВИЧ. При этом атака на законопроект велась с двух сторон. Всемирная организация здравоохранения и различные неправительственные организации, связанные с сексуальными меньшинствами, критиковали проект за то, что в нем сохранялись положения о принудительном обследовании некоторых групп населения и иностранцев, усматривая в этом покушение на права человека. Напротив, отечественные производители тест-систем, заинтересованные в огромном госзаказе, и многие медики, для которых права человека на фоне отмен конституций и разгонов парламентов не могли не превратиться в звук пустой, требовали расширить круг лиц, обследуемых в принудительном порядке».

Более гуманный законопроект, который разрабатывала команда Покровского с начала 1990-х, вообще не дошел до Госдумы. «Мы начали процесс написания закона о ВИЧ в 1992 году, но наш законопроект сгорел в Белом Доме, когда его обстреливали [в 1993-м]», — рассказывал он в интервью Lenta.Ru. Говорить с The Insider о том, какие компании лоббировали массовое тестирование на ВИЧ в начале 1990-х, Покровский отказался.

В результате одобренного Госдумой подхода почти все средства, выделенные на Федеральную целевую программу «Анти-СПИД» (1993, 1996 годы), были потрачены на закупку диагностических тест-систем. В 1995 году Покровский жаловался на ситуацию газете «Сегодня»:

«Что же послужило причиной такого “оригинального” распределения средств? А то, что осуществлением программы как таковой практически никто не управляет. Деньги перечисляются Минфином и расходуются Минздравмедпромом согласно представлениям администраторов, а они таковы, что в первую очередь надо поддержать производителей тест-систем, то есть свое производство. Это и понятно, ведь в этом производстве, а также непосредственно в тестировании населения заняты около 10 тысяч человек. В то же время лобби, которое защищало бы интересы профилактики, пока не существует».

Одним из основных поставщиков тестов было ООО «ЭКОЛаб», основанное в подмосковном Электрогорске Сейфаддином Марданлы при помощи его знакомых из Минздрава. В начале 2000-х рынок был поделен заново. Так описывает Сейфаддин Марданлы времена, когда министром здравоохранения стал Юрий Шевченко:

«В Минздрав пришла новая команда, функции распределения госзаказов у управления бакпрепаратов отобрали и выставили свои условия: 20% отката наличными за распределение в чью-то сторону. У нас забрали всё одним махом и отдали другим».

В 2001 году, о котором и говорит основатель «ЭКОЛаба», Минздрав действительно принял список рекомендованных тест-систем, и приоритет был отдан американскому производителю Bio-Rad. Согласно данным публикаций о торгах и затем порталу Госзакупок, долгое время российская «дочка» компании — ООО «Био-Рад Лаборатории» — была лидером по поставке тест-систем в российские больницы и учреждения. Например, в 2008 году она поставила ФМБА оборудования более чем на 387 млн рублей, Роспотребнадзору (в 2009–2010 годах) — более чем на 100 млн рублей (данные портала госзакупок).

Воздержание и скрепы вместо секс-просвещения

Поддерживая массовое тестирование далеко за пределами групп риска, центр Мазуса одновременно выступал против образовательных программ, которые пытались внедрять НКО на зарубежные гранты. В 2005 году в коллективе других авторов в докладе под эгидой правительства Москвы Мазус негативно отзывался о секс-образовании в учебных заведениях:

«Практически бесконтрольное обучение российской молодежи в рамках подобных программ основам “безопасного секса” может служить примером, когда значительной части молодежи, для которой рискованное половое поведение — образ жизни, “объяснили” что “эта мелочь” в виде широко рекламируемого презерватива фактически является индульгенцией на свободные сексуальные отношения».

Рекламу презерватива как средства защиты от инфекции в то время действительно спонсировали международные фонды. К примеру, серию роликов и плакатов со слоганом «Безопасный секс — твой выбор» и «Эта мелочь защитит обоих» сделало петербургское рекламное агентство на деньги международного благотворительного фонда PSI. «Интересно, что после старта этой программы пошло снижение инфицирования среди младшей группы 16–20 лет», — рассказала The Insider ВИЧ-активистка, пожелавшая остаться анонимной. Одновременно власти Москвы тратили деньги на то, чтобы по тем же каналам транслировать ролики и на тех же стенах расклеивать плакаты со слоганами «Здоровая семья — защита от СПИДа» и «Безопасного секса не бывает».

«Именно в Москве чиновники натурально возненавидели тему “безопасного секса”, и в городском законе “О ВИЧ” № 21 от 26 мая 2010 года презерватив удостоился отдельного чопорного запрета. Теперь за средства бюджета “средства механической контрацепции” нельзя рекомендовать в качестве профилактики ВИЧ», — отмечает Анастасия К. Это был первый подобный закон, принятый в регионе России — до этого все руководствовались общероссийским законодательством. К его разработке была причастна депутат Мосгордумы Людмила Стебенкова — как и Мазус, противница презервативов, гомосексуалов и международных НКО и сторонница «семейных ценностей».

На федеральном уровне такую же политику поддерживал директор РИСИ, аналитического центра Службы внешней разведки России, Евгений Кожокин, доклады которого в соавторстве с Мазусом регулярно публиковались на московском портале SPID.Ru. Вместе они продвигали концепцию, что основой профилактики ВИЧ должны быть воздержание и верность. Авторы не скрывали, что почерпнули эту идею у правительства США. Однако там она неоднократно подвергалась критике со стороны ученых и активистов. В 2016 году подтверждение вредности такого подхода опубликовали ученые из Стэнфорда. Они изучили поведение жителей субэкваториальной Африки, где США спонсировали такую же программу, и выяснили, что социальная реклама верности и воздержания не привела в действительности к изменению сексуального поведения людей. Авторы подчеркивали, что потраченные на пропаганду воздержания и верности деньги могли бы найти лучшее применение при продвижении других, более эффективных мер профилактики.

Пропаганда правильных семейных ценностей, судя по всему, России помогла мало. Две трети новых выявленных больных по состоянию на 2021 год предполагают, что заразились во время гетеросексуального контакта. По выражению федерального СПИД-Центра, «ВИЧ-инфекция выходит за пределы крупного резервуара» наркопотребителей и гомосексуалов. На конец 2020 года в России из каждых 200 мужчин в возрасте 40–44 лет, семеро были носителями ВИЧ-инфекции, а в среднем до 1,5% взрослых россиян имеют ВИЧ (в некоторых регионах и городах Урала и Сибири доля носителей выше 3%). Для сравнения, в странах юга Африки этот показатель превышает и 10%, а сравнимые с Россией цифры медики наблюдают в странах Экваториальной Африки — например, в Либерии, Сьерра-Леоне, Гвинее. В США этот показатель ниже в четыре раза, в Португалии, в 1970–80-х столкнувшейся с героиновой эпидемией, — в три раза ниже, чем в России.

Всего, по данным Роспотребнадзора, с 1987 по 2021 год в России было выявлено более полутора миллионов случаев ВИЧ-инфицирования, больше четверти этих людей уже умерли.

Одна из главных причин такого положения в России — большое число людей, употребляющих инъекционные наркотики, указывает Объединенная программа ООН по ВИЧ/СПИД. В ее руководствах говорится, что на Россию, наряду с США, Китаем и Пакистаном, приходится половина всех людей в мире, употребляющих инъекционные наркотики, а каждые 4 минуты один такой человек в мире заражается ВИЧ. Именно программы уменьшения вреда — раздачу шприцев и презервативов, а также лечение налтрексоном и заместительную терапию программа ООН называет выходом из ситуации. Такие меры предпринимаются в Китае и США, но в России государство такие практики не внедряет, заместительная терапия запрещена, а НКО, работающие с уязвимыми группами (например, фонды имени Андрея Рылькова, «Гуманитарное действие», «Свеча», «Феникс ПЛЮС» и десятки других) регулярно признают «иноагентами». Похожая ситуация в Пакистане, где политики противостоят использованию практик заместительной терапии и уменьшения вреда, а уязвимые группы (наркопотребители, секс-работники) криминализованы.

ВОЗ указывает на программы сексуального просвещения, обучения пользованию презервативами и предоставления стерильных шприцев как главные меры по противодействию распространению ВИЧ, вирусных гепатитов и венерических заболеваний. Тестирование, которое продвигал Мазус, также входит в список ключевых мер, одобренных ВОЗ, однако, в отличие от России, с акцентом на уязвимые группы. Пропаганда верности в меры, одобренные международной организацией, не входит. ВОЗ также рекомендует правительствам инвестировать в борьбу со стигмой, насилием на гендерной почве и за гендерное равенство.

В России же склоняются к противоположным мерам: стигматизируют однополый секс, а пострадавшие и правоохранители, согласно недавнему исследованию проекта «Правовая инициатива», не воспринимают сексуальные домогательства всерьез.

«Безопасного секса не бывает». Пропаганда верности за госсчет

Сделав поголовное тестирование на ВИЧ главным оружием государства против эпидемии, Алексей Мазус и его знакомые решили также заработать на социальной рекламе против СПИДа. ООО «АнтиВИЧ-Пресс», открытое при помощи рекламщика Ильи Цигельницкого, стало получать госзаказы на социальную рекламу против СПИДа. Руководителем компании стала Александра Ускова — через несколько лет она возьмет фамилию Мазус. Фирма позиционировала себя как «первопроходца отечественной социальной рекламы», хотя подобная реклама была как на ТВ, так и в газетах и до нее. Принадлежащий «АнтиВИЧ-Пресс» сайт SPID.Ru публиковал ролики и флеш-баннеры о том, как важна верность партнеру для защиты от СПИДа и какое зло наркотики.

Сайт выглядел ассоциированным с правительством Москвы и Алексеем Мазусом лично. На нем публиковались статьи Мазуса с одинаковым посылом — нужно проверять как можно больше россиян на ВИЧ, а спастись от эпидемии поможет только здоровый образ жизни и отсутствие случайного секса. В публикациях, к которым прикладывал руку Мазус, утверждалось, что презервативы не защищают от ВИЧ:

«Я выбираю безопасный секс» — этот рекламный ход придумали производители презервативов, чтобы создать иллюзию безопасности случайных половых контактов, а это значит продавать всё больше и больше своих резиновых изделий. <…> Безопасного секса — не бывает! Дорогой выпускник, избегай случайных половых связей».

Утверждение из данного обращения опровергают ученые, например, американский вирусолог Егор Воронин, который больше двадцати лет занимается исследованиями ВИЧ и перспектив изобретения вакцины от него:

«Никакие страшилки не удержат тинейджеров от секса. Упор, несомненно, следует делать на популяризацию презервативов, которые при правильном использовании являются наилучшей защитой от ВИЧ».

Правильно использовать презерватив тоже надо уметь, и в некоторых странах (например, в Западной Европе, в странах Африки) этому обучают в школе на уроках полового просвещения. В России в 90-е годы половое воспитание начинали вводить как специальные уроки в рамках занятий по биологии, но сегодня они запрещены. Согласно метаисследованию ЮНЕСКО, школьные программы, которые пропагандируют воздержание в качестве главного подхода к борьбе с ВИЧ, другими инфекциями и нежелательной беременностью, не приводят к искомым результатам. Наиболее эффективными оказываются школьные программы с фокусом на более позднее начало половой жизни с обучением пользованию презервативами и другими средствами контрацепции.

Центр Мазуса заказывал рекламу у дочерней компании не только для своего сайта, но и для телевидения. К середине 2000-х ролики стали еще более агрессивными — в них появились громкие слоганы вроде «Пропаганда порока царит в эфире и в твоей голове» с видеорядом из полуобнаженных девушек и выползающих из головы молодого мужчины жуков, или «Что бы нам ни внушали продвинутые друзья, случайные связи — это просто искаженное желание обменяться энергией, найти понимание, любовь и тепло, в котором мы все так нуждаемся» с видеорядом из говорящей человеческим ртом ладони и снова танцующих полураздетых девушек, заманивающих мужчин в постель.

Реклама, пропагандирующая в первую очередь верность, размещалась на московской вещательной сетке ТВ и призывала регулярно делать тесты на ВИЧ всё в том же центре на Соколиной Горе. В интервью «Московскому комсомольцу» в 2003 году Мазус хвалился тем, что у москвичей есть доступ к правильной информации:

«У нас есть горячая линия, плакаты на улицах. Но ролики по телевизору, где парень с девушкой только познакомились, а он ей уже презерватив сует, я запретил — это пропаганда свободной любви, а не борьба со СПИДом. Теперь в них просто рассказывают, как спастись от инфекции».

Продвигала созданные «АнтиВИЧ-Пресс» материалы и Людмила Стебенкова. Во сколько такая реклама обошлась Москве и Минздраву России, сказать сложно: открытой системы гостендеров в те годы не существовало. The Insider удалось найти данные нескольких московских тендеров на просветительские мероприятия по программе «АнтиВИЧ/СПИД» в 2005–2006 годах, из них следует, что столица выделяла тогда на эти меры примерно по миллиону долларов в год.

Всего на такую рекламу и соответствующие листовки в 2002–2006 годах правительство закладывало 217 млн рублей (более $7,5 млн), причем большая часть финансировалась из федерального бюджета — в то время как почти всё бремя обеспечения лекарствами легло на региональные бюджеты и часто было недофинансировано.

Через несколько лет дочерняя компания центра Мазуса полностью перейдет под контроль Александры Мазус. В 2020 году налоговая признала «АнтиВИЧ-Пресс» недействующей компанией, а в 2022 году Александра Мазус начала процедуру ее ликвидации.

Минздрав против презервативов и за красивую статистику

В 2010 году Алексей Мазус стал главным внештатным специалистом Минздрава России по ВИЧ — под него эта должность и появилась. На новом посту он постарался приложить руку к клиническим рекомендациям по лечению ВИЧ — они описывают действия врачей на протяжении всего процесса взаимодействия с инфицированными, начиная с диагностики и заканчивая рекомендованными схемами препаратов.

Пришествие Мазуса произошло на фоне скандала вокруг Федерального центра СПИД, руководителем которого был (и остается) Вадим Покровский. К этому времени позиции Мазуса и Покровского, которые когда-то вместе начали борьбу против распространения ВИЧ в Советском Союзе и России, разошлись уже довольно сильно: если первый заявлял о том, что в стране лекарств хватит на всех, а рост числа заражений успешно сдерживается, то второй — о том, что Минздрав занижает цифры по заболевшим, а лекарств катастрофически не хватает.

По данным газеты «Ведомости», поводом для проверки центра нелояльного Минздраву академика Покровского в 2010 году стало обращение депутата Мосгордумы Людмилы Стебенковой, давней соратницы Мазуса. Появлялись даже предположения, что подконтрольный Роспотребнадзору Федеральный центр СПИД возглавит Мазус, но этого не произошло. Вот как описывает то время ВИЧ-активистка Анастасия К.:

Когда Вадим Покровский после проверок остался руководить Федеральным СПИД-центром, все даже немного удивились. К тому времени его деятельность стала чистой фрондой, и сейчас существуют две «Вселенные ВИЧ в России» — его и Мазуса. Федеральный СПИД-центр старается придерживаться точной статистики и регулярно выдает информационные бюллетени, в которых упоминаются и самые пораженные регионы, и рост новых случаев, и даже рост инфицирования при грудном вскармливании на Кавказе. Мазус же утверждает, что нет никакого роста новых случаев, а есть «тесты, зафиксированные дважды». Покровский пишет о снижении тестирования среди наркопотребителей и МСМ <мужчин, имеющих секс с мужчинами — The Insider>, Мазус рапортует о самых высоких показателях по тестированию в мире. Покровский говорит в интервью о презервативах и заместительной терапии, Мазус любит вставить к месту и не к месту «безопасного секса не бывает». Как они уживаются в соседних зданиях — непонятно <имеются в виду корпуса инфекционной клинической больницы № 2 в Москве, однако примерно в 2020 году центр Покровского переехал и расположен теперь по другому адресу — The Insider>.

Став главным специалистом страны по ВИЧ, Мазус, как и прежде, делал удобные Минздраву заявления о том, что распространение ВИЧ в России стабилизировалось, вторя ответственным чиновникам министерства, которые не упускали возможности отметить, что в России ситуация лучше, чем в США или Европе, что полностью противоречило официальной статистике.

После появления в Минздраве главного внештатного специалиста по ВИЧ на сайте министерства обосновались статьи о том, что презерватив не защищает от инфекции. Активисты даже запустили интернет-петицию против публикаций на сайте министерства. Этим фактом возмущался и Вадим Покровский:

До недавнего времени на сайте Минздрава висели материалы о том, почему не стоит доверять презервативам. Потребовалась острая критика, чтобы всё это убрать. В качестве альтернативы некоторые предлагают хранить верность партнеру. В результате крестового похода за нравственность депутата Мосгордумы Людмилы Стебенковой на телевидении исчезла реклама презервативов, а сами средства выросли в цене до 600 рублей за десяток. Как думаете, многие готовы выделять на эти цели такие деньги? Так что нам стоит подумать хотя бы о том, как остановить рост цен на эти изделия.

Мутные контракты на социальную рекламу

Одновременно ведомство стало заключать подозрительные контракты на социальную рекламу и опросы в этой сфере. Условия исполнения контрактов, заявляемые Минздравом, были невыполнимы по срокам: фактически победителям конкурса в конце года предлагалось освоить за 1–2 месяца сумму на пропаганду против ВИЧ, рассчитанную на год. Кроме того, при выборе победителя предпочтение отдавалось компаниям, которые предлагали стоимость выше, чем у конкурентов.

The Insider нашел несколько таких контрактов, заключенных в 2011–2012 годах. К примеру, в 2012 году в октябре был заключен контракт на телерекламу до конца года на 6 млн долларов. А в 2011 году деньги ушли на продвижение нового сайта Минздрава по борьбе с ВИЧ — уже через несколько месяцев он был заброшен, перестал обновляться. Отпечатанные по итогу конкурса брошюры также не дошли до граждан — контракт не подразумевал их логистику, а новый контракт для этого заключать не стали.

Тогда же на некоторые из них обратили внимание проект Алексея Навального «Роспил», правозащитная организация «Агора» и Общественная палата, после чего Генпрокуратура направила следователям материалы для заведения уголовного дела.

Уход и второе пришествие Мазуса

Занимая должность главного внештатного специалиста по ВИЧ, Алексей Мазус вместе с группой московских врачей-инфекционистов создал в 2014 году новую организацию, на этот раз некоммерческую: Национальную вирусологическую ассоциацию (НВА). Ее приоритетной задачей стала разработка рекомендаций по диагностике и лечению ВИЧ. Хотя в 2013 году в России вышли первые официальные клинические рекомендации по лечению и диагностике ВИЧ, в 2014 году они были переизданы уже под брендом НВА. Мазус был руководителем команды составителей рекомендаций в обоих случаях. Получала ли ассоциация от Минздрава деньги за разработку рекомендаций, неизвестно.

Примечательно, что в этих рекомендациях игнорировалась единственная на тот момент отечественная разработка — антивирусный препарат фосфазид, который уже много лет входил в список жизненно важных лекарств (ЖНВЛП), однако рекомендовалось использовать в первую очередь тенофовир, который в ЖНВЛП не входил. Фактически, когда какое-то лекарство не входит в список ЖНВЛП, больницы и департамент здравоохранения реже закупают его, а цены на него могут быть значительно выше. Производители фосфазида тогда сталкивались с давлением со стороны конкурентов, рассказывал академик Покровский.

В 2015 году пост главного внештатного специалиста Минздрава по ВИЧ занял врач-инфекционист Евгений Воронин. При нем была принята государственная стратегия борьбы с ВИЧ до 2020 года, Минздрав стал вести переговоры с поставщиками о снижении цен (и за пять лет добился снижения стоимости популярных схем в 10 раз). Под руководством Воронина были разработаны новые клинические рекомендации. Российский препарат фосфазид, проигнорированный в рекомендациях Мазуса, попал в несколько схем, рекомендованных в первую очередь. Воронин постарался добиться включения в ЖНВЛП современного препарата тенофовир (его как раз рекомендовали в качестве приоритетного лечения еще при Мазусе), но комиссия министерства отказала в этом.

Внезапно в середине 2020 года Минздрав сообщил, что Воронин больше не будет главным внештатным специалистом министерства по ВИЧ и на эту должность возвращается Алексей Мазус. Никакого специального объявления этого события не было — просто в одном из рядовых пресс-релизов ведомство упомянуло, что теперь эту должность занимает Мазус. Произошло это на фоне начала подготовки новой стратегии противодействия распространению ВИЧ-инфекции, рассчитанной до 2030 года.

Одновременно с этим активизировалась Национальная вирусологическая ассоциация Мазуса. Если после публикации рекомендаций от 2014 года ее сайт был заморожен, то теперь он был перезапущен на новом домене. На нем тут же был размещен разработанный ассоциацией вариант новых клинических рекомендаций.

Фактически первое, что сделал Мазус, вернувшись в Минздрав — это продвинул препарат «Элпида», производителем которого является спонсор его ассоциации. При этом из рекомендаций исключили информацию о взаимодействии с десятками других лекарств, представив его более безопасным и предпочтительным для назначения, чем другие препараты. На тот момент «Элпида» было самым дорогим средством от ВИЧ (6545 рублей за месячный курс, на 7% дороже, чем «Тивикай» — один из лучших на тот момент препаратов). Но цена нового препарата не самое страшное. Куда страшнее то, что он оказался почти не испытан на людях. Однако на его закупки государство уже тратит сотни миллионов рублей ежегодно.

Подробнее о том, как Мазус заработал на лекарстве с сомнительной эффективностью, читайте в материале «Казус Мазуса».

В работе над материалом использованы архивные публикации в российской прессе. Полные тексты этих публикаций, финансовые отчеты и учредительные документы организаций, упомянутых в расследовании, вы можете найти на Github. Автор благодарит экспертов, пожелавших остаться анонимными, за участие в подготовке материала. Для оформления статьи использованы иллюстрации, созданные с помощью нейросети DALL·E 2. В коллаже использованы фрагменты рекламных роликов и постеров депздрава Москвы и вырезки из российской прессы.