«Талибы опаснее моджахедов, России придется договариваться» — экс-замглавы МИД Георгий Кунадзе

Еще месяц назад я прогнозировал, что приход талибов к власти в Афганистане неминуем, но я не думал, что это произойдет так быстро - всего за месяц случился полный разгром. Увы, ничего не поделаешь: опыт вторжения в Афганистан у всех стран примерно одинаковый — что у англичан, что у нас, что у американцев.

Во всех случаях решения об уходе были приняты не от хорошей жизни: ни мы, ни американцы свои задачи не выполнили просто потому, что по большому счету они были объективно невыполнимы. Правда, в отличие от СССР, американцы к уходу из Афганистана подготовились неважно и, на мой взгляд, с ним сильно поторопились. Называя вещи своими именами, бегство американцев и их местных сторонников из Афганистане выглядело не менее позорно, чем некогда из Южного Вьетнама, и это не делает им чести.

Правильно ли поступила Россия, не поддавшись общим настроениям и не эвакуировав свое посольство из Кабула? Мы находимся в особом положении: американцы ушли, они теперь будут далеко, а Россия совсем рядом не только потому, что из Кабула до Москвы ближе, чем до Вашингтона, но и потому, что фактически мы стоим перед выбором: защищать две с небольшим тысячи километров бывшей границы СССР с Афганистаном или около восьми тысяч километров границы России с Казахстаном, не имеющей, как я понимаю, особых фортификаций. С учетом этого обстоятельства России приходится лавировать. В том числе, рассчитывая на то, что с талибами удастся договориться.

Хотелось бы надеяться, что расчет верен, хотя, на мой взгляд, договариваться с талибами чрезвычайно сложно. Они все же особые люди, которые могут произносить те же слова и давать те же обещания, но понимать их не так, как мы. Они вроде бы говорят, что гарантируют и безопасность российских войск в Таджикистане, и нашего посольства в Кабуле, и существующих границ, но для правоверного мусульманина граница — понятие весьма условное. В Таджикистане и Афганистане живет примерно одинаковое количество таджиков. Афганские таджики, как я понимаю, больше не противостоят талибам. Талибан — изначально пуштунское движение, которое, кажется, превращается в общеафганское. Что если завтра афганские таджики захотят чем-нибудь помочь таджикским таджикам? Какая граница их остановит?

В начале 90-х годов, когда талибов еще не было и в помине, моджахеды порой нападали на наши пограничные заставы, в зоне ответственности которых находилась таджикско-афганская граница. Опасность ее прорыва моджахедами была реальной. Тогда все это удалось худо-бедно разрулить. Сейчас ситуация куда более сложная: чего стоят договоренности с талибами, мы не знаем. Риск очень велик, и выбора у России особенного нет.

Россия не может взять и уйти из Афганистана, что бы под этим ни подразумевалось, не может сделать вид что Афганистана не существует — он существует и еще как. Существует также и старинная стратегическая дорога, так называемый Памирский тракт, по которому афганские наркотики доставляются в Европу через территорию Россию. Никаких способов этот поток остановить, боюсь, нет просто потому, что для любой афганской власти торговля наркотиками — едва ли не главный источник дохода государства, независимо от того, какая там нынче власть.

С учетом этого я бы говорил не о нехватке политической воли у старой или новой афганской власти, а о невозможности пресечь наркотрафик, без которого Афганистану не выжить. Это задача практически невыполнима без привлечения крупных воинских формирований и создания соответствующей инфраструктуры. Своих ставленников в Афганистане американцы и их союзники более-менее поддерживали деньгами и поставками продовольствия. Новым властям, они скорее всего помогать не будут. В и без того дырявом афганском бюджете образуется колоссальная финансовая дыра. Одним словом, поток наркотиков из Афганистана скорее увеличится, чем уменьшится.

Разница между ситуацией 90-х прошлого века и нынешней в том, что афганские моджахеды были достаточно этнически разнородными. Здесь действовали афганские таджики во главе с Ахмад Шах Масудом, афганские узбеки во главе с генералом Дустумом, афганские пуштуны во главе с Хекматияром. И это деление моджахедов по этническому признаку в целом играло на руку тем, кто пытался держать ситуацию в Афганистане под контролем. Сейчас ситуация иная. Изначально пуштунское движение Талибан каким-то образом, похоже, договорилось с афганскими таджиками и узбеками. И где сейчас этот самый генерал Дустум, большой друг России и Узбекистана? Как я понимаю, транзитом через Душанбе бежал в Турцию. А по его помпезному дворцу, живо напоминающему и дворец Януковича под Киевом, и еще один неизвестно чей дворец в Геленджике, разгуливают оборванные бородачи с автоматами. Что должны чувствовать простые афганцы, попав в оскорбительную для такой нищей страны роскошь? Наверное, радость от прихода талибов, будь они хоть тысячу раз пуштуны.

Главное отличие между моджахедами начала 90-х и нынешними талибами состоит в том, что последние выглядят гораздо более сплоченными, чем их предшественники. Воевавшие с СССР моджахеды изначально были объединены общей задачей. С выводом советских войск на поверхность вышли межэтнические проблемы, не столько острые, сколько традиционные. Напротив, Талибан, возникший как пуштунское движение, опирается не на этническую принадлежность, а на общую для всех религию, и потому имеет больше шансов на успех и более опасен для тех, кто перейдет ему дорогу.

Очень надеюсь, что в ближайшее время талибам будет чем заняться у себя в стране. Работы им хватит на годы. Раз уж так легла карта, я бы пожелал талибам успеха в строительстве единого государства, способного существовать и даже, чем черт не шутит, развиваться, не угрожая своим соседям. В этом заинтересованы все так или иначе вовлеченные в конфликт страны. Особенно Пакистан, спецслужбы которого некогда приложили руку к созданию Талибана, стремясь не допустить гипотетического распада Афганистана по этническому признаку, объективно усиливающего импульс к объединению афганских и пакистанских пуштунов.