Колосс на нефтяных ногах. В 2025 году российскую экономику ждет либо шок, либо, в лучшем случае, стагнация

Россия подошла к 2025 году с таким количеством экономических проблем, что даже системные эксперты предрекают ей стагфляцию, банковский кризис, рост банкротств. Впрочем, пока в планах Минэкономразвития рост — на 2,5%. Прогнозы по ВВП, сделанные на год вперед — вещь неблагодарная и даже у самых авторитетных аналитических центров сбываются не чаще, чем при гадании на кофейной гуще. Тем более сложно делать оценки в условии, когда официальные цифры вызывают вопросы, скажем официальная оценка роста ВВП в этом году (+4%) вызывает все больше сомнений у экономистов. Но вот факторы, которые могут серьезно изменить ландшафт российской экономики, споров не вызывают: это окончание войны в Украине (временное или постоянное) и резкое снижение цен на нефть.

Снижение цен на нефть

Российская экономика в целом и российский бюджет в частности, как известно, сильно зависят от нефтегаза — это четверть всех бюджетных доходов, запланированных на 2025 год. Бюджет исходит из того что в среднем российскую нефть будут продавать примерно $70 за баррель, но реальная цена может оказаться ниже из-за снижения спроса на мировом рынке. Всемирный банк, например, полагает, что с текущих $80 нефть подешевеет до $73 за баррель Brent в среднем за год (для российской нефти это будет означать около $60). ОПЕК более оптимистичен, пока организация прогнозирует небольшой рост спроса, но за последние полгода она уже пять раз подряд снижала свои прогнозы.

Есть и более радикальные сценарии. Цена на нефть в 2025 году может снизиться до $30–40 за баррель, если страны ОПЕК+ откажутся от ограничений на добычу нефти, считают аналитики Oil Price Information Service. Такое может произойти, если нефтедобывающие страны будут бороться за долю рынка. Если ОПЕК+ отменит сокращение добычи, это «фактически будет означать ценовую войну за долю рынка, которая может привести к снижению цен на нефть до минимумов, невиданных со времен COVID», — полагает старший энергетический аналитик MST Marquee Сол Кавоник.

Предпочесть борьбу за долю на рынке поддержанию цен уже решила Саудовская Аравия. Страна отказывается от неофициальной цели в $100 за баррель и с декабря увеличила добычу, чтобы сохранить долю рынка, писала Financial Times.

Снижение цен на нефть будет означать потери для бюджета и рост дефицита, который пока по плану довольно скромный — 1,1 трлн рублей или 0,5% ВВП. При снижении цены барреля на $10 бюджет теряет около 2 трлн рублей нефтегазовых доходов. То есть, при падении с запланированных $69,7 до $58 за баррель (прогноз Всемирного банка $73 для Brent минус дисконт для Urals), дефицит может составить 3 трлн рублей или 1% ВВП, а при снижении мировых цен до $40 — приблизится к 10 трлн рублей (более 3% ВВП). Такое резкое снижение мировых цен поставит российские нефтяные компании на грань рентабельности.

«Это фундаментальный шок, который затронет всю конструкцию. Экспортные доходы — это то, что поддерживает и курс рубля, и доходы бюджета. И когда кто-нибудь говорит, что это не затронет часть неэкспортных доходов бюджета, то это ошибка. Большая часть доходов бюджета на самом деле завязана на экспортные доходы, — объясняет профессор экономики Калифорнийского университета Олег Ицхоки. — Резко выросший при этом дефицит бюджета финансировать за счет внутренних займов будет не так просто, как сейчас. Кто будет добровольно в таких условиях покупать государственный долг, неясно. Думаю, никто, кроме банков, при настоятельной просьбе из ЦБ или Минфина».

Но у банков при резком сокращении кредитования из-за рекордно высокой ставки Центробанка, будет гораздо меньше возможностей для вложения в госдолг. Им и без этого предсказывают кризис — по мнению экспертов Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП), всю осень 2024 года сохранялась вероятность банковского кризиса. «В ноябре, судя по предварительной информации, наблюдаются признаки резкого сжатия кредитного рынка, которое может дать старт такому кризису», — говорится в декабрьском обзоре.

Падения более чем на 3% ВВП в России не было с кризиса 2008 года, но тогда у России был серьезный резервный фонд, который позволил пережить это относительно безболезненно. Сегодня на бумаге резервы еще больше, но де-факто ликвидных активов при таком радикальном падении цен на нефть хватит лишь на несколько месяцев. Если нет ни резервов, ни возможностей для внешних и внутренних заимствований, резкого падения уровня жизни россиян избежать будет невозможно.

Перемирие или окончание войны

Проблемы российской экономики вызваны в первую очередь войной и санкциями и чем дольше война длится, тем глубже будет кризис. Но если после инаугурации Трампа, как многие ожидают, активизируются мирные переговоры и конечном итоге приведут к долгому перемирию, то экономика почувствует облегчение далеко не сразу, а в первое время даже наоборот, испытает сильнейший стресс: возникнет синдром отмены из-за прекращения военных расходов, от которых экономика за последние три года успела попасть в зависимость.

«Если активные боевые действия будут остановлены, то расходы бюджета на оборону и безопасность, вероятно, сократят. А это значит, что экономика потеряет триллионы бюджетных денег — сократятся заказы оборонным предприятиям, закончатся выплаты контрактникам и компенсации военным. Такая отмена «военного кейнсианского стимула» вызовет экономический спад, если не возникнет другого, положительного, стимула вроде отмены санкций и возвращения в мировую торговлю, но в это я не верю, — замечает Татьяна Михайлова, приглашенный профессор Университета Пенсильвании. — Даже если санкции снимут (что маловероятно), то доверие контрагентов, инвесторов восстанавливаться будет медленно. Я скорее ожидаю оттока капитала, если вдруг российские деньги начнут опять принимать на Западе».

«В случае окончания войны я ожидал бы резкого смягчения денежной политики и одномоментной девальвации процентов на 20-35%. Будет необходимо занять высвобождающиеся из военного сектора рабочие руки. Инфляционный фон останется высоким еще 1-2 года, даже при быстром завершении войны», — прогнозирует директор Center for Analysis and Strategies in Europe (CASE) Дмитрий Некрасов.

Призрачная стабильность и волна дефолтов

Все опрошенные The Insider экономисты сходятся на том, что если внешняя конъюнктура не изменится (то есть цены на нефть не рухнут, а в Украине продолжится война) 2025 год скорее всего будет напоминать предыдущий: военные расходы продолжат плановый рост, Россия сохранит приток нефтедолларов, инфляция останется очень высокой и недовольство этим усилится, потому что в конце концов инфляция съест весь предыдущий рост зарплат (который уже сейчас тормозится).

«Будет примерно то же самое, что в 2024-м, только хуже в смысле инфляции, дефицита дешевой рабочей силы в гражданских отраслях, инвестиций в гражданские отрасли, зарплат бюджетников, пенсий, здравоохранения», — считает и Татьяна Михайлова.

К этому добавится торможение экономики, что особенно опасно при непобежденной инфляции. «Тут многое будет зависеть от того, как себя поведет правительство. Если при торможении экономики оно продолжит заливать ее деньгами, то и инфляция будет большая, и роста особо не будет. А если не будут пытаться залить пожар бензином, то, может быть и рост низкий, и инфляция ниже», — говорит экономист, профессор Университета Помпеу Фабра Рубен Ениколопов.

Первый сценарий — это стагфляция, когда инфляция остается высокой как в 2024 году, при низком экономическом росте или его отсутствии. Это приводит к падению реальных доходов населения. Второй — более оптимистичный, когда при небольшом росте экономики инфляция снижается и доходы населения в реальном выражении остаются на том же уровне или даже немного растут. Проблемы в отдельных секторах экономики можно предсказать уже сейчас, например в строительной отрасли. К этому приведет снижение ипотечного кредитования, вызванное высокими процентными ставками и остановкой льготных программ. Строительство начало замедляться в 2024 году, практически не прибавив ничего в третьем квартале — рост на 0,2% после 3-4% в первые два квартала, пишет ЦМАКП.

Пока текущая ситуация в России выглядит устойчивой, главным образом, благодаря макроэкономической стабильности, сохранявшейся в течение последних 20 лет с профицитами бюджета и торговыми профицитами, замечает Ицхоки, но ситуация меняется:

«Профицита бюджета уже нет, а если и торговые профициты пропадут, это будут уже две серьезные проблемы, к которым добавится третья — инфляция и валютный курс, стабильность которых Центробанк обеспечить уже не может. Поэтому возникают разные кризисные точки, и предсказать траекторию, по которой будет развиваться кризис, невозможно. Например, это может быть координация вкладчиков, когда все одновременно забирают свои деньги. Или волна дефолтов, когда один влечет за собой другой. И тогда встает вопрос — хватает ли у государства ресурсов, чтобы остановить эту волну. Есть целый набор событий, которые могут произойти, и мы на самом деле не знаем, достаточно ли ресурсов за фасадом внешней стабильности, чтобы остановить разные сценарии кризиса. Может произойти целый ряд событий, которые могут стать триггером кризиса, который ни Центробанк, ни министерство финансов не смогут остановить».

Рубен Ениколопов согласен с тем, что такой риск существует:

«У нас сейчас две параллельные экономики — военная и гражданская. Военная чувствует себя хорошо, это локомотив роста. В гражданской роста нет и хорошо, если нет падения. Издержки у гражданского сектора — капитал и труд — сильно растут: цена денег высокая, потому что ЦБ борется с инфляцией, а главное, растет цена труда, поскольку катастрофически не хватает рабочих рук. Поэтому первым проскальзывать будет гражданский сектор. Как только у компаний прекратится рост прибыли, они не смогут покрывать растущие издержки, им придется закрывать существенную часть бизнеса и может пойти волна дефолтов. В этом случае банки тоже начинают терять деньги и уже не могут так легко помочь бюджету, если в это время нужно профинансировать дефицит, они просто не в состоянии купить государственные облигации. Пока у банков есть “жирок” и на какое-то время его хватит, но вопрос, насколько масштабны будут проблемы и насколько они затянутся».