Общество
С 10 марта правительство Джузеппе Конте ввело карантин на территории всей Италии. Эта чрезвычайная мера против эпидемии коронавируса COVID-19 была принята на фоне ужасающей статистики: количество инфицированных превысило критические параметры, система национального здравоохранения перестала справляться. Лечение тяжелых коронавирусных больных неизбежно связано с использованием аппаратов искусственной вентиляции легких (ИВЛ) — относительно редкой и дорогой техники, которой хватало не на всех. Уже к началу марта среди итальянских медиков бурно обсуждались этические вопросы: кто первый может претендовать на ИВЛ — тот, кто моложе? Или, наоборот, тот, у кого состояние хуже? Или заболевшие врачи? Или люди, занимающие общественно значимые должности?
Итогом этих обсуждений стал документ Ассоциации итальянских реаниматологов, который, в частности, рекомендует «спасти больше лет жизни» и, следовательно, ввести максимальный порог возраста, после которого доступ к ИВЛ пациентам не предоставляется. Это вызвало настолько бурную реакцию в СМИ и обществе, что правительству пришлось прибегнуть к крайним мерам, чтобы попытаться затормозить распространение болезни. 8 марта карантин был объявлен в Ломбардии и 14 провинциях соседних регионов — т.е. в самой населенной и экономически развитой части страны. Ограничено передвижение людей, большинство публичных мест закрыто, все массовые мероприятия отменены, в том числе и матчи национального чемпионата по футболу, что для Италии признак близкого конца света.
Но что, похоже, оказалось самой большой проблемой после введения карантина в Милане и соседних провинциях — разделение страны на «зараженных» и «здоровых» на фоне исторических противоречий между богатым Севером и бедным Югом. Сотни тысяч — если не миллионы — южан работают или учатся на Севере. В ситуации, когда многие предприятия и университеты закрылись, всем этим людям стало незачем (а в некоторых случаях попросту нечем) платить дорогую аренду, поэтому многие попытались уехать. Утечка информации накануне объявления карантина привела к апокалиптическому бегству тысяч людей из Милана на Юг, где во многих городах, в свою очередь, пытались блокировать автобусы и поезда. В Неаполе вокзал и автовокзал были оцеплены полицией, и все прибывающие должны были пройти ID-контроль. По итальянским соцсетям веером разлетались картинки вроде такой:
«Когда ты южанин и ждешь родственников, сбежавших ночью из Ломбардии»
При этом реальный контроль за дорогами и даже за общественным транспортом оставлял желать лучшего. На одном из горнолыжных курортов туристы из закрытой на карантин зоны обнаружились лишь после того, как один из них сломал на склоне ногу и был вынужден обратиться за помощью. Кроме того, максимальное наказание за нарушение карантина — штраф в 1000 евро и три месяца тюрьмы (которых, по итальянским законам, можно избежать, внеся залог), поэтому тех, кто по-настоящему хотел выехать из «красной зоны», декрет правительства остановить не мог. Наконец, в довершение всего в нескольких крупных тюрьмах вспыхнули бунты из-за отмены встреч с родственниками. В ходе беспорядков было убито шесть человек, десятки ранены.
Лавина критики в адрес правительства привела к тому, что не прошло и двух дней, как премьер Конте объявил, что на карантин закрывается вся страна. Как ни странно, это решение политически оказалось наиболее разумным, и главной ошибкой властей теперь выглядит то, что они не приняли его сразу. Знаменитые спортсмены, актеры и другие селебрити один за другим записывают ролики с призывами к согражданам соблюдать карантин и фактически выступают в поддержку слабого коалиционного правительства, которое за все несколько месяцев его существования не ругал только ленивый.
Римлянка Даниэла Либерти, сотрудничающая с Демпартией, рассказала The Insider, что у жителей столицы Италии появилось чувство общей беды и связанные с ним элементарные проявления гражданственности. Люди стремятся минимизировать риск заражения не только для себя, но и для других: рационально организуют свою работу и свои перемещения по городу, с пониманием относятся к полицейским проверкам. Администрации закрытых школ рассылают ученикам и их родителям письма о том, что настал момент проявить солидарность и сознательность, т.е. сидеть дома и осваивать дистанционную систему обучения. В крупных супермаркетах у касс сделали разметку для соблюдения дистанции в один метр между покупателями, которые при необходимости терпеливо ждут на улице своей очереди на вход в магазин. В блогах распространяется хэштэг #stateacasa («сидите дома»), и даже наиболее ядовитые критики «безответственных политиков» заметно сбавили обороты.
Любопытно, что главная звезда итальянского популизма Маттео Сальвини (который остается наиболее популярным политиком в стране, хотя и несколько потерял в рейтинге после того, как в августе его партия «Лига» вышла из правительства) моментально почувствовал перемену политических настроений в обществе и буквально на глазах «переобулся»: еще несколько дней назад он критиковал власть за излишне жесткие карантинные меры, а теперь рассуждает об их недостаточности. Главной мишенью «капитана» (как его любят называть соратники) Сальвини остаются, конечно, мигранты, которые исправно продолжают прибывать в Италию, несмотря на все проблемы с коронавирусом. Впрочем, в этой системе ценностей Африка и Ближний Восток временно отошли на второй план, сейчас в фокусе внимания ксенофобов — китайцы, которые в последние годы создали во всех крупных итальянских городах большие диаспоры и заняли заметную часть рынка мелкой розницы.
Африка и Ближний Восток отошли на второй план, сейчас в фокусе внимания ксенофобов — китайцы
Разумеется, определить наверняка, кто «привез» коронавирус, почти невозможно: это могли быть как работающие в Италии китайцы, так и посещающие Китай итальянцы. Коммерческие связи между двумя странами стремительно развиваются, и в обоих направлениях регулярно перемещаются десятки тысяч людей. География распространения коронавируса внутри Италии позволяет предположить, что он проник в страну через аэропорт Бергамо, который входит в миланский авиатраспортный узел: максимальное количество выявленных случаев заражения локализовано именно вокруг этой зоны.
Так или иначе, эпидемия наносит Италии миллиардные убытки. По мнению Стефано Майоли, предпринимателя в сфере туриндустрии провинции Римини, предстоящий сезон уже полностью загублен: даже если с коронавирусом удастся справиться быстро, имиджевые потери все равно будут длиться много месяцев, и летом в Италию никто не поедет. Под ударом оказалась вся сфера обслуживания, бизнес, ориентированный на организацию конференций и выставок, транспорт и ряд других отраслей, которые в совокупности обеспечивали занятость для миллионов итальянцев. Премьер Конте анонсировал, что правительство выделит 25 млрд евро для преодоления экономических последствий эпидемии, но новейшая история итальянской политики не дает больших оснований надеяться на эффективное использование этих средств.
Пока что у Конте есть выданный обществом карт-бланш на спасение нации от коронавируса. В итальянском политикуме, похоже, наступает что-то вроде «водяного перемирия». Назначенный на 29 марта конституционный референдум о сокращении числа членов парламента отложен на неопределенный срок, разнообразные противоречия отходят на второй план. Ряд политиков, в числе которых лидер Демпартии Никола Дзингаретти, объявили, что заразились коронавирусом и продолжат работу в режиме самоизоляции. По этому поводу в медийном пространстве сначала было появились саркастические реплики о новом удобном способе уйти от политической ответственности, но они быстро исчезли под напором волны общенациональной солидарности перед угрозой эпидемии.
Многое, однако, зависит не только от грамотных действий правительства, но и от согласованной позиции стран Евросоюза, и, конечно, от того, как быстро появится вакцина против новой болезни. Итальянцам ничего не остается, кроме как делать то, что в их силах, и надеяться на лучшее.