Расследования
Репортажи
Аналитика
  • USD92.26
  • EUR99.71
  • OIL87.19
Поддержите нас English
  • 878

Дмитрий Окрест

На Берлин!

Как Германия справляется с миллионом беженцев за год

В этом году Германия готовится принять миллион беженцев - рекордное число и для европейских стран (для сравнения Франция примет 24 тысячи), и для самой Германии (в прошлом году немцы приняли 200 тысяч). Миллион человек - это вдвое больше чем, например, все население Дрездена, интегрировать такой приток населения непросто. Как сами немцы воспринимают новых жителей своей страны?

Очередь надежды

Добравшиеся в Берлин сирийские беженцы – счастливчики, победившие в лотерею «попади в Германию и не погибни по пути», им пришлось продать свой дом чтобы оплатить трансфер - плывущее через Средиземное море суденышко и ночной переход через границу бывших соцстран, недовольных гостеприимной политикой Брюсселя. Теперь счастливчикам остается совсем немного, чтобы забрать свой главный приз - отстоять на улице месячную очередь, не умерев при этом с голода или от воспаления легких в непривычно холодном климате.

У случайного туриста шанс встретить изнанку немецкой столицы больше всего на Турмштрассе в районе Моабит — в 10 минутах езды от центрального вокзала. Некогда на Турмштрассе находилась каменная башня, куда заключали провинившихся. Теперь неподалеку расположился центр регистрации беженцев, у которого скопилось около 300-400 человек. На соседних столбах наклейки - Refugees welcome («Беженцы — добро пожаловать»).

Активисты «Помощи от Моабита» кормят, одевают, лечат прямо на месте тех, кто ждет очереди на регистрацию. Заветные документы дают право на оказание медпомощи в экстренных случаях и оформление жилья в распределителе или, если повезет, - в хостеле, но туристам не хочется жить с мигрантами, и владельцы чаще всего отказывают.

Прежде в очереди, говорят беженцы, можно было стоять неделями, сейчас поток увеличился в разы. Пока же огромная человеческая масса — мужчины в натянутых балахонах, женщины в хиджабах, инвалиды на креслах, цепляющиеся друг за друга дети — толкутся в дверях учреждения. На пустынной улице беженцев видно издалека — на подходе на автобусной остановке парни с ближневосточным профилем выбирают принесенные сердобольными пенсионерами яркие кофты. Вдалеке дежурят лишь двое полицейских.

Большинство приезжих, несмотря на уставший вид и помятую одежду, вопреки агитации праворадикалов, не похожи на орду варваров — у себя на родине их можно было назвать представителями среднего класса. Многие из тех, кто коротает здесь ночь, в прошлой жизни были инженерами, врачами и учителями, с улыбкой вспоминает глава семейства из Сирии. Он распрямляет картонные коробки, чтобы разложить спальные мешки для своих родственников. Им помогает девушка-доброволец в парандже, марлевой маске и люминесцентной жилетке с логотипом Moabit hilft.

Схоже выглядит центр помощи на улице Шнеебергер в Марцане, самом восточном округе Берлина. Спальный район даже официально считается мультинациональным. Почти шестую часть населения, согласно статистике, составляют приезжие — выходцы из Турции, России, Казахстана и Вьетнама. Напротив центра почти каждую неделю устраивают демонстрации националисты из PEGIDA, протестующей против «антинемецкой политики немецкого государства», как лаконично характеризуют курс официального Берлина сами активисты.

Митинг националистов из PEGIDA

Несмотря на правые демонстрации, большинство голосов в округе получает левая партия Die Linke, а напротив организуют контр-демо — в одном ряду молодые антифа и рядовой состав правившей в ГДР Социалистической единой партии - людей пенсионного возраста. Больше всего престарелых коммунистов беспокоит, что пришедшая молодежь поет матерные кричалки вслед националистам.

Волонтеры

Ожидание заветной бумажки под осенним небом Берлина грозит обернуться в лучшем случае простудой. Волонтеры Moabit hilft - повезет, если это студенты медакадемии или медсестры - готовы предложить нехитрую помощь на месте. Поэтому по сарафанному радио мигранты телеграфируют — «есть Медбюро, идите туда».

«У нас есть большая сеть врачей, у сотрудничающих с ней докторов есть основная работа, и в свободное время они готовы работать бесплатно. Помогать стало модно — ведь идет пропаганда, что все должны помогать - и помощь идет, - говорит за чашкой кофе в турецком кафе координатор «Медбюро» Джоанна Тваровска. - Есть обычные терапевты, есть окулисты, стоматологи — кто откликнется». Всего в базе проекта около тысячи врачей, в среднем доктор готов помогать раз в неделю.

Основная работа Тваровски - социальный работник в госсекторе в новостройках на востоке Берлине. Польские цыгане, поволжские немцы из Казахстана — это все ее клиенты, которым она помогает заполнять бесчисленные бумажки, так как в этой стране, по ее словам, большая во всем бюрократия. Девушка сама родом из Польши, но переехала в ФРГ еще вначале нулевых.

Акцию Refugees Welcome! поддержали футбольные фанаты многих немецких городов

«Это не чувство долга, но Германия приняла меня, жительницу Варшавы, и отчасти мне хотелось помочь остальным — мне просто хотелось, чтобы законы перестали быть такими жестокими, - объясняет свою мотивацию волонтер. Сейчас основной обязанностью Джоанны, к ее сожалению, стал учет приходящих денег от сторонников, государство не финансирует их, - все 50 координаторов работают на бесплатной основе, это главное условие, наша мотивация — чувство солидарности, тут все леваки, и это волонтерство по убеждениям. Это не левые, которые голосуют за партию Die Linke, это анархисты».

Задача «Медбюро» найти обратившемуся беженцу помощь — румынский цыган, албанец или ливиец, для них неважно откуда он. Затем они звонят врачу и договариваются о времени приема, обеспечивают, если требуется, перевод с немецкого. Во время беседы она дарит карманный бокс для таблеток — в нем инструкция для беженцев с адресами больниц.

«Конечно, у врачей всегда есть собственные ожидания. Не всегда их мечты об идеальном совпадают с реальностью — к ним порой приходят не те мигранты, которых они себе представляют. Они удивляются, что у людей могут быть мобильники. Врачам не нравится, что приходят ненастоящие, как они считают, мигранты. Были фразы типа «я-то хотел помогать сирийцам», - горячится Иоанна. - Но все эти люди тоже мигранты - у них тоже нет возможности получить медицинскую страховку. Все люди без документов должны иметь право на медпомощь — правила должны быть едины».

Джоанна уверена, что у немецкого правительства нет никакого плана по поводу мигрантов — сначала открыли границы, все приехали, сейчас опять закрывают. «Совсем непонятно, что завтра будет, что будет в телевизоре. Беженцам запрещено первые годы работать - не дают разрешения. Государству, кажется, выгодно, что доступен только нелегальный заработок, отсюда и причина того, что некоторые идут в барыги, на чем акцентируют внимание националисты», - резюмирует участница «Медбюро».

«Вешать ярлыки на целые народы - это кстати вообще очень правая тема. Вот был палаточный городок неподалеку на Ораниенплац, и турки по соседству относились крайне негативно: это наш район, это наша площадь, вы продаете наркотики! Случилась поножовщина», - рассказывает музыкант Константин Усекл, который играет на виолончели в подземном переходе в центре.

По его словам, живущие во втором-третьем поколении турки проявили значительно больше агрессии, чем коренные немцы. Многие из давно живущих в ФРГ русских в частных разговорах жалуются, что новая волна беженцев «резко перестроит общество», «все поломает здесь». В свою очередь чеченская диаспора конфликтует с арабской, турецкой и курдской — несколько раз драки, по словам волонтеров, успевали предотвратить в последний момент из-за своевременного звонка старейшин.

Недавно пьяный португальский рабочий ломился в комнату чеченки, та ничего не поняла, но на всякий отзвонила своим. Тот рабочий давно уехал, но под раздачу попала другая смена португальских рабочих. В итоге немцы из пристойного бюргерского района долго не могли понять, почему одни мигранты избили других.

Константин переживает, что люди с мигрантским бэкграундом не могут понять друг друга, но в качестве примера обратного вспоминает, как африканцы оттащили приятеля от целующейся гей-пары, активно объясняя ему, что в этой стране это нормально, и стоит быть терпимым.

Константин переживает, что люди с мигрантским бэкграундом не могут понять друг друга, но в качестве примера обратного вспоминает, как африканцы оттащили приятеля от целующейся гей-пары, активно объясняя ему, что в этой стране это нормально, и стоит быть терпимым.

«Нельзя считать целые народы чем-то монолитным, та же турецкая диаспора тому пример: есть кто за Эрдогана, кто за партию националистов «Серые волки» и дружбу с немецкими правыми, кто за союз с курдами, кто симпатизирует сквотерским движухам берлинских анархистов, - говорит музыкант. - Друг от друг они, кстати, отличаются по стрижке усов: у коммунистов они широкие и свободно растут, у «волков» тонкие, модельные, у сторонников Эрдогана загнуты вниз, а салафиты оставляют только бороду. Фундаменталистов, кстати здесь совсем нет - они больше в Кельне».

Уроки немецкого

Конечно, мы слышали о беженцах давно. Муж моей подруги из сирийской Хамы, но прочувствовать, принять решение помочь я решилась недавно - меня очень сильно тронули новости. Я увидела, что произошло здесь в Берлине, в каком положении нуждающиеся люди, - рассказывает за дегустацией лимонного пирога работник инженерного бюро Марион Ф. - из-за такого знакомства это стало для меня очень личной историей».

Именно она призвала коллег найти через интернет сайт волонтеров и выяснить, что требуется беженцам. Затем поставила коробку — через неделю отвезли кучу постельного белья, и в волонтерском центре простыней оказалось почти до потолка. Аналогично поступили в начальной школе, где учится ее сын. Она лично собирала старые вещи — джинсы, обувь, футболки — в фонд помощи беженцам. Европейцы нередко сдают старые вещи на гуманитарку — с середины нулевых в Киеве, например, можно было увидеть на рынках секонд-хенда тюки с надписью humanitäre.

«В начале сентября мы с мужем поговорили о том, чем еще каждый из нас может помочь, - продолжает немка. - Теперь Петер учит немецкому». Работающий журналистом в ежедневной газете супруг послал в ведомство по делам здравоохранения (оно в ФРГ отвечает за мигрантов) резюме и мотивационное письмо, где объяснил, почему хочет этим заниматься.
Процедура, по его мнению, была очень бюрократичной — чиновник ответил не сразу, задавал кучу вопросов. В итоге журналиста пригласили на часовое собеседование, где объяснили правила работы. Сама инициатива по обучению государственному языку приезжих некоммерческая, ни педагоги, ни координаторы, с которыми потом обсуждаются итоги после каждого занятия не получают за свой труд материального вознаграждения.

Надпись на плакате: "Нелегальных людей не существует"

Если государство еще не зарегистрировало беженца и не отправило в приемник-распределитель, либо уже дало отказ на проживание, то волонтеры помогают найти приют — чаще всего в храмах. Теоретически полиция может туда войти, но с церковью никто не хочет конфликтовать - это связано с большими пиар-рисками. Нередко беженцы живут при храмах месяцами, в одном евангелистском храме мусульманину даже разрешили молиться. Мечети готовы помочь с едой или поиском места для ночлега, но убежища не дают.
После того, как беженцы получают крышу над головой и возможность зайти на прием к врачу, возможность научиться хотя как-то разговаривать по-немецки выходит на первое место — без знания языка шансов устроиться гораздо меньше. Волонтеры к тому же убеждены, что язык поможет социализироваться и не замыкаться в общине.

Начали со счета до десяти и простых слов «Меня зовут...», «Я живу тут...». Занятия для 18 детей мигрантов идут полтора часа трижды в неделю. «Муж получает потрясающие эмоции, он думает теперь, как заинтересовать, что еще изучить, а я говорю - просто скажи во что ты одет и какого цвета одежда. - рассказывает Марион. - Дети отвечали взаимностью, для него это был волшебный момент. Эти дети сбежали от войны, видят голубой круг и улыбаются. А на следующий день они уехали вместе с родителями в другой город, а вместо них новые - у каждого эмоциональный надлом, все время отвлекаются, ничего не могут запомнить. Психолог сказал, что вот они непосредственно пережили бомбежку».

"У детей эмоциональный надлом, все время отвлекаются, ничего не могут запомнить. Психолог сказал, что вот они непосредственно пережили бомбежку»

Елена Новак сегодня работает судебным переводчиком и также в центре оказания психологической помощи приезжим. «Мы сидим с психотерапевтом и беженцем втроем, это классическая терапия по часу в неделю, пытаемся эту травму проговорить, - буднично рассказывает о своей работе переводчик. - Но если честно, то я не посвящаю друзей в детали того, чем тут занимаюсь. Потому что постоянно слушать про отрубленные конечности, изнасилованных мужчин и женщин — особо никому не расскажешь такое, испортишь любую вечеринку».

Несмотря на каждодневный стресс она говорит, что ей нравится работать с мигрантами: «Вот с наркоманами не смогла бы - они на себя уже наплевали, а беженцы сильные и мужественные. У них хватило сил и ума сюда добраться, там остались-то слабые. Это отбор - в Германию добрались лучшие, беженцы уже справились с поставленной задачей, они несут позитив и вот этим делятся с тобой». Переводчица живет в Шарлоттенбурге, который из-за нескольких волн русской эмиграции называют Шарлоттенградом — кафе «Россия» в цветах триколора держит местный кавказец, в окнах напротив продаются челночные баулы всех размеров.

В рамках Проекта по оказанию психологической помощи беженцам работает восемь человек на окладе и две сотни волонтеров, их количество увеличилось буквально в последнее время. Набирают новых сотрудников и в штат — не справляются. «Люди очень хотят помочь, звонят в офис. Мы их зовем в менторский проект, когда волонтер берет на себя подшефную семью на четыре часа в неделю», - говорит Елена. На это время берлинец может или посидеть с детьми, или сходить в больницу перевести рекомендации врача, или банально показать достопримечательности столицы.

Переводчица согласна с Джоаной из «Медбюро», что большую поддержку подобным настроениям оказывают СМИ: «Волна помощи продержится, пока будут новости про игиловцев. Там, где войны, там интересно. Про сирийцев давно знают — показывали как страдали от Асада, потом как от [запрещенного в РФ] «ИГИЛа», поэтому когда они приехали, то люди были подготовлены - надо помочь, раз там война. Вот про чеченцев думают, что террористы приехали, мол, сами виноваты. Афганцы — тоже полный ноль. Курды интересны только из Сирии, а если из Турции, где их тоже гнобят, то уже нет. Украина и вовсе малоинтересна».

Новак считает, что пока в Германии уже семь лет продолжаются «жирные годы», растет экономика, то к мигрантам будут относиться положительно. В целом, по ее мнению, правила смягчились к уже въехавшим, но жестко ужесточаются к тем, кто еще не успел в заветную Европу. «Здесь низкая рождаемость, а стране нужна рабочая сила, ведь работы тут много. Сирийцы же приезжают с высшим образованием, а то и не одним. К тому же немцам нравится, что многие сирийцы - это христиане».

При этом ситуация с уже приехавшими пока скорее в стагнации, у многих длительное время непонятный статус, они живут в общежитиях, но им запрещено искать работу: «Был у меня чеченец молодой. Он уже десять лет здесь, но до сих пор не рассказал, что с ним сделали органы. Мы думаем, что изнасиловали — его начинает трясти при расспросах, желваки ходят, дрожит весь. И раз он приходит к психотерапевту и говорит: «Сходил я в мечеть и решил, что поеду работать в «Исламское государство», работы хочу, а тут не дают ничего. Воевать не буду, русские меня не заставили воевать и там не заставят». Парень хороший, но он в тупике, посттравматический синдром. На прощание попросил не рассказывать маме ничего — я же первым делом ей позвонила, пускай лучше она сама лично ему ИГИЛ устроит!».

И раз он приходит к психотерапевту и говорит: «Сходил я в мечеть и решил, что поеду работать в «Исламское государство», работы хочу, а тут не дают ничего. Воевать не буду, русские меня не заставили воевать и там не заставят»

На сцене импульсивно двигается сирийский рэппер Абу Харджар. На простыне позади него показывают нарезку гражданской войны: отрезают голов, перестрелки из-за угла, разгоняют мотоциклами толпу в Дамаске. Поверх титры на английском с пояснением песен — в большинстве своем проклятия Асаду и исламистам. Закончив рифмовать строки и отложив микрофон, сириец начинает играть акустику в сопровождении оркестра национальных инструментов.

Это субботний вечер, панковский сквот Kopi в бедном районе Кройцберг, когда-то медвежий угол Западного Берлина. С тех пор из-за низкой стоимости жилья здесь селились лишь мигранты, свободные художники и леваки. Во все этажи ободранного сквота протянулись лозунги и гирлянды, внизу веганский бар, публика греется у бочек с огнем, между группками суетятся цыганки, которые собирают тару, чтобы сдать по восемь центов за бутылку.

Идет третий час solidarity party, собравшей жителей города, в том числе мигрантов со всего Берлина — во втором-третьем поколении или только что приехавших. Вечеринка приурочена к сбору средств Berlin Refugee Movement, которую проводят жители для помощи беженцам.

Молодые немки танцуют с атлетичными сенегальцами, феминистки с турецкими корнями готовятся к своему выступлению, а одетые во все черное антифашисты пьют из одной бутылки настойку с ливийцами, которые говорят только на ломанном английском. Закутанные в несколько свитшотов жители Триполи на пальцах пытаются показать, как они пересекли «гребанное большое море». Это страшный сон сторонников PEGIDA, немецкого движения, выступающего против приезжих: некоторые из них уверены, что леваки специально зазывают к себе беженцев, чтобы вдохнуть новое дыхание в движение.

Стоящая за прилавком по продаже маек в поддержу беженцев Эниф О. говорит, что почти каждый в зале может рассказать историю, как он нелегально переходил границу или как помогал тем, кто ищет в Берлине небеса обетованные. Рядом угандиец продает брошюру Союза африканских беженцев.

В соседней комнате команда сирийцев под управлением дагестанца проигрывает в кикер уже натренировавшимся африканцам Сахеля. «Ты только так осуждающе, брат, не смотри, что я курю, - говорит безусый Анвар с аккуратной бородкой. Уроженец Махачкалы уже несколько месяцев живет в приюте для беженцев в ожидании отмашки остаться в Германии и впервые, по его словам, покинул порядком опостылевшие стены. - Хочется свободы, а дома надоело по горам ходить. Я вообще не понимаю, что это за место, но ведь это классная дискотека».

Подпишитесь на нашу рассылку

К сожалению, браузер, которым вы пользуйтесь, устарел и не позволяет корректно отображать сайт. Пожалуйста, установите любой из современных браузеров, например:

Google Chrome Firefox Safari