От всенародного лидера до Гааги. История Милошевича глазами оппозиционеров

Приход к власти: «Предыдущие руководители читали по бумажке»

С 1986 года 45-летний Слободан Милошевич вошел в президиум ЦК Союза коммунистов Сербии – сербской части компартии Югославии. Большая популярность к политику пришла в 1987 году, когда протесты сербских рабочих в Косово пыталась разогнать преимущественно албанская милиция. Милошевич встал на сторону сербов с лозунгом «Никому не позволено вас бить». В 1988 году он стал лидером сербских коммунистов, а в мае 1989-го – президентом Социалистической республики Сербии. В июне Милошевич организовал грандиозное празднование 600-летия битвы на Косовом поле, где выступил с программной речью. На следующем съезде Союза коммунистов Югославии делегация Сербии во главе с Милошевичем добивалась отмены Конституции 1974 года, дававшей равные полномочия всем республикам. В декабре 1990 года он стал президентом Сербии. В 1991 году, когда Словения и Хорватия объявили независимость, поддержал отправку туда армии.

Иван Марович (один из лидеров молодежного движения «Отпор», свергнувшего диктатора):

«Милошевич пришел к власти, когда я заканчивал начальную школу. Он был политиком, и в этом смысле больше походил на Лукашенко, чем на Путина. Да, он когда-то состоял в компартии и относился к номенклатуре. Но у него действительно имелось собственное движение и много сторонников.

Школа тогда еще не была местом обучения пропаганде. Но в ней сохранялось очень много марксизма с коммунистических времен. Освещение политических событий современности зависело от учителя, среди которых были как сторонники Милошевича, так и его противники. Некоторые из них принадлежали к либеральному крылу компартии.

Уже потом Милошевич попытался принести обязательную пропаганду в школы и университеты. Это вызвало борьбу, в которой я уже будучи студентом участвовал. И до сих пор сербская школьная программа наполнена этим дерьмом, от которого очень тяжело избавиться».

Илья Вукелич (юрист, журналист):

«Одно из первых выступлений Милошевича мне понравилось, потому что предыдущие руководители были старые и читали по бумажке, а он вдруг начал говорить, сам, из головы. Через пару месяцев в начале 1988 года я услышал его речь по национальной тематике и сразу сказал: «Ребята, это очень плохо кончится, и в первую очередь для Сербии и сербского народа». Я люблю историю и изучал то, что происходило в 20-ых и 30-ых годах в одной большой европейской стране, и я вижу те же самые рычаги и механизмы. Такие вещи никогда хорошо не кончались.

Уже через несколько месяцев он запустил политику по восстановлению прав сербского народа в Югославии, она вызвала общий фурор и это стало страшно популярно в народе. Эта политика шла до 1991 года и привела к первой войне. В эти четыре года уровень поддержки Милошевича в Сербии без всякого административного ресурса и совершенно искренне была не менее 95%. Это чем-то напоминало настроения россиян в 2014 году после аннексии Крыма. Однако массовая истерия продолжалась в Сербии до того, как началась война. Тогда и наступило первое массовое отрезвление, и Милошевич стал терять поддержку».

Сербская краина: «Не было понятно, кто с кем воюет»

В 1990 году, еще до объявления Хорватии о выходе из Югославии, на части ее территории с преобладающим сербским населением появилась самопровозглашенная Сербская автономная область Краина со столицей в городке Книн. К ней присоединялись другие сербоговорящие районы. Действовал орган под названием «сербский национальный совет», заявивший, что в случае объявления Хорватией независимости, регион выйдет из ее состава.

В 1991 году была провозглашена Республика Сербская Краина. Это мотивировалось страхом перед «возрождением фашизма в Хорватии». В 1991 году 53% ее населения составляли сербы, около 35% - хорваты. В 1993 году хорватов оставалось только 7%, а сербы составляли уже 91%. Было создано сербское ополчение. В 1992 году сформирована регулярная армия, но продолжали действовать и отдельные добровольческие отряды сербских националистов. В ходе столкновений с хорватскими войсками обе стороны совершали военные преступления. Например, во время Вуковарской резни были убиты более 250 хорватских гражданских и военнопленных. Во время массовых убийств в Сисаке погибли почти 600 сербов. Краина просуществовавшая до 1998 года. Но до сих пор в Белграде действует Правительство Республики Сербской Краины в изгнании.

Вукелич: «Перед войной из Белграда посылали людей в Хорватию, в те ее части, где сербы составляли большинство. И там были организованы первые очаги сопротивления, а потом и нападения с заявлением о выходе из состава Хорватии. Так появились непризнанные республики, которые назывались краинами. При этом мало кто знает, что, когда сербы захватывали эти населенные пункты в Хорватии, они изгоняли хорватское население. Может быть, не в тех масштабах, в каких потом выгоняли сербов из Хорватии в 1995 году, но начали это именно сербы. Хорваты тогда были слабы, у них не было армии.

Когда в 2014 году начали возникать эти «народные республики» на востоке Украины, казалось, они полностью копируют то, что было у нас. Как будто кто-то справочник написал. Хотя Гиркина в то время в Югославии не было, он воевал уже позже, в Боснии, в 1994 году. Возможно, когда вы делаете определенную мерзость, она получается всегда одной и той же. Разница между краинами и ДНР/ЛНР была только в том, что в краинах не носили тельняшек, но была гопота местная или присланная».

Марович: «Важное отличие югославских событий от того, что сейчас происходит в Украине – эти войны последовали сразу за коллапсом Югославии. С другой стороны, к этому моменту страна успела просуществовать только 70 лет. Национальные идентичности у многих людей не успели сформироваться, и не было понятно, кто с кем воюет. Сначала это было больше похоже на гражданскую войну. В Боснии и Хорватии было много сербов и многие из них были за Сербию. Лично мне все это казалось одной большой катастрофой. Но моя ситуация особая – я ребенок от смешанного брака».

Мобилизация уголовников: «Возросла преступность»

В 1990 году в Сербии начали формировать добровольческие парамилитарные отряды. Самый крупный из них, Сербскую добровольческую гвардию, возглавил разыскиваемый Интерполом преступник Желько Ражнатович, известный под прозвищем Аркан. Еще в 1973 году он был арестован в Бельгии за ограбление банка, бежал из тюрьмы, занимался грабежами и разбоем в Европе. Его военное формирование ответственно за несколько военных преступлений в ходе войны. Ражнатович был убит в Белграде в 2000 году.

Вукелич: «Первые стычки начались весной 1991 года. Летом это все только нарастало, и вот уже организованно и с участием армии сербы двинулись на Хорватию в августе-сентябре 1991 года. Милошевич попытался провести в Сербии мобилизацию, но она с треском провалилась. Это при том, что сербский народ славился своими воинскими традициями. Большие города вроде Белграда он вообще попытался обойти стороной, в основном все было в провинциях.

Как раз в августе 1991 года шла прямая трансляция из сербского парламента, на которой обсуждались не военные вопросы. Все услышали какой-то трест, потом крики женские, оператор развернул камеру к дверям зала. И в прямом эфире все увидели, как охрана пытается сдержать двери, за которыми толпа женщин. Они ворвались в зал заседаний, оратор онемел, женщины встали на трибуну и закричали: «Верните наших сыновей!». Это были матери призывников.

Даже те, кого мобилизовали и кто оказался на фронте, начали массово дезертировать. Так, один из мобилизованных резервистов, водитель боевой пехотной машины (БМП), проехал на ней от Вуковара до самого Белграда. Припарковал БМП у здания парламента, бросил ключи на асфальт и сказал: «Это не мой война, пошли вы на***!». И ушел, и с ним ничего не было.

Милошевич понял, что опереться на народ он не может. Поэтому он использовал ту же схему, что и сейчас в России – собрал военные формирования из уголовников. У него был свой Пригожин, Желько Ражнатович, по кличке Аркан. Его свои же застрелили в январе 2000 года в Белграде. Потом стало ясно почему — пошли слухи о том, что он вступил в переговоры со следствием Гаагского трибунала».

Марович: «Когда началась самая первая война, люди на словах ее очень поддерживали. Провожали солдат, идущих сперва в Словению, потом в Хорватию. Но мобилизация позорно провалилась: военнослужащие массово бежали из армии, бросали свои посты. При этом на словах все по-прежнему были за войну.

Милошевичу пришлось опираться на преступников. Он просто не смог набрать в армию обычных людей. Дело в том, что в Югославии криминал был тесно связан со спецслужбами. Некоторые преступники просто служили офицерами тайной полиции. Через ее шефа Милошевич и поддерживал связь с бандитами. При этом он держал с преступниками некоторую дистанцию. Наверное, это одно из его отличий от Путина. Все-таки Путин сам из КГБ, а Милошевич в тайной полиции не состоял. Когда из преступников делают героев, они начинают использовать свой статус для обычных криминальных дел: грабежа, рэкета, похищений. Это и произошло. В стране резко возросла преступность».

Пропаганда в деле: «Потребовалось два года, чтобы переубедить бабушку»

С самого прихода к власти Милошевич захватил контроль над СМИ. В прессе конструировался исторический миф, изображавший сербов вечными жертвами, начиная с турок-османов вплоть до хорватских националистов-усташей времен Второй Мировой войны. Современные хорваты выставлялись прямыми преемниками усташей. В ходе Югославских войн распространялись самые дикие пропагандистские мифы, вплоть до того, что сербскими младенцами кормят животных в зоопарке.

В октябре 1998 года правительство Сербии приняло «Декрет о специальных мерах в условиях угрозы вооруженных нападений НАТО», за которым последовал Закон об информации, ограничивающий ретрансляцию иностранных СМИ. Оппозиционеров телевидение называло иностранными наемниками, предателями и врагами государства. В 2011 году Сербская государственная телерадиокомпания принесла официальные извинения всем жителям территории бывшей Югославии за пропаганду режима Милошевича.

Марович: «В 1989 году, когда весь мир наблюдал за падением Берлинской стены. У нас же было свое центральное событие – 600-летие битвы на Косовом поле. Это средневековое сражение Милошевич использовал в качестве предлога для оправдания своей политики.

Проводилась тотальная фальсификация истории. Пропаганда была националистическая, ксенофобская, имперская, фантастическая и полностью оторванная от реальности. Не слегка переделанная правда, а целиком сфабрикованные сюжеты. По телевизору выступали историки, которые объясняли, что сербы – древнейший народ в мире. Физики предлагали какое-то фантастическое космическое оружие. И все это было пропитано ненавистью. Смешно было вспоминать оруэлловские пятиминутки – у нас такие шоу ненависти продолжались по четыре часа.

Конечно, это приводило к расколу в обществе. У южных славян есть традиция под названием «Слава», когда весь большой род, много семей, собирается вместе на день своего святого покровителя. И обычным делом стали «ссоры на Славу», когда родственники ругались из-за политики. С родителями мне повезло – они с самого начала все понимали правильно. А вот бабушка поначалу поддерживала Милошевича. Мне потребовалось два года, чтобы переубедить ее, и я считаю это очень большим достижением».

Вукелич: «В Сербии тоже хватало безобразной пропаганды, но такого, как в России не было. Не было так, что люди бессовестно призывают к войне и гибели на ней, но при этом они сами и их дети в стороне от всего этого. Однако многие сюжеты были похожи. Например, поход на Хорватию Милошевич оправдывал именно тем, что там поднял голову нацизм. Это он говорил в 1991 году. А в 1998 году он признал хорватскую независимость и установил дипломатические отношения.

Сербам постоянно рассказывали, какой они уникальный и великий народ. Что они более культурные, чем и западные, и восточные соседи. А при дворе у сербского князя ли, короля ли в XIV веке уже ели золотыми ложками тогда, когда в западной Европе ели руками».

Реакция сербов: «Многие выбрали ничего не замечать«

Во время Боснийской войны на территории Боснии и Герцеговины также была провозглашена Республика Сербская. Городок Сребренница, преимущественно населенный боснийскими мусульманами, стал фактически анклавом. После его захвата сербами в 1995 году прошли массовые этнические чистки, в ходе которых были убиты более 8 тысяч боснийских мужчин и мальчиков. Преступления были совершены подразделениями Республики Сербской под командованием Ратко Младича и сербскими добровольческими отрядами.

В сербских СМИ происходящее подавалось не как убийство безоружных гражданских, а как потери боснийцев при боевых столкновениях. После падения режима Милошевича Сербия признала преступление, сербские политики регулярно посещают мемориалы жертвам. В 2015 году ООН пыталась объявить резню в Сребреннице актом геноцида, но решение было заблокировано Россией. В официальном российском нарративе эти массовые убийства до сих пор остаются «срежессированным Западом фейком». После того, как вскрылись военные преступления ВС РФ в Буче, пропагандисты РФ называли это «провокацией» и «новой Сребренницей».

Марович: «Когда я учился в школе, и Милошевич развязал свою первую войну, у меня был только один друг, который смотрел на вещи так же, как и я. Мы постоянно говорили с ним, чтобы убедиться, что мы оба не сошли с ума.

В таком обществе очень важно понимать, что есть и другие люди, не поддающиеся государственной пропаганде. Став постарше, мы собирались группой единомышленников просто на какие-то культурные мероприятия и концерты. Главным в этих сборищах было то, что все понимали: я не один так думаю, есть и другие. Это было одной из главных потребностей – просто поговорить с единомышленниками.

У нас было 2-3% недовольных, одна радиостанция и две маленькие газеты, где рассказывали правду. Первое время их не закрывали, Милошевичу было так удобнее. Мол, смотрите, вас так мало, что на вас даже никто не обращает внимания. Но аудитория росла, поэтому в 1996 или 1997 году радио закрыли. Его потом перерегистрировали, открыли снова, но в 1999 году оно было уничтожено окончательно.

Многие люди выбрали для себя просто ничего не замечать. Например, не знать о творимых сербскими войсками военных преступлениях. Тем более, что в СМИ все это освещалось совсем иначе. Другие знали и понимали. У них были знакомые из этих мест. Я лично узнал о резне в Сребреннице почти сразу. Это было большим шоком, хотя и не стало сюрпризом».

Вукелич: «Сравнивая с тем, что сейчас происходит в России, Милошевич выглядит демократом. Все время его правления оставались и независимые СМИ, и оппозиция, за исключением 1999 года во время военного положения и бомбежек.

Люди в большей степени, чем в России, сохраняли автономность мышления. Такого тотального подчинения этим посылам официальной пропаганды не было. Даже геббельсовская пропаганда выглядит по сравнению с соловьевской очень культурно. Но были и те, кто поддавались. Хотя все прекрасно знали, что происходит и кто это делает. Я не знаю никого, кто бы впал в какой-то ужасный психологический кризис. У меня не было потребности, у моей жены не было, и ни у кого, из тех, кого я знаю. И это при том, что мы были в ужасающем состоянии в 1993 году».

Усталость от войны: «Поддержка ушла. Осталась апатия»

В ответ на вторжения в Боснию в 1992 году Совбез ООН принял резолюцию №757 о тотальных санкциях против Югославии. Всем членам ООН запрещались любые финансовые транзакции с физическими и юридическими лицами из СРЮ. Все валютные фонды страны за рубежом были заморожены. Запрещался прием югославских спортсменов на спортивных мероприятиях, любое научно-техническое и культурное сотрудничество. В ноябре 1992 года новая резолюция ужесточала санкции. Был запрещен транзит нефти и нефтепродуктов, угля, оборудования для энергетики, железа, стали, химикатов, пневматики, транспортных средств.

Уже к 1992 году Милошевичу было далеко до всенародной поддержки. На президентских выборах он набрал только 57,5% против 34,5% у главного конкурента Милана Панича. Партия Милошевича получила только 38% голосов на парламентских выборах 1993 года и а в 1997 году вся коалиция во главе с ним набрала лишь 35%.

Марович: «Даже когда Милошевич был в силе, количество людей, которые реально его поддерживали, не превышало трети населения. Еще треть была скорее против, остальные – где-то посередине.

Но такого рода режимы работают, как мафия. Есть очень маленькая, но очень громкая группа людей, действительно мотивированных. Их всего 3-5%, как и действительно мотивированных противников. Они набрасываются на любого оппонента и, особенно, на любого из своих, если думают, что он собирается изменить позицию и прейти в другой лагерь.

При Милошевиче практиковались политические убийства и большинство жертв были не его врагами, а сторонниками, в чьей преданности он усомнился: полицейские генералы, директора крупных корпораций. В общем, потенциальные перебежчики. Многие из его приближенных жили в постоянном страхе. У них были деньги и ресурсы, но при этом постоянная боязнь потерять все.

На фоне роста криминала поддержка режима упала. Другими двумя важными факторами были экономические санкции и то, что обещанная короткая война очень сильно затянулась. Конечно, эти люди не становились оппозиционерами. Они уходили в частную жизнь и пассивно наблюдали. Занимайся своими делами и своей семьей, держись подальше от политики», - таким принципом руководствовался народ. К 1993 год, когда Милошевич был у власти уже 5 лет, поддержка ушла. Осталась апатия».

Вукелич: «Уже не было того состояния, как в начале боевых действий в Хорватии. О 95% поддержке Милошевича уже давно не шло и речи. По ходу событий росло число тех, кто был против этого, причем не только среди интеллигенции, но и среди простых людей. Кроме того, уже с конца мая 1992 года против созданной Милошевичем Союзной республики Югославии были введены тотальные санкции за обстрелы Сараево. Не такие, как против РФ, а полный запрет на любой импорт и экспорт, на авиасообщения, на любые транзакции.

Сербов до сих пор постоянно спрашивают, как они выжили. Дело в том, что Сербия — это крестьянская страна и там развито сельское хозяйство. В Югославии не было коллективизации после прихода коммунистов, как не было ее и в Польше. Это спасло свое сельское хозяйство. Но та блокада была тотальной, а не как в России.

Санкции помогли отрезвлению людей. Жили же неплохо до Милошевича и до начала военных действий. Так, еще в начале июля 1989 года в Белграде я вышел из своего дома, сел в машину и поехал в Париж на торжество в честь юбилея Французской революции. А уже в декабре 1993 года моя зарплата составляла всего пять немецких марок в месяц, а пенсия моего тестя - пятьдесят пфеннигов. Это было полное обнищание, моментальное».

Обстрелы НАТО: «Незаслуженно и несправедливо»

Операция НАТО «Союзная сила» продолжалась с 24 марта по 10 июня 1999 года. Она была объявлена после возобновления боев в Косово и в ответ на стягивание 40 тысяч югославских военнослужащих для вторжения на албанскую территорию. Непосредственной причиной для начала бомбардировок стало убийство сербами мирных жителей в деревне Рачак. В налетах участвовали более 400 самолетов США, Франции, Германии, Нидерландов, Бельгии, Великобритании, Норвегии, Канады, Турции, Испании, Дании, Португалии и Италии. Также были выпущены более 200 крылатых ракет морского базирования. Целями для бомбардировок НАТО были военные и инфраструктурные объекты: казармы, склады, аэродромы, военные заводы, мосты и тоннели, но без жертв среди гражданских не обошлось.

В ходе обстрела одного из мостов 12 апреля ракета попала в следовавший по нему поезд, убив 14 и ранив 16 мирных жителей. 23 апреля был нанесен авиаудар по белградскому телецентру, в ходе которого погибли 16 человек. В 2002 году Драголюб Миланович, генеральный директор телевидения, был приговорен к 10 годам тюрьмы за то, что он не приказал эвакуировать персонал, хотя знал, что здание может быть взорвано. Многие международные организации, включая Amnesty International, осудили удар по телецентру.

В ходе бомбардировок погибли, по разным оценкам, от 570 до 5 тысяч югославских военных и полицейских. Сербское руководство оценило потери среди гражданских в 1,7 тысяч человек, Human Rights Watch – в 500.

Вукелич: «В Сербии отношение к бомбежкам со стороны стран НАТО 1999 года было такое, будто бы они начались просто так, ни с того, ни с сего. Как и во время Второй мировой, когда бомбежки англичан и американцев называли варварством. Нынешняя сербская власть культивирует именно такое отношение — это было незаслуженно и несправедливо.

Хотя при этих бомбежках не было того, что сейчас происходит в Украине. Никто не бомбил жилые кварталы и больницы. Я знаю, что в Белграде пострадала одна больница, один жилой дом и еще какой-то гражданский объект, и во всех трех случаях это потому, что наши военные разместили рядом свои установки и радары. Самолет-то не целится, а пускает ракету, которая идет на луч радара, не разбираясь. Вот и все. Да, была гибель и мирных жителей, когда разбомбили поезд, но в НАТО признали, что это произошло по ошибке.

Перед ударами по одному крупного здания в Белграде было предупреждение о том, что его будут бомбить, потому что в этом здании располагалась студия телеканала, принадлежавшего дочери Милошевича. Тогдашний генеральный директор сербского телевидения скрыл это, оставил своих работников на своих местах и некоторые из них погибли. После свержения Милошевича он пытался скрываться, но его поймали и судили».

Марович: «Во время американских бомбардировок мы сознательно полностью остановили свою политическую деятельность. Было понятно, что мы станем объектами не просто репрессий, но и немотивированного насилия со стороны сограждан. Некоторые из нас в эти дни сидели по домам и старались не привлекать внимание, другие – и вовсе уехали за границу. В те дни был убит в своем доме редактор оппозиционной газеты Славко Чурувия. Мы были не так известны, как он, но тоже боялись.

Даже после вмешательства НАТО Милошевич сохранил власть в Сербии. Как и Саддам Хусейн после «Бури в пустыне» <17 января 1991 года силы антииракской коалиции во главе с США начали боевые действия против Ирака - The Insider>. Уходить он не собирался, но мы понимали, что сейчас появился шанс что-то сделать. Мы начали мобилизовывать людей особенно в сельской местности.

Мы всегда говорили, что хотим стать частью Западного мира. Но люди в Сербии тогда так возненавидели Америку, Англию, Германию, что упоминать эти страны было нельзя. При этом Европейский союз ненависти не вызывал. Поэтому мы стали говорить о Евросоюзе. И люди поддержали этот лозунг».

Народ против: «Милошевич разрушает страну»

В 1996 году сторонники Милошевича с разгромом проиграли местные выборы во многих региональных советах. Например, в Белграде за ними остались только 24 депутатских кресла из 110. В городе Нише журналисты выявили фальсификации в пользу Милошевича. Вскоре на улицы города населением 180 тысяч человек вышли 35 тысяч протестующих. Позднее в ходе протестов митинги в городе превысили численность в 100 тысяч человек. Протесты распространились по всем крупным городам страны. В Белграде был спешно собран митинг за Милошевича, в котором, по данным независимых СМИ приняли участие 30 тысяч человек, но официально было объявлено о более чем 500 тысячах участников

В канун нового 1997 года в Белграде вышли на улицы порядка 700 тысяч оппозиционеров. По стране прокатилась волна забастовок. Протесты продолжались до марта. В итоге требования коалиции были удовлетворены.

Вукелич: «Первая крупная демонстрация против Милошевича состоялась в марте 1991 года. В адрес одного из лидеров оппозиции был передан в эфир клеветнический комментарий, из-за чего в центре Белграда собралось не меньше 100 тысяч человек. Демонстранты начали штурм телевидения.

В 1996 году после окончания войны в Боснии и заключения Дейтонских соглашений <Международные договоры, завершившие войну в Боснии и Герцеговине 1992–1995 гг - The Insider>, были проведены выборы в местные органы власти в Сербии. Cербская оппозиция завоевала власть во всех крупных сербских городах. Когда Милошевич пришел в себя он решил не аннулировать эти выборы, как сделал бы это Путин. Он инициировал подачу горкомами его партии исков в суды об избирательных нарушениях, которые якобы имели место в процессе голосования. Милошевич хотел давить на суды, чтобы те аннулировали результаты и все пошло заново.

В ответ на это с середины октября 1996 года по середину января 1997 года каждый вечер без перерывов около ста пятидесяти тысяч человек собирались в центре Белграда на митинги. Когда начиналась главная вечерняя передача на государственном телевидении, город тонул в грохоте, потому что все выходили на балконы и колотили в посуду. Милошевичу пришлось капитулировать».

Марович: «Первое время нас было мало, и власти нас игнорировали. Их куда больше волновала борьба с представителями старой гвардии во власти. Сначала нас было немного, но в 1996-1998 годах протестующих стало больше. А к 1999 году мы накачали мускулы. В этот момент нас поддерживали уже очень многие. Для людей главным было то, что Милошевич разрушает страну. Все очень устали от него, политический климат в Сербии изменился.

Мы говорили, что Сербия должна стать нормальной страной, а Милошевич ведет ее к катастрофе и отнимает будущее. Мы отчасти копировали стиль югославского сопротивление против Германии во Второй мировой. Отсюда и название нашего движения «Отпор». И надписи на стенах, как метод сопротивления».

Свержение Милошевича: «Какими судьбами?» — Его кончать!»

В сентябре 2000 года на президентских выборах в Югославии победил соперник Милошевича Воислав Коштуница. Он набрал 50,24% голосов, а Милошевич – 37,15%. Преимущество соперника действующий президент не оспаривал. Но избирательная комиссия заявила, что он немного не добрал до 50% голосов, поэтому нужен второй тур.

В ответ на попытку фальсификации оппозиция вывела людей на улицы. К 5 октября в Белград съехались сотни тысяч протестующих. Полиция пыталась применять оружие, но безуспешно. Толпы взяли штурмом телецентр, здание парламента и избирком, где уничтожили подготовленные ко второму туру бюллетени. При штурме телецентра прославился некий Любисав Джокич, протаранивший его ограду бульдозером. Уже 6 октября Милошевич признал поражение. А 28 июня бывшего президента передали Гаагскому трибуналу.

Вукелич: «Большинство людей вне Сербии понятия не имеют о том, как свергли Милошевича. Началось все с того, что 24 сентября 2000 года он проиграл выборы и набрал меньше голосов, чем кандидат от оппозиции. Ему и в голову не пришло оспаривать результат. Он настаивал, что его соперник не набрал 50% плюс один голос и что необходим второй тур. И это привело к свержению. Милошевич не был лучше, чем Путин, он просто не действовал в Сербии так, как тот действует в России. Иначе его бы свергли намного раньше.

Утром 5 октября я собирался на работу. Звонок в дверь, я открываю, а там стоит вся мужская сельская родня моей жены. Я говорю: «Здрасьте, какими судьбами?» — «Как какими? Его кончать!». Они пробились из деревни через полицейские кордоны с тракторами, и когда вся эта масса плюс Белград собралась, получился, по скромным оценкам, миллион человек. Сначала полицейские пытались с ними совладать. Но потом каждый из них понял, что если с десятью протестующими он как-то справится, то одиннадцатый и остальные его разорвут на куски. Они стали отбрасывать свои щиты, маски, палки и начали брататься.

Демонстранты не скандировали и не махали цветочками, как в Москве или Беларуси. Они пошли брать телевидение и парламент. Причем у здания телевидения полиция даже применила огнестрельное оружие. По соседству была стройка и один из протестующих сел в огромный бульдозер с ковшом и поехал на полицейских. Они поняли, что он их сейчас вдавит в здание, и разбежались.

Летом до свержения Милошевича приезжала группа инженеров из России. Один из них мне сказал: «Я так понимаю, что у вас разделение на тех, кто против Запада и они за Милошевича, и те, кто за Запад, те против него». Я ему совершенно честно ответил: «Я знаю немало людей, у которых при одном произношении слова Америка начинают скрежетать зубы, но еще сильнее у них начинают скрежетать зубы, когда они слышат фамилию Милошевича». Этот русский человек, не журналист, не политолог, а инженер, выдержал паузу, посмотрел на меня и сказал: «Ну, тогда ему хана». Забавно, что выражение «Тогда ему хана» по значению совпадает с лозунгом оппозиции — «Готовье». Когда Милошевича тем летом экстрадировали в Гаагу, никаких страстей это не вызвало. Были какие-то демонстрации, но в основном из пожилых людей.

За последний год я много говорил с людьми из России. У них ощущение, что то, что сейчас у них происходит, это навсегда. А я им говорю, что это не так. Все пройдет. Так же было и с немцами. Когда они очнулись 9 мая 1945 года и нету больше фюрера, на которого они молились — все, конец. А уже через 10 лет в Западной Германии случилось экономическое чудо. В Японии было то же самое».

Марович: «Самое главное произошло, когда отключили государственную пропаганду. Это было похоже на больного в лихорадке, который принял жаропонижающее, и у него вдруг все прошло.

После падения Милошевича все приходили к нам и рассказывали, что они, мол, всегда были против него, просто боялись. Чему мы должны были верить: тому, что они говорили тогда или их же словам годом раньше? Я не верю ни тому, ни другому».

Сербия сейчас: «Сторонников Милошевича тащат в телевизор»

В 2017 году президентом Сербии стал Александр Вучич. В юности член крайне правой партии, а при позднем Милошевиче – министр информации. Его подпись стояла под «Законом об общественной информации», по которому журналисты, подававшие информацию в разрез с официальным нарративом, платили огромные штрафы. Тогда были закрыты редакции многих западных и оппозиционных СМИ.

Вместе с ним в общественное поле вернулись и некоторые военные преступники времен Югославских войн. Так, генерал Владимир Лазаревич, осужденный за военные преступления на 15 лет и отсидевший две трети срока, в 2019 году уже возглавлял в Белграде шествие «Бессмертного полка».

Марович: «После 2014, а особенно 2022 года сторонников Милошевича снова тащат в телевизор с их версией правды. Сейчас о своей поддержке его политики скажут 40-50%, ведь о нем говорится по телевизору. Два года назад результаты были бы иные.

После каждой революции происходит контрреволюция. Но ни одна контрреволюция не победила окончательно. Проблема сторонников Милошивича в том, что их политическая платформа не просто дерьмовая - она не работает и не может работать».

Вукелич: «В нулевых годах была принята резолюция о признании геноцида боснийцев. Даже нынешние власти не рискуют делать вид, что этого не было. Вучич ездил в Сребреницу поклониться теням погибших. Но власти ожесточенно отрицают, что это был именно геноцид. Да, это было страшное преступление, которое запятнало честь сербского народа, говорят они, но это не геноцид. Они признают, что это страшное преступление, но как преступление конкретных индивидов.

Официально никто не превозносит никого из лидеров страны времени Милошевича. Какие-то ультраправые организации рисуют граффити с их портретами, но официального возвеличивания их нет.

Сколько раз я слушал от приезжающих из России: «Ну, хорошо, мы знаем, как вас тут американцы организовали свержение Милошевича и заплатили кому надо». Я говорю: «Давайте проверим вашу гипотезу. Я вам устрою встречу со своей сельской родней, которая в этом участвовала, но только при одном условии — ваша медицинская страховка должна покрыть установку новых зубов. Потому что я вам гарантирую, если вы им скажете, что их проплатил Госдеп, то последствия для ваших зубов будут очень плачевными».