У протеста женское лицо. Как волнения в Иране вынуждают режим провести настоящие реформы

Новый президент и слабая экономика

Экономические проблемы в Иране создали атмосферу и общий фон, которые дополнительно поощряют и разжигают гнев протестующих. В 2022 году уровень инфляции превысил 50%. Низшие слои иранского общества были наиболее подвержены ее негативным последствиям. Цены продолжали расти, в то время как покупательная способность домохозяйств падала, а темпы роста ВВП замедлялись. Благодаря высоким ценам на нефть в 2021–2022 годах иранская экономика не продемонстрировала отрицательные темпы роста. В то же время правительство не предприняло достаточно усилий для решения экономических проблем населения.

В 2021 — начале 2022 года действия только что выбранного президента Эбрагима Раиси в сфере экономики были неторопливы и инертны. Во многом это было связано с тем, что у нового правителя не было большого опыта в управлении экономикой — свою карьеру он построил в судебной системе. Весь управленческий стаж Раиси был ограничен тремя годами (2016–2019), которые он провел во главе крупного религиозного фонда — Астан-э Кудс Разави. Судя по его заявлениям, он старался избегать инноваций, ориентируясь на опыт своих предшественников. На практике это означало дальнейшую реализацию модели «экономики сопротивления», основанной на принципе частичной самодостаточности. Экономическая программа Раиси была построена на популистских заявлениях: он справедливо был обеспокоен безработицей, коррупцией, экологическими проблемами. Однако для реальных решений задач у него не было ни четкой программы действий, ни каких-либо новых идей.

Раиси не смог собрать сильную экономическую команду из единомышленников в своем правительстве. В середине лета 2022 года в иранская пресса рассказала о споре между вице-президентом по экономическим вопросам Мохсеном Резаи и министром экономики Эхсаном Хандузи по поводу межбанковской процентной ставки. Министерство экономики попросило Центральный банк снизить межбанковскую процентную ставку, а вице-президент по экономике настаивал на том, что процентная ставка не должна снижаться из-за высокой инфляции. Подобный спор был далеко не единственным внутри экономического блока. В результате постоянно возникающие противоречия внутри команды отсрочили введение необходимых мер.

Не пошли на пользу иранской экономике и сложная ситуация на мировых рынках нефти и газа, и избрание американского президента Джо Байдена в начале 2021 года. В отличие от своего предшественника Дональда Трампа, Байден не так жестко следил за выполнением нефтяного эмбарго, введенного в отношении Ирана. В то же время сам Тегеран уже разработал схему обхода санкций путем вывода части своей нефти на мировой рынок. Возросшие цены на нефть и тот факт, что экспорт обеспечивал практически положительное сальдо торгового баланса, позволили Ирану получать дополнительные доходы, которые он активно тратил на поддержание существования политического режима (см. таблицу 1). Это дало возможность Раиси пересмотреть подходы к решению проблемы иранской ядерной программы. Несмотря на первоначальные ожидания, что Тегеран попытается как можно скорее заключить новое соглашение с международными переговорщиками, чтобы снять санкционное давление, этого не произошло. Напротив, команда президента выбрала стратегию затяжных переговоров.

Хотя бы частичное ослабление санкционного давления позволило бы перевести иранскую экономику сопротивления из режима выживания в режим частичного роста. Это не означало бы немедленного улучшения социально-экономических показателей, но, по крайней мере, косвенно отмена санкций оказала бы на них положительное влияние.

Перемены «сверху» не сработали

К концу весны 2022 года Раиси выдвинул план экономических преобразований, который подразумевал значительную реформу системы субсидий. Иран отменил субсидируемый обменный курс иранской валюты по отношению к доллару США, который использовался для покупки и импорта товаров первой необходимости. Также была предпринята попытка произвести адресные прямые выплаты народу. Население Ирана было разделено на десять групп по доходам — от самых бедных до самых богатых. Первые три категории с низкими доходами получали ежемесячную сумму в размере 4 млн иранских риалов ($13,5 США по курсу свободного рынка), иранцам со средним доходом в 4–9 категориях выделялись 3 млн иранских риалов ($10,1 США). Оказавшиеся в самой богатой, 10-й группе доходов не получили никаких выплат. Раиси заявил, что деньги выплатят в течение двух летних месяцев, прежде чем их заменит система «электронного купона».

План экономических реформ был полон критических недостатков, они и стали еще одним катализатором протестов. Отмена специального курса доллара помогла устранить один из источников коррупции и растраты денег, но неизбежно подстегнула рост потребительских цен на импортные товары. Решение о реструктуризации выплаты прямых субсидий облегчило нагрузку на бюджет в долгосрочной перспективе, но ускорило темпы инфляции. Никаких альтернативных механизмов для ее сдерживания предложено не было. Напротив, правительство неуклонно сокращало годовой объем выпущенных облигаций в отсутствие спроса, в то время как частные инвестиции в иранскую экономику сокращались под давлением недоверия населения к экономической политике правительства. В других обстоятельствах и то, и другое могло бы помочь поглотить избыточную ликвидность.

Банковский сектор тоже оказался в сложной ситуации. По мнению иранских экономистов, высокие темпы инфляции и снижение доходов подстегивают потребности малого бизнеса в получении дополнительных кредитов. Банки, напротив, в этих условиях либо отказывают в финансовой поддержке бизнесу, либо устанавливают максимальную процентную ставку.

Кроме того, сама модель «экономики сопротивления», выбранная иранским руководством, без поправок неустойчива в долгосрочной перспективе. Ее применение смогло стабилизировать ситуацию в Иране после первого шока от введения санкций в 2010–12 и 2018 годах. Однако решить проблему их негативного воздействия на саму основу иранской экономики с помощью такой модели не вышло. Санкции ударили по способности экономики Ирана эффективно развивать производственную базу, привлекать иностранные инвестиции, использовать долгосрочные иностранные банковские кредиты и выходить на новые рынки.

Ухудшение производственной базы Ирана неизбежно станет главным препятствием для экономического развития страны и стабильных поступлений в бюджет. Санкции США стали одной из главных причин замедления развития нефтегазового сектора Ирана. С 2017 года не было прямых иностранных инвестиций ни в один крупный углеводородный проект в стране, а это означает, что в нефтяной сектор не поступали новые иностранные технологии. Более того, санкции частично затормозили развитие газового сектора Ирана, в результате чего страна с ее огромными ресурсами природного газа остается малым игроком на международном рынке.

Социальный фон

Неспособность руководства Ирана преобразовать даже медленный экономический рост в социальное развитие является еще одной долгосрочной структурной проблемой. С середины 2010-х годов покупательная способность и доходы иранских домохозяйств неуклонно падали. Более того, расходы на предметы первой необходимости были сокращены в пользу платежей за жилье (таблица 2). К 2022 году 60% иранского населения находилось либо незначительно выше черты бедности, либо непосредственно за ней. При этом 18,4% жило в абсолютной бедности.

Молодые женщины — лицо нынешних протестов, поскольку они представляют две наиболее уязвимые группы в иранском обществе: женщин и молодежь.

По оценкам иранских экономистов, уровень безработицы среди женщин составляет 13%, в то время как среди мужчин он примерно вдвое ниже (7,2%). Эти цифры вдвое выше среди молодых людей в возрасте от 18 до 35 лет. По другим данным, доля безработных среди людей в возрасте от 15 до 24 лет достигает 77% (7,1 млн человек) (график 1). Существует также гендерное неравенство в сфере занятости. Например, только каждая пятая женщина участвует в экономике.

Потеря веры и нарушение негласных соглашений

Экономические и социальные проблемы в Иране создавали почву для нынешних протестов, а политические причины стали их катализатором: иранский народ теряет веру в саму идею Исламской республики. Исторически низкая явка на де-факто организованных президентских выборах 2021 года и количество недействительных бюллетеней, превышающее количество голосов, отданных другим кандидатам, стали первым предупреждающим сигналом для иранской политической системы.

Люди негативно отреагировали на идею правительства очистить избирательный ландшафт, чтобы обеспечить победу Раиси. Его провальная социально-экономическая политика только усугубила ситуацию, уничтожив надежду даже у тех, кто еще верил в способность консервативного лагеря исправить ситуацию. Между тем неспособность предшественников Раиси из других движений добиться улучшений поставила законный вопрос о том, есть ли в рамках нынешней политической системы силы, способные обеспечить развитие и процветание.

Консерваторы стали заложником собственных лозунгов о том, что после президентских выборов 2021 года им удалось добиться единства между Верховным руководителем Ирана, Великим аятоллой Али Хаменеи, и всеми ветвями власти. Теперь правительство не может использовать традиционный для Ирана политический маневр, когда президент выступал в роли «козла отпущения», на которого Хаменеи мог свалить ответственность за все беды и демонстративно дистанцироваться от него. Сегодня Раиси и Хаменеи воспринимаются как прочный тандем. А значит, любая атака на президента автоматически означает атаку на Верховного лидера.

Последней каплей стало решение Раиси лишить иранское население свободы действий в праве не носить головной платок женщинам и получать «греховные удовольствия», такие как участие в шумных домашних вечеринках, посещение музыкальных вечеров в ресторанах и употребление алкоголя и наркотиков (и то, и другое официально запрещено в Иране). Это было частью негласного соглашения между народом и правительством: население терпело экономические трудности, но сохраняло лояльность в обмен на то, что имело право игнорировать некоторые правила. Однако при консервативном Раиси эта договоренность, служившая чем-то вроде предохранительного клапана, была нарушена, а вместе с ней иссякло и терпение народа.

Пока интенсивность протестов говорит о том, что Тегерану не удастся просто подавить их. Рано или поздно иранской политической системе придется меняться. Более того, глубина нынешнего недовольства в иранском обществе не позволит политической системе обойтись незначительными преобразованиями и реформами только в экономической или политической сфере.