Полтора миллиона больных в сутки. Как «безобидный» омикрон привел к перегрузке системы здравоохранения в России

Что ни день — то рекорд заболеваемости. Амбулаторное звено перегружено. В поликлиниках стоят многочасовые очереди — даже в Москве, которая столкнулась с таким впервые за эпидемию. Кажется, будто вокруг болеют вообще все — и кажется, будто болеют легко. Но тем временем забиты детские стационары. Быстро растут госпитализации во всех регионах. А в целом по стране госпитализируют рекордное число больных в пересчете на количество жителей.

В то же время, на фоне антирекордов и постоянного ухудшения ситуации с госпитализациями со всех сторон звучит успокаивающая риторика. Мол, «лёгкие омикрон не поражает», все «болеют легко и никто не умирает», заболеваемость растёт, а смертность падает, омикрон — это «передаваемая» вакцина, «всё идёт к обычной сезонной простуде», «вирус превращается в ОРВИ», всем пора «потихоньку успокаиваться».

Хотя статистика — что из России, что из других стран — говорит об обратном.

Госпитализации вместо заболеваемости

Омикрон сделал то, чего не удавалось сделать ни одному из прошлых вариантов вируса. Он вынудил федеральный оперштаб начать публиковать статистику госпитализаций — одного из ключевых показателей эпидпроцесса. Это произошло спустя два года эпидемии и четыре большие волны, и та статистика, которая по другим странам была доступна изначально, в России появилась только сейчас.

Но госпитализации стали публиковать не из соображений общественной пользы или большей открытости, а для того, чтобы сместить внимание с зашкаливающей заболеваемости на совсем нестрашные для большинства цифры госпитализаций. Изменение формы публикации статистики происходит 21 января — в день, когда Россия бьёт рекорд новых случаев. Тогда же федеральные и московские СМИ получают новые гайдлайны, вскоре резко меняется их риторика и освещение эпидемии, заболеваемость больше никого не интересует, антирекорды перестают СМИ интересовать, а единственное, что теперь имеет значение — это госпитализации.

Кажется, будто число госпитализаций лучше отражает нагрузку на систему здравоохранения и позволяет оценить серьёзность ситуации. Это было бы справедливо, но с этим показателем есть много проблем, и главная — это отсутствие исторических данных и каких-либо референсов. Проще говоря, когда мы знаем, что по стране за день госпитализировали 17 тысяч человек — нам это ни о чём не говорит, этот показатель не с чем сравнивать. Всё, что нам доступно — это данные с 20 января:

17 тысяч — это много или мало? Сколько было месяц назад? Сколько госпитализировали во время осенней дельта-волны, которая привела к рекордной избыточной смертности? Сколько госпитализировали между волнами, а сколько — на пиках? Ответов на эти вопросы нет: оперштаб не предоставляет исторических данных, поэтому сравнивать не с чем.

И единственное, что можно понять с помощью госпитализаций, — это краткосрочная динамика за последние две недели. А динамика нехорошая — очень быстрый рост:

Так, по всей стране за последнюю неделю госпитализации выросли почти в полтора раза — на 45%. Ситуация по федеральным округам разнится: если на Дальнем Востоке рост «всего» на 26%, то на Урале — на 71%:

За последнюю неделю в России госпитализировали 95 тысяч человек (в среднем 13,6 тысяч в сутки, или 9,3 на 100 тыс. населения). Неделей ранее — 65 тысяч.

Что происходит по регионам:

• В 6 регионах (7%) госпитализации выросли за неделю в 2 раза
• В 11 регионах (13%) — рост на 70−90%
• В 19 регионах (22%) — рост от 50 до 70%
• В 30 регионах (35%) — рост от 30 до 50%
• В 15 регионах (18%) — от 10 до 30%
• В 2 регионах рост менее 10%, ещё в 2 роста нет, и в 1 — незначительный спад.

Так, почти в каждом втором регионе сегодня госпитализируют в 1,5−2 раза больше, чем ещё неделю назад. И во всех регионах, за единичными исключениями, госпитализации демонстрируют стремительный рост.

Где госпитализации растут быстрее всего: в Республике Алтай (+160% за неделю), на Ямале (+132%), в Свердловской области (106%), в Вологодской области и Коми (+104%), в Архангельской области (+98%). Во всех этих регионах темпы в 2,5−3 раза выше среднероссийских.

Где госпитализации не растут: в Астраханской области, Северной Осетии, на Сахалине и на Чукотке.

Где больше всего госпитализируют (на 100 тыс. населения):

• В малочисленных регионах. В Тыве — 39 госпитализированных на 100 тыс. жителей (в 4,2 раза выше среднего по РФ), в Якутии — 24,8 на 100 тыс., в Бурятии — 18,7, в Калмыкии — 16,5, в Республике Алтай — 16.
• Среди регионов-миллионников хуже всего ситуация в Кировской и Архангельской областях (15,4).
• В Петербурге в среднем 12,7 новых госпитализаций на 100 тыс., в Москве — 11,6.
• В 34 регионах число новых госпитализаций выше среднего по России.

И сейчас, как в прошлые четыре волны, вновь начинается марафон по развёртыванию дополнительных коек. Теперь этим никого не удивить — за два года это превратилось в неприятную, но привычную рутину.

Дополнительные койки срочно разворачивают по всей стране. В Петербурге вновь подключают Ленэкспо — загрузка госпиталей уже почти достигла максимального уровня осенней волны. Открывают койки на Ямале, в Пермском крае, в Хакасии (под ковид забирают койки республиканского кожвендиспансера), в Крыму, в Удмуртии, в Калужской области, на Камчатке — и в десятках других регионов.

Но рост госпитализаций — это ещё полбеды. Хуже другое: главным дефицитом оказались педиатрические койки.

Волна стала «детской»

Это неприятная и пугающая особенность волны омикрона: она стала «детской». Вирус добрался до детей, и омикрон теперь массово отправляет детей в больницы. Тысячами. Каждый день.

То, что мы ранее наблюдали на примере других стран, теперь происходит и в России. Раньше через рекордный рост детских госпитализаций прошли ЮАР, США, Англия, Франция и др. — теперь через это проходят и все российские регионы.

Если в прошлые волны дети составляли в среднем от 1 до 4% от всех госпитализированных, то в эту волну структура госпитализаций резко смещается, а доля детей в больницах вырастает в 5−10 раз.

Так, в Новосибирской области дети составляют уже 6,5% от всех госпитализированных — ещё две недели назад было 1,1%, а максимум на пике дельта-волны на детей приходилось 2,5−2,9% госпитализированных:

И рост не только относительный, но и абсолютный. Сейчас в больницах Новосибирской области — рекордное количество госпитализированных детей за всю эпидемию. И рост продолжается:

В Карелии также 6% госпитализированных — это дети, в Белгородской области — 7,8%, в Саратовской области — 8,6%.

В Марий Эл, где исторически дети составляли 2−3% госпитализированных, доля выросла до 10−12%:

В Москве ещё при дельте на детей приходилось 1,3−2,1% госпитализаций (и так было до недавних пор), теперь доля выросла до рекордных 10−12%.

В Свердловской области дети составляют 15% от всех госпитализированных с ковидом — как и в других регионах, это рекорд: на пике дельта-волны на них приходилось всего 2%. В Туве на детей приходится также 15% всех госпитализаций, а в Пермском крае — почти четверть.

Педиатрических коек повсеместно не хватает: дополнительные госпитали срочно открываются по всей стране. Впервые с начала эпидемии увеличивают коечный фонд в Москве — сразу до 1,3 тысяч, дополнительные детские и взрослые койки разворачивают и в Подмосковье. В Петербурге сразу три больницы открывают дополнительные педиатрические койки — на сегодня развёрнуто 923. В Алтайском крае дополнительно разворачивают сразу тысячу коек для детей — как это нередко в России, исключительно превентивно, «на случай необходимости». Ещё лучше в Карачаево-Черкесии: по словам главы республики, в КЧР преобладает омикрон, «который характеризуется лёгким течением», есть заражения среди детей, болезнь «которых проходит также в лёгкой форме» — но при этом открывается детский ковидный госпиталь, школьники отправлены на удалёнку, а плановая медпомощь остановлена.

В Самарской области детский коечный фонд расширили в 2,5 раза, дальше расширять некуда — детей будут класть в больницы для взрослых. В Пермском крае также готовы задействовать взрослые стационары для госпитализаций детей, эпидситуация «крайне неблагополучная», число детей в больницах выросло за три недели в 10 раз. В Пензенской области заняты все места и разворачиваются новые.

Увеличивают число детских коек в Краснодарском крае, в Волгоградской области, в Ставрополье, в Вологодской области, в Тверской области, в КЧР, в Курской области (треть госпитализированных детей — младше года), в Брянской, Ярославской, Мурманской, Белгородской, Тульской областях, в Мордовии, готовятся разворачивать детские койки в в Свердловской области.

Как на это реагируют власти? Централизованного и единого ответа на рост детской заболеваемости нет, каждый регион даёт свой ответ.

Минпросвещения не планирует отправлять школьников на на дистанционное обучение. Глава министерства Сергей Кравцов заявлял, что дистант возможен при всплесках заболеваемости — тогда он будет вводиться «для сохранения жизни и здоровья российских детей». Надо полагать, сейчас, при рекордной детской заболеваемости и госпитализациях, никакой угрозы нет.

В Москве, несмотря на рекорды детских госпитализаций, переходить на дистанционное обучение также не собираются. Позиция следующая: пока возможности системы здравоохранения позволяют — дистанта не будет. Проще говоря, главное, чем Москва обеспечивает детей — это койки.

В Петербурге на дистанционное обучение отправили 7−11-е классы. «Ситуация крайне тяжёлая», дети заболевают тысячами, в том числе растёт число пневмоний. В Пензенской области детям запретили посещать учреждения культуры, спорта и дополнительного образования. В Воронежской области на дистант перевели всех школьников с 5 по 11 классы. Всего дистанционное обучение или каникулы объявили в 11 регионах.

Единственным регионом, который решился на локдаун, стала Тува. Всех школьников 1-8 классов и студентов отправили на дистанционное обучение, детям запретили посещать общественные места без родителей. Детские сады и дошкольные учреждения закрыли.

Растут взрослые госпитализации, взлетают детские госпитализации — однако этим все особенности волны омикрона не ограничиваются. Ещё одна неприятная особенность: заболеваемость настолько массовая, что это начинает сказываться на всех сферах жизни.

«Естественный локдаун»: когда болеют все

Массово болеют кондукторы и водители общественного транспорта, рейсы перегружены, маршруты отменяются. Спектакли, концерты и шоу отменяются. Закрываются театры, отменяются концерты и спектакли. Перестают работать суды, отделы полиции, налоговые, городские администрации. В общепите резко падает трафик — ходить туда некому. Всё это — признаки «естественного локдауна», с которым ранее столкнулись другие страны: от Англии, Израиля и Австралии до США и Канады.

Острая нехватка медперсонала: массово болеют врачи. В Якутии мобилизуют докторов, медсестёр и всех со средним и высшим медицинским образованием, в Курганской области также мобилизуют резервы и просят Минобороны о помощи, в Новосибирской области призывают даже стоматологов и психологов.

Можно не вводить ограничения, чтобы поберечь экономику — но по экономике ударит тактика «дать всем переболеть». Заболеваемость настолько массовая, что эпидемия затрагивает все сферы, и это приводит к естественному эффекту локдауна. И к сопоставимым потерям.

Отчёты Google и Apple о передвижении россиян показывают, что уже с двадцатых чисел января начинается снижение активности. Больше россиян теперь отсутствуют на рабочих местах, меньше перемещаются на общественном транспорте, реже ходят в магазины, общепит и места развлечения. Для примера — статистика Apple Mobility по Санкт-Петербургу. Здесь активность и частота перемещений находится на рекордно низком для января уровне: −18% вместо доковидных +20%:

Резко снижается покупательская активность. Люди болеют и остаются дома, а бизнесу приходится выживать. И это происходит повсеместно. Так, московском общепите трафик упал на 50%, снижается число клиентов в такси и торговых центрах. В Перми волна омикрона также ударила по бизнесу — посетителей стало меньше на 20−30%. В Татарстане только за последнюю неделю посетителей в ресторанах стало меньше на 10−15%.

И это ровно то, что мы ранее наблюдали и в Британии, и в других странах. И то, чего, казалось, Россия сможет избежать: самоизоляцию у нас не принято соблюдать, за пределами Москвы контроль за этим слабый, а народ привык ходить на работу даже с ОРВИ (а омикрон, как нам многократно рассказывали, простая ОРВИ и есть).

Однако почему-то расчёт на то, что «у нас будет не так», не сработал. В очередной раз. Люди болеют, болеют массово, и болеют достаточно неприятно для того, чтобы часами стоять на морозе в очередях у поликлиник.

И теперь время для главного вопроса: как долго всё это продлится и когда ждать улучшения ситуации?

Течение волны омикрона

По опыту других стран мы знаем, что волна омикрона очень высокая, но, как правило, короткая:

• От начала интенсивного роста до пика проходит в среднем 3−4 недели.
• Пик короткий и острый — длится в среднем 4−5 дней.
• Спад, как правило, происходит медленней — и на спаде волны заболевает больше людей, чем в фазу роста и на пике.

Как много людей будет заражаться на пике волны — двести тысяч, пятьсот, миллион или два? И правда ли, что избежать омикрона невозможно, и в ближайшие пару месяцев переболеть придётся всем? Расчёты показывают, что это не так. Здесь нам поможет опыт других стран.

В странах с широким и доступным тестированием число выявленных за сутки случаев на пике может достигать 0,4−0,9% от всего населения.

Например, в Израиле на пике выявляли по 83 тыс. заболевших (0,9% населения). В Дании, где еженедельно тестируют по 20−25% населения, а тесты (и ПЦР, и антиген) для каждого в свободном доступе, на пике выявляли по 50 тыс. заболевших (также 0,9% населения). И такая выявляемость — удел не только небольших стран: например, в 67-миллионной Франции в пиковые дни выявляли свыше 500 тысяч заболевших (0,74% от населения). В США максимум выявленных — 900 тысяч (0,27% населения), в Великобритании — 228 тысяч (0,34% населения).

Вместе с тем, добиться стопроцентной выявляемости невозможно — даже в странах вроде Дании неизбежно будет недоучёт реальной заболеваемости. Причины разные: отчасти это будет связано с дефицитом тестов (с которым столкнулись и США, и Великобритания, и подавляющее большинство стран, прошедших через волну омикрона), отчасти — с самостоятельным тестированием аптечными тестами, отчасти — с тем, что далеко не каждый в принципе будет тестироваться.

Недоучёт заболеваемости порождает массу спекуляций. И «реально болеет в 10 раз больше», и «за эту волну переболеют все» (как считает Константин Чумаков), и «от омикрона никому не скрыться, поэтому все меры бессмысленны» (как не устаёт публично декларировать Александр Мясников), и «болеет всё население, а умирает только малая часть заболевших» (тот же Мясников объявил омикрон «простым ОРЗ», от которого вовсе не умирают, и того же мнения и главы некоторых регионов, как, например, губернатор Свердловской области), и «после омикрона мы приобретём коллективный иммунитет, это живая вакцина».

Увы, всё это фантазии и исключительно wishful thinking. Одного ряда с оптимистичными прогнозами лета 2020-го, когда эксперты наперебой заявляли про достигнутый коллективный иммунитет к ковиду и считали, что второй волны не будет ни в России, ни в мире.

К счастью, мы можем дать примерные оценки того, сколько реально людей заболевает на пике — и какая доля населения столкнётся с омикроном за эту волну.

Во-первых, есть Дания. Датские серологические исследования показывают, что в среднем на каждый выявленный случай приходится от 0,5 до 0,9 невыявленных. В пиковую неделю в Дании было 321 тыс. заболевших — это 5,5% от всего населения. С учётом этого соотношения получается, что на пике за неделю реально заболело от 8 до 10,5% всего населения. В пиковые дни выявляли по 45−50 тысяч (0,8−0,9% от населения) — с поправкой на недоучёт получаем 1,4−1,6% заболевших в сутки.

Во-вторых, есть Великобритания. Британская Национальная статистическая служба ONS еженедельно проводит ПЦР-тесты на случайных репрезентативных выборках. В неделю ONS тестирует по 100 тысяч человек и на основе результатов взятых мазков ONS даёт оценки того, какая доля населения в разных регионах болеет ковидом прямо сейчас. Если сравнивать оценки ONS и число выявленных случаев, то видно, что в Лондоне и Англии в целом стабильно выявляется около 30−35% инфекций, и это соотношение не изменилось даже с распространением омикрона. И если в пиковую неделю в Великобритании выявили 1,28 млн заболевших (1,9% от населения), то с поправкой на недоучёт получаем 3,7−4,5 млн реально инфицированных, от 5,5 до 6,5% населения. В пиковые дни выявляли 228 тысяч человек (0,33% населения) — получаем также оценку свыше 1% реально заболевших в сутки.

Это соответствует и оценкам американского вирусолога Тревора Бедфорда — так, по его расчётам, в пиковые недели в США болело 5−10% от всего населения.

А что в России?

Очевидно, что та рекордная заболеваемость, которую мы наблюдаем — это лишь верхушка айсберга. Даже в Москве.

В Москве, которая, по всем признакам, уже прошла пик заболеваемости, максимум выявляли по 26,5 тысяч в сутки. Это 0,21% населения — недоучёт, вероятнее всего, 5−8-кратный, а реально в Москве в конце января заболевало по 130−210 тысяч человек в сутки. За неделю с 26 января по 2 февраля в Москве провели 733 тыс. тестов (правда, неизвестно, сколько среди них первичных, а сколько повторных), выявили 170 тыс. заболевших — позитивность 23%.

Москва занимает второе место по количеству тестов на 100 тыс. населения. Для сравнения: в регионе, который занимает десятое место, проводят в полтора раза меньше тестов в пересчёте на население. Тестирование в регионах поставлено значительно хуже, настолько доступного и массового тестирования, как в Москве, нет, а охват — куда меньше. Поэтому, вероятнее всего, мы увидим не более 150−180 тысяч заболевших — особенно если учесть, что Россия страна большая, и волна здесь будет растянута географически и хронологически: в десятках регионов подъём начался с задержкой в 1−3 недели относительно Москвы. Реальная же заболеваемость на пике, с учётом этой асинхронности, составит, вероятно, 1−1,5 млн человек в сутки.

Действительно ли все переболеют?

Никакого переболевшего «большинства населения», похоже, ждать не следует. Даже с учётом продолжительного спада за волну омикрона переболеет, по всей видимости, не более 30−40% населения. Для России это значит, что омикрон за 2−3 месяца перенесёт ориентировочно от 44 до 58 млн человек.

И это радикально меняет расклад: во-первых, ни на какой «коллективный иммунитет», давно превратившийся в карго-культ, рассчитывать не приходится, а во-вторых — личные ограничения и меры имеют смысл: шанс пройти эту волну, не заболев, есть у каждого.

Когда и где будет пик? Если восстанавливать хронологию на основе ковид-специфичных поисковых запросов, которые коррелируют с заболеваемостью, получаем такую картину:

Важно понимать, что сравнивать между собой высоту волн по запросам не следует — запросы, очевидно, сильно недооценивают высоту нынешней волны. Но они надёжно отражают динамику заболеваемости и позволяют увидеть, что происходит в конкретных регионах и федеральных округах:

• Москва. Первые признаки роста начинаются уже в новогоднюю неделю. Рост ускоряется сразу после новогодних выходных — после 11−12 января ковид-специфичные запросы растут на 40, 60, затем и 90% в неделю. В последнюю неделю января начинается замедление, а 31 января начинается спад. Москва, по-видимому, прошла пик в конце января.
• Санкт-Петербург. Первые сигналы роста — 12−16 января. Затем рост запросов ускоряется (до +135% в неделю). С конца января рост замедляется, пик запросов (и заболеваемости), вероятно, будет пройден в районе 3−4 февраля.
• Северный Кавказ. Аналогично Москве: пик, похоже, пройден (но важно понимать, что это картина усреднённая — от региона к региону ситуация отличается).
• Урал, Поволжье, ЦФО, Юг. Аналогично Санкт-Петербургу. Пик можно ожидать в ближайшие 3−7 дней.
• Сибирь. Начало роста — 16−17 января, в конце месяца ускорение до +110% в неделю, последние несколько дней рост замедляется. Пик, вероятнее всего, будет 5−8 февраля.
• Северо-Запад. Рост начинается 19−20 января, пик следует ожидать в районе 8−12 февраля.
• Дальний Восток. В большинстве регионов волна началась в последнюю неделю января (20−24 числа), сейчас округ в фазе быстрого роста, пик, вероятно, придётся на 10−14 февраля.

Где самый быстрый рост? Интенсивнее всего растут регионы Поволжья, Северо-Запада и Сибири. В ЦФО, на Юге и Кавказе рост замедляется. Регионы-рекордсмены по скорости роста: Свердловская область (+140% за неделю), Хакасия (+139% за неделю), Камчатка (+121%), Удмуртия (+118%), Кировская область (+113%), Башкирия (+111%), Архангельская область (+111% за неделю), Томская область (+110%), Пермский край (+108%), Мурманская область (+102%).

Где самая высокая доля запросов? Петербург (в среднем 495 запросов на млн за последние 7 дней), Тверская область (476), Калининградская (405), Тульская (401), Ярославская (383), Тамбовская (366).

Где самая низкая доля запросов? Амурская область (123 запроса на млн, рост начался в последнюю неделю января), Дагестан (126 на млн, спад), Сахалин (128, рост с последней недели января), Приморье (131), Хабаровский край (134).

В сухом остатке: те регионы, которые вошли в волну омикрона раньше, уже прошли пик заболеваемости — остальные к нему близки. По России в целом пик запросов можно ожидать в районе 8−12 февраля.

Но важно понимать, что пик заболеваемости не означает прохождение пика нагрузки на систему здравоохранения и пик госпитализаций. Кроме того, с омикроном возможны сюрпризы. О них ниже, но сначала — о том, с чем Россия выйдет из волны омикрона и чего можно ожидать дальше.

«Живая вакцина» со смертельным побочным эффектом

Распространено убеждение, будто омикрон — безобидная ОРВИ, которой все болеют исключительно легко. Омикрон «тяжёлые формы течения не провоцирует», утверждает Анна Попова, потому что «утратил способность проникать в лёгочную ткань». В виде омикрона «природа создала живую вакцину против коронавируса», — считает Пётр Чумаков. Того же мнения и Александр Мясников: «от омикрона не умирают».

Увы, но опыт других стран показывает, что рассчитывать на бескровную волну не приходится. Везде за взрывным ростом заболеваемости следует также быстрый рост госпитализаций (хоть и в меньшем соотношении), а затем, с задержкой, подтягивается и смертность.

Да, омикрон мягче и легче. Исследования показывают, что он в 10 раз медленней размножается в лёгких по сравнению с уханьским вариантом и в 70 раз быстрее реплицируется в бронхах по сравнению с дельтой — омикрон в большей степени поражает верхние дыхательные пути. Также сразу несколько исследований пришли к выводу, что омикрон значительно хуже формирует синцитии, а синцитии связывают с повышенной тяжестью болезни.

Исследования, опубликованные в разных странах — от Канады до Дании и Британии, — указывают на то, что омикрон менее опасен по сравнению с дельтой и реже приводит к госпитализации и тяжёлому течению. Так, по датским оценкам, риск госпитализации ниже на 36%, по британским — на 40−45%, по канадским — на 54%. Это означает, что при прочих равных омикрон в 1,5−2,2 раза реже приводит к госпитализации по сравнению с дельтой.

Но стоит учитывать, что дельта демонстрировала повышенный риск госпитализации по сравнению с альфой (от 1,8 до 2,8 раз, в зависимости от исследования), тогда как альфа — повышенный риск по сравнению с уханьским типом (в среднем в 1,3−1,5 раза выше). Так, риск госпитализации с омикроном — выше, чем был при альфе и при уханьце. Однако ни уханьский вариант, ни тем более альфу никто не спешил называть «живой вакциной».

Да, большинство перенесёт его легко — но это связано с иммунным статусом: омикрон успешно заражает привитых и ранее переболевших, и делает это в таких масштабах, которыми не могла похвастаться ни дельта, ни один другой вариант. Однако несмотря на отсутствие защиты от заражения, реинфекции и прорывные инфекции протекают по большей части легко — и в этом нет никакой новости, то же самое демонстрировали и все прошлые варианты.

Но несмотря на сниженную патогенность и меньшую опасность для привитых и ранее болевших, омикрон продолжает массово укладывать людей в больницы, способен вызывать пневмонии (хоть и реже) и приводит людей в реанимации и на ИВЛ.

«Снова начинает нарастать госпитализация больных с пневмониями. За вчерашний день поступило на койки 143 пациента, на прошлой неделе за понедельник поступило 83 пациента. Много поступило пациентов пожилых с пневмониями», — сообщила глава минздрава Оренбургской области.

Это же мы наблюдаем и в Марий Эл. Последние две недели здесь быстро растут госпитализации, 85% пациентов в больницах — с пневмониями, 13% в тяжёлом состоянии (вместе с тем, доля пациентов на кислородной поддержке снизилась с с 55−60% до 34%, а доля пациентов на ИВЛ — с 4,3% до 1,9%). За две недели число госпитализированных выросло на 85%, число пациентов с пневмониями — на 78%.

В свою очередь, в Москве вновь начался рост пациентов на ИВЛ — только за три дня их число выросло на 12% и достигло 550, максимума с середины декабря. Если учесть, что в Москве занято 10 тысяч коек, получается, что 5,5% всех пациентов — на вентиляции лёгких. Это каждый восемнадцатый пациент.

В Петербурге также растёт нагрузка на реанимации и число пациентов на ИВЛ.

Ранее в Нью-Йорке число пациентов в реанимациях превысило максимумы прошлой зимы, а смертность на пике оказалась выше в 5 раз выше по сравнению с дельтой и на 10% выше пика прошлой зимы.

Что будет дальше

К сожалению, рост смертности неизбежен. Можно надеяться на чудо, полагаться на авось и рассуждать об ОРЗ, которое никого не убивает, но во всех странах, где распространяется омикрон, за ростом заболеваемости и госпитализаций следует и заметный рост смертности.

Даже в странах с высокой долей привитых «мягкий» омикрон унёс уже больше жизней, чем злая и патогенная дельта. Несколько показательных примеров:

• США. Недельная смертность на 20% выше пика дельта-волны. В среднем здесь умирает по 2500 человек в сутки, и это больше, чем при дельте и уханьском варианте — и всего на треть меньше исторических максимумов.
• Великобритания. В неделю умирает уже в 2,1 раза больше, чем на пике дельта-волны. Это в несколько раз меньше, чем в первые две волны — но тогда в Великобритании не было ни привитых, ни серьёзной иммунной прослойки в принципе — тогда как в волну омикрона страна вступала с «иммунной стеной» с 95% прослойкой.
• Франция. Недельная смертность в 2,5 раза выше по сравнению с дельтой, и всего в полтора раза меньше, чем на пике прошлой зимы, когда во Франции не было привитых.
• Испания. Недельная смертность в 1,5 раза выше, чем при дельте.
• Канада. Превышение смертности относительно максимумов дельты — 3,3-кратное. Смертность выше, чем на пике второй волны, зимой 2021 года, и всего на 14% ниже исторического максимума.
• Греция. Рекордная смертность за всю эпидемию.
• Дания. Смертность на 70% выше по сравнению с пиком дельты, уже на 20% выше по сравнению с максимумом первой волны, и пока вдвое ниже исторического максимума.

Так выглядит вирус, «который не провоцирует тяжёлые формы и от которого никто не умирает»:

Показателен пример Израиля, где «мягкий» омикрон побил уже несколько рекордов суточной смертности. Если прошлый максимум был достигнут год назад, в отсутствие привитой иммунной прослойки, и на пике умерло 75 человек за сутки, то 31 января 2022 года — уже 80, а 1 февраля — 121. Среднесуточная смертность уже вдвое выше, чем на пике дельта-волны, и приближается к историческим максимумам:

В пересчёте на 100 тыс. населения, непривитые (которых в Израиле почти треть населения) умирают на порядок чаще по сравнению с привитыми.

Пример Израиля, равно как и других стран, показывает: омикрон, при всём желании, не стал безобидной ОРВИ. Несмотря на то, что омикрон мягче дельты, его нельзя считать лёгким и безобидным вирусом. Омикрон убивает, и растущая смертность в десятках стран по всему миру последние недели — тому лишнее подтверждение.

Тем временем в Москве, по инсайду Алексея Ракши, с последней недели января уже начался рост избыточной смертности.

Надежда на мягкую и безобидную ОРВИ, от которой никто не умирает, уже обернулась для России «естественным локдауном», экономическими потерями, коллапсом амбулаторного звена, перегрузкой детских стационаров, резким ростом госпитализаций, а совсем скоро обернётся и ростом смертности. Насколько серьёзным — пока вопрос открытый.

Миллиона избыточных смертей России словно бы оказалось недостаточно. Теперь избыточную смертность нам обеспечит «живая вакцина».

Тем более что на подходе ещё одна — на этот раз в виде сублинии омикрона BA.2, которая, согласно первым исследованиям, передаётся в 1,5−2 раза лучше, чем оригинальный омикрон, BA.1, и отличается от него сильнее, чем дельта отличалась от уханьского вируса. Подлиния BA.2 (она же 21L) уже вызвала вторую волну омикрона в Дании — сразу следом за первой, привела к новому росту заболеваемости в нескольких провинциях ЮАР, активно распространяется по всему миру и постепенно вытесняет BA.1 (21K):

В России, как сообщает Роспотребнадзор, BA.2 выявили уже в 44 регионах. А распространение BA.2, более заразного омикрона, означает, что быстро вынырнуть из этого цунами, скорее всего, нам не удастся. И впереди — перспектива либо двойной волны омикрона, либо очень затяжной, с двумя горбами.

Если омикрон и «живая вакцина», то вакцина двухкомпонентная.