Климат-контроль: как Россия превратила экоповестку в инструмент политического влияния

EN

От скептизима к активизму

Нынешние власти России исторически были климатическими скептиками и рассматривали сокращение выбросов парниковых газов как угрозу экономическому росту. Владимир Путин не раз высказывал сомнения в том, что причина изменения климата — антропогенный фактор и, прежде всего, сжигание ископаемого топлива. Более того, он неоднократно говорил, что изменение климата якобы выгодно России из-за улучшения транспортных возможностей Северного морского пути. Как показывают опросы, многие россияне тоже не верят в изменение климата или не видят больших проблем в глобальном потеплении.

Незадолго до начала российского полномасштабного вторжения в Украину появилась надежда на то, что Россия, преследуя экономические интересы, всё же начнет по мере возможностей реально включаться в глобальную борьбу с климатическими изменениями. Россия могла стать главным плательщиком CBAM — трансграничного углеродного налога, который ЕС начал вводить с октября 2023 года, чтобы сократить выбросы в странах с более низкими экологическими стандартами.

Кроме того, западные инвесторы проявляли всё бóльший интерес к использованию российскими компаниями экологичного сырья и зеленой электроэнергии. А значит, декарбонизация экономики или хотя бы ее видимость набирала популярность и просто как способ привлечь больше иностранных инвестиций.

После начала полномасштабного вторжения в Украину CBAM потерял актуальность для экспортеров в связи с западными санкциями, изменившими географию поставок российских товаров, а привлечение западных инвестиций стало бесперспективным. Российские власти сосредоточились на противостоянии с Западом, а также на формировании вокруг России кольца развивающихся стран, которые не заинтересованы в декарбонизации. Основу этой политики составляют представления Путина и российских элит об изменении климата, экономике энергетики и развитии современных технологий. При этом для борьбы с врагом Кремль использует его же площадки — то есть экологические форумы и организации, просто на них продвигается теперь своя повестка.

Мифы о чистоте российской энергетики

Ключевой причиной глобального изменения климата является добыча и сжигание ископаемого топлива — на него приходится 75% выбросов всех парниковых газов в мире и за 90% выбросов диоксида углерода (СО2). 90% потребляемой энергии в России вырабатывается на таком топливе. Однако это не мешает российскому руководству пытаться убедить мир в том, что российская энергетика — самая чистая.

«В России уже 85% энергобаланса приходится на чистую, низкоэмиссионную генерацию, — заявил премьер-министр Михаил Мишустин на COP29. — Это в первую очередь газовая, атомная энергетика, из возобновляемых источников».

То есть, согласно официальной российской позиции, российская электроэнергетика «чиста» на 85%. «Грязной» якобы является только угольная генерация, которой в России в процентном отношении действительно немного — и гораздо меньше (17,9%), чем в среднем в мире (35,5%). А значит, мол, сокращать выбросы России больше не требуется.

Атомные электростанции (АЭС) и гидроэлектростанции (ГЭС) действительно не выбрасывают СО2 в атмосферу, но этого нельзя сказать о газе. Производство электроэнергии в России почти на 45% обеспечивается за счет природного газа, еще более 35% генерации приходится на ГЭС и АЭС. Газ также широко используется в быту — для отопления и приготовления пищи.

Если подходить к вопросу о «чистоте» российской энергетики, руководствуясь мировыми критериями (которые причисляют к «чистым» в том числе большие ГЭС и АЭС), то доля «чистой» электроэнергии в России составляет 37,2%. Это даже хуже, чем в среднем по миру (42%). И это если не рассматривать автотранспортный сектор, который в России полностью работает на ископаемом топливе, а также отопительный сектор, энергопереход которого в России еще практически даже не обсуждался.

Выбросы СО2 от сжигания природного газа почти вдвое ниже, чем от сжигания угля, но добыча и транспортировка газа всегда сопровождаются огромными утечками метана в атмосферу. Парниковый эффект метана за 20 лет его пребывания в атмосфере в 86 раз сильнее парникового эффекта углекислого газа (на единицу массы). Поэтому сокращение выбросов метана — это самый быстрый способ замедления глобального потепления. В последнее время в мире проводится переоценка выбросов метана, поскольку предыдущие оценки были существенно заниженными. По имеющимся данным, выбросы метана уже обеспечили около 30% повышения глобальной температуры воздуха.

В ноябре 2021 года на климатическом саммите СОР26 в Глазго была объявлена Глобальная инициатива по метану (Global Methane Pledge). Ее цель заключается в сокращении к 2030 году выбросов метана не менее чем на 30% по сравнению с 2020 годом. Инициативу уже подписали Евросоюз и еще 158 стран, однако Россия в число подписантов, понятное дело, не входит: Россия является глобальным лидером по выбросам метана от добычи нефти и газа.

Кремлевская версия борьбы за экологию

Российская климатическая политика исторически отличается острой неприязнью к солнечной и ветровой энергетике — ключевым компонентам западного энергоперехода. На Западе солнечные и ветровые электростанции считаются главным выходом из климатического кризиса: они производят самую дешевую электроэнергию, доступны практически во всех регионах и легко масштабируемы, а сроки их строительства минимальны и часто составляют меньше года.

В России солнечная и ветровая энергетика не воспринимается всерьез в силу предрассудков элиты. Так, Владимир Путин убежден, что ветрогенераторы убивают птиц и выгоняют червей из земли, а для производства достаточного количества электроэнергии за счет ветра и солнца планету нужно уставить частоколом ветряков и покрыть несколькими слоями солнечных панелей.

Из соображений заботы о червях Россия разработала собственные методы борьбы с изменением климата. Они включают сохранение «самой чистой» структуры генерации электроэнергии, которая сложилась в стране еще в советское время, продвижение российского газа и атомных реакторов в мире, развитие дискуссии о «чистом угле», а также планы по поглощению выбросов парниковых газов лесными и прочими экосистемами, включая доисторические.

На прошлом Климатическом саммите СОР28 в Дубае Россия представила эксперимент «Плейстоценовый парк», который предполагает воссоздание в Арктике экосистемы времен мамонтов в целях поглощения углекислого газа из атмосферы. Проект финансируется фондом угольного олигарха Андрея Мельниченко.

В октябре 2021 года, за несколько недель до климатического саммита СОР26, который прошел в Глазго, Путин заявил, что Россия намерена стать углеродно нейтральной к 2060 году. Эта цель действительно была объявлена на саммите в Глазго и зафиксирована в принятой 1 ноября 2021 года Стратегии социально-экономического развития России с низким уровнем выбросов парниковых газов до 2050 года (Стратегия низкоуглеродного развития). Но реально сокращать выбросы Россия не намерена — это следует непосредственно из официальных планов и стратегий.

Примечательно, что «инерционный» сценарий стратегии предусматривает не только рост выбросов парниковых газов к 2050 году на 19% по сравнению с 2019 годом, но и рост нетто-выбросов (то есть, выбросов углерода за вычетом их поглощения) на 25%. Поглощение парниковых газов при этом останется неизменным по сравнению с 2019 годом. Целевой («интенсивный») сценарий предусматривает сокращение выбросов к 2050 году всего на 14% по сравнению с 2019 годом, а также увеличение объемов поглощения более чем вдвое по сравнению с 2019 годом. Нетто-выбросы при этом сократятся на 60%, главным образом за счет поглощения.

В разделах документа, посвященных поглощению парниковых газов, речь идет преимущественно о лесах, также коротко затрагиваются вопросы накопления углерода в почвах и поглощения и накопления газов водными объектами. При этом научные исследования показывают, что поглотительная способность российских лесов будет только сокращаться.

В 2023 году обсуждался пересмотр Стратегии низкоуглеродного развития в связи с ограничением доступа России к западным технологиям. То есть, российские цели по сокращению выбросов в ближайшее время будут только снижены, и планируемые показатели по сокращению выбросов в России в ближайшей перспективе тоже будут снижаться.

Непосредственно перед COP29 стало известно, что российские ученые пересчитали выбросы парниковых газов по новой «суверенной» методике. В результате, нетто-выбросы «уменьшились» на 0,56 млрд т или на 34%. «Суверенная» методика это новые национальные коэффициенты вместо международных, которые использовались раньше. Пересчитанные показатели активно обсуждались в российском павильоне на COP29. Так Россия стала еще на один шаг ближе к углеродной нейтральности, не предпринимая никаких усилий.

Первый определяемый на национальном уровне вклад (ОНУВ) России в реализацию Парижского соглашения по климату вообще разрешает стране увеличивать выбросы до 2030 года. В 2020 году, когда Россия заявила свой ОНУВ, ее выбросы были немногим выше 50% от уровня 1990 года. Российский ОНУВ предполагает их «сокращение» к 2030 году до 70% от 1990 года — то есть, по сути, их рост.

Таким образом, Россия на словах позиционирует себя как страну, которая формирует самостоятельную климатическую политику, а на деле ее действия в этом направлении носят имитационный характер. В реальности климатические действия России нацелены на ослабление глобальной политики сокращения выбросов углерода, потому что это может поставить под угрозу российскую ренту от ископаемого топлива. И для борьбы с глобальной декарбонизацией России нужны союзники.

Политическое влияние под видом экологической политики

Россия пытается активно пропагандировать свою климатическую политику в других странах, особенно развивающихся. Одна из целей России — влияние в этом направлении на страны ЕАЭС, ШОС и БРИКС. Также Россия активно противодействует внедрению европейского механизма CBAM на международных площадках, таких как ВТО, Конференция сторон Рамочной конвенции ООН об изменении климата и других. Наконец, имитация климатической политики рассматривается Россией как инструмент борьбы за снятие санкций, введенных после начала полномасштабной войны в Украине. По мнению официальных представителей России, из-под санкций следует вывести как минимум низкоуглеродные технологии.

В октябре 2024 года в Казани прошел Саммит БРИКС, на котором Путин пытался сформировать антизападную коалицию и продемонстрировать, что Россия не находится в изоляции. В итоговой декларации саммита климат упоминается более 20 раз в традиционных для России тонах. В частности, в документе предлагается учитывать «структуру национальной экономики и энергопотребления, а также специфические обстоятельства стран, экономика которых зависит от продажи или потребления ископаемых видов топлива и связанных с ними энергоемких продуктов» для достижения «справедливого энергетического перехода». Документ также поддерживает «принцип технологической нейтральности», то есть использование всех доступных источников энергии, в том числе ископаемого топлива «с применением технологий сокращения и улавливания выбросов», природного и сжиженного нефтяного газа.

Особенно активно Россия старается пропагандировать свой подход к климатической политике в развивающихся странах, особенно на постсоветском пространстве — это можно проследить в продвижении российских атомных реакторов. В частности, визиты Путина в Узбекистан и Монголию в 2024 году сопровождались обсуждением строительства в этих странах малых атомных реакторов российским «Росатомом».

Также Россия намерена построить АЭС в Казахстане и Кыргызстане. Если такие планы осуществятся, эти страны окажутся еще более зависимы от России на десятилетия — в сфере энергетических технологий, топлива, а также, возможно, финансирования. При этом во всех этих странах в последние годы развивается ветровая и солнечная энергетика, а успехи в этой области нередко существенно опережают российские. По мнению многих экспертов, появление АЭС замедлит развитие возобновляемой энергетики, поскольку отвлечет огромные финансовые ресурсы, а также сохранит высокую централизацию в энергосистемах — то есть, одна российская атомная электростанция будет обслуживать крупные территории, и на них не будет нужды в других источниках энергии. (О том, как «Росатом» используется Москвой для политического влияния, The Inisder уже писал.)

Впрочем, за пределами постсоветского пространства влияние России на экологическую повестку невелико. И если усиления позиций климатических скептиков в ближайшее время и произойдет, то это будет связано скорее не с Владимиром Путиным, а с Дональдом Трампом.