«За неделю до выборов нам раздавали в конвертах “стимулирование” за достойные результаты». Исповедь председателя УИК

Как глава избирательной комиссии я отвечал за организацию и проведение выборов на своем избирательном участке, а также за сдачу итогов в вышестоящую комиссию. Моя комиссия была сформирована в 2013 году, мы принимали участие в выборах с 2014 года. В 2016 году это были выборы в Госдуму и в законодательный орган нашего региона. В 2018 году — выборы президента, затем — выборы главы региона и муниципальные — в 2019 году. В 2020 году мы проводили референдум по поправкам к Конституции. В 2021 году были выборы депутатов Госдумы и выборы в региональное законодательное собрание. Мои полномочия истекали в 2023 году, и я планировал принимать участие в выборах дальше, однако 21 сентября 2022 года в связи с известным указом президента я покинул Россию.

«Мне сразу озвучили, что мы должны добиваться определенных результатов выборов»

В участковую избирательную комиссию меня порекомендовал мой друг, который, как и я, работал в бюджетной сфере и был председателем УИК. В целом попасть в эту систему было возможно только либо по рекомендации кого-то из уже работающих председателей УИКов, либо при безусловном доверии председателя Территориальной избирательной комиссии.

На собеседовании с председателем ТИКа нам сразу озвучили, что необходимо добиваться определенных результатов выборов. Мой друг назвал этот подход стандартной процедурой и сказал, что ее проходят все председатели участковых избирательных комиссий. Это было первое, что меня удивило.

Второе — сам принцип комплектования участковых избирательных комиссий. Де-юре попасть в УИК и вышестоящие комиссии могут либо представители партий, либо независимые представители, выбранные коллективом на работе. Но по сути, мне, как и другим председателям, было предложено формировать свою комиссию из друзей и знакомых.

В моей комиссии были мои коллеги. Другие комиссии как правило состояли из родственников председателей с одними и теми же фамилиями. Далее эти люди, которых мы подавали в ТИК как членов наших УИК, приписывались к малоизвестным партиям, вроде партии «За права женщин» или «Демократической партии» и участвовали в работе комиссий как их представители.

Немногие общероссийские партии, такие как «Яблоко» и «Справедливая Россия», направляли своих независимых представителей. От других, например, от ЛДПР и коммунистов — всегда ставился человек, который был членом УИК. Например, секретарь моего УИКа был выдвинут от партии ЛДПР, хотя на самом деле никакого отношения к ЛДПР он не имел. Что касается независимых членов партий, тут тоже были пояснения от председателя - если эти люди не проявляют инициативу, то им можно было говорить: «Если вы сильно заняты, то имеете право не участвовать в заседаниях». Многих это устраивало.

Настойчивым — тем, кто хотел участвовать в деятельности избирательной комиссии — рекомендовалось давать максимально трудоемкие задания: расклеивать листовки по подъездам, раздавать приглашения для молодежи и так далее. Это было нужно, чтобы такой человек в сам день голосования был занят — например, переписывал всяких бабушек.

Сам процесс работы комиссии устроен так, чтобы облегчить продвижение тех партий и депутатов, которые выгодны правящему классу. И бюрократизация — лишь один из способов затруднить контроль со стороны членов комиссии и наблюдателей.

Деньги в конвертах от «благодарных спонсоров»

Территориальными избирательными комиссиями практиковалась так называемая поддержка избирательных комиссий. За неделю до выборов прямо в помещении ТИКа раздавали конверты с деньгами — где-то порядка 50–60 тысяч. Это делали люди из муниципальных образований. Позиционировалось это очень аккуратно: «Мы работаем на благо отечества, партии, и это стимулирование, связанное с достойными результатами выборов».

После выборов выдавался конверт № 2. Нам говорили, что это от жертвователей и спонсоров, которые благодарны комиссии за работу. Суммы от комиссии к комиссии сильно отличались. Например, в одном случае я получил 20 тысяч, а кто-то — 100 тысяч. Был случай, когда меня приглашали перейти в другой ТИК, говоря прямым текстом, что в конвертах будут другие суммы.

Еще одно стимулирующее воздействие для получения нужного результата — постоянные звонки в день голосования, когда звонит председатель ТИК или члены комиссии с просьбой увеличить какие-то показатели: «У нас всё плохо. Спасай, ты будешь героем. Мы тебя отблагодарим».

«Если я уйду, то на мое место придет какой-то топорный фальсификатор»

Основная задача для избирательных комиссий — попасть в средние результаты по городу. У нас был достаточно сообразительный председатель ТИКа. Он всегда старался быть где-то в середине по результатам выборов по городу.

То есть в комиссии все понимают, что результат показать надо, и скорее всего, если он не будет выполняться, придется что-то делать. Возможно, делать много. На некоторых участках СМИ хорошо поработали с населением или заметна высокая поддержка кандидата, на других — нет. Умный председатель оставит эту задачу для кого-то, кому нужны деньги, или тому, у кого нет головы. Были председатели, которые сами рвались показать больший результат. Но такие, как правило, не задерживались. Уголовку им не приписывали, но убирали из комиссий. Система очень не любит огласку в СМИ или скандалы и боится их.

Именно поэтому должны быть эдакие «образцово-показательные» УИКи, вроде нашего, которые выполняют работу адекватно и якобы не нарушают выборное законодательство. Чтобы всё было красиво.

Многие друзья сразу осудили меня за то, что я стал председателем комиссии. Моя сестра была независимым наблюдателем от «Яблока» и любила говорить: «Я знаю, чем председатели УИКов занимаются на выборах».

Да, на мелкие компромиссы мне приходилось идти, но я всегда считал, что если я уйду, то на мое место придет какой-то топорный фальсификатор, который просто будет выполнять данные ему приказы.

Единственный случай, когда председатель ТИКа прямо предлагал вбрасывать бюллетени, случился в 2020 году. Я прямо ему сказал, что делать этого не буду. Видимо, на него очень сильно давили сверху. Он прямо в ходе выборов предложил мне уйти. Я сказал: «Хорошо, я уйду, только кто будет работать?» После этого я понял, что меня будут убирать.

И действительно, в 2021 году у меня в комиссии не захотели брать протокол. Раздается звонок и говорят: «Протокол надо контролировать, не надо ехать сдаваться», — а я уже стою у дверей ТИКа.

О махинациях ТИКов

Первая задача, стоявшая всегда и на всех выборах, — это увеличение явки. Народу, как правило, приходит немного, побеждает представитель действующей власти. Проблема в том, что явку надо поднимать.

Самый простой способ — это направить списки от ТИКов, что кто-то где-то получил так называемые открепительные удостоверения, чтобы проголосовать в другом месте. С началом работы избирательной комиссии к нам направлялись списки избирателей, которые решили голосовать на других участках, и нужно было вычеркнуть из списков около 10% избирателей. Это один из способов поднять явку. Якобы все эти люди пришли в ТИК и взяли открепительные.

Но только я заметил колоссальную разницу в том количестве, которое было вычеркнуто, и числом тех, кто потом приходил с открепительными удостоверениями на наш участок. Это те люди, которые «открепились» в других местах. Если вдруг заранее «вычеркнутый» человек приходил, нам полагалось звонить в ТИК, каждого отдельно согласовывать и заносить в дополнительный список.

Если кто-то приходил с вычеркнутой фамилией, мы проверяли, не «карусель» ли это: не проголосовал ли этот человек где-то еще, и если нет, то человека вписывали.

Голосование по многомандатным округам — это тоже уловка в помощь председателям УИКа, чтобы добиться определенных результатов. В отличие от основного голосования, когда все участвующие в подсчете голосов раскладывают все голоса по отдельным стопкам: эта — за «Единую Россию», та — за ЛДПР, и наблюдатели легко могут это пересчитать вручную, с многомандатными округами избирателю в одном бюллетене нужно поставить пять галочек, и все их оглашает председатель УИКа, после чего складывает в одну стопку. Перепроверить это потом нереально. Даже если председатель будет стоять под камерой, он может огласить любые фамилии, кто там в эту камеру галочки разглядит. При таком голосовании побеждают, как правило, провластные кандидаты.

О предварительном голосовании

Каждый раз <перед выборами — The Insider> нам направлялись списки, всем УИКам. Это списки пожилых граждан или граждан с инвалидностью и тех, кто не может в день голосования самостоятельно прийти на участок. Эти люди не составляли протестную аудиторию, а наоборот, добавляли определенную поддержку тем кандидатам, которые были на слуху и в телевизоре. Согласно закону о выборах, эти люди должны самостоятельно заявить о своем намерении проголосовать на дому. Но ТИК давал комиссиям задание обзвонить этих людей, чтобы в день голосования выйти к ним с урной No2. Итоговая цель такова: чтобы они все проголосовали в этот день. Предварительное голосование на моем участке проходило только в 2014 году и это было так: избирателям дают бюллетень, они голосуют, затем он складывается так, чтобы не было видно результатов. Член УИК кладет его в конверт, а потом эти конверты отпрваляются в сейф. И перед процедурой начала голосования они высыпаются в общую урну. ТИК почему-то просил принести эти конверты в последний день голосования. Потом мы их получили обратно, и они ничем фактически не отличались.

О трехдневном голосовании и полиции

На выборах 2021 года ввели трехдневное голосование, чтобы все граждане успели прийти. Нам сказали: «После первого и второго дня вы закрываете избирательный участок и остаетесь там, и приедут люди, которые скажут, что делать».

Я звоню своему председателю и говорю: «Мы закончили. Можно уезжать?» — «Да». А в чате <чат, где общаются председатель ТИКа и все председатели подвластных ему УИКов — The Insider> написано: «Оставайтесь». Я говорю своему коллеге: «Поехали!» А к тем, кто остался, скорее всего приехали и поменяли эти сейф-пакеты с бюллетенями.

Сотрудники полиции должны охранять это всё, а они этого не делают вообще. Там можно приехать, открыть ключом и сделать что угодно. Никакой безопасности. Полиция будет пропускать всех работников избирательной системы. Ты покажешь им удостоверение, и они не будут разбираться, с какими целями ты приехал.

О видеонаблюдении

Видеонаблюдение — это удивительная вещь. Это было сделано после 2012 года, когда были протесты в связи с фальсификациями, для придания гласности процессу. Первые годы это более-менее работало, хотя мы получали указания от ТИКа: «Камера должна видеть избирательный ящик и бюллетени. Что там по бокам — не имеет значения».

С камерами они как-то проработали в 2014–2016 году, в 2020 году их вообще отключили. Я не знаю, почему. И нам сказали тогда, что об этом можно не париться.

В 2021 году камеры были, но размещены они были как-то странно и не охватывали весь участок. Нам тогда говорили к ним вообще не подходить, и что с ними работают другие люди, которые решают все связанные с этим вопросы. Я смотрел свои камеры и других комиссий — они все были определенным образом расположены, то есть видно было только основной избирательный ящик, а что происходит в комиссии, не было видно.

О подсчете голосов

Независимые наблюдатели и члены комиссии, как правило, контролировали подсчет бюллетеней, в которых галочка стояла за оппозиционного кандидата или партию, при этом отпуская внимание от наблюдения за остальными процессами процедуры подсчета голосов.

Самая толстая пачка — это правящая партия и ее представители. И эту пачку многие могли посчитать по-разному. Посчитать ее было сложнее, а ошибок там могло быть больше. И нам говорили, что если будут ошибки, а они всегда могут быть, то просто говорить, что член комиссии может ошибиться, когда считает толстую пачку.

Есть кандидаты, которые никому не интересны, и что там у них с голосами, никто не обращает внимания. Обращают главное внимание на оппозиционного кандидата и кандидата от правящей партии. Подсчет остальных особо никому не интересен.

Еще есть неиспользованные бюллетени. Их количество вычисляется сразу математически по спискам. По крайней мере в моей комиссии старались всё считать, потому что знали, что иначе может что-то не сойтись. Мой секретарь должен был знать количество тех, кто в списках, а в семь часов он должен был знать, сколько людей проголосовали, сколько голосовали на дому, сколько должно быть в каких ящиках. Все выданные и использованные бюллетени — их число уже известно.

Это уже не вопрос фальсификаций, а вопрос того, чтобы просто сошлось. Я не знаю, как делали люди, которые что-то там пытались фальсифицировать или корректировать. У моего соседа <председателя соседнего участка — The Insider> что-то там не сошлось в результате, и он сидел до пяти часов.

«Люди, которые работают там, готовы делать результат, нужный правящему классу»

Система очень хитрая, и она построена на том, чтобы получать определенный результат без фатальных последствий. Она очень аккуратно научилась всё страховать без перехода красных линий. Это работало и будет работать эффективно. Поэтому не нужно даже вбрасывать бюллетени. Комплектование избирательной комиссии идет по такому принципу, что возможности контроля минимальны. Даже в Петербурге это так реализуется, чего уж говорить о других регионах.

Так что это не вопрос о том, что есть какие-то отдельные нарушения, вся система выборов построена так, что она не может быть независимой и выполнить свою демократическую функцию по избранию тех кандидатов, которые представлены, даже тех, которые допущены. Система устройства комиссий заточена на то, чтобы обеспечить именно победы тех кандидатов, которые представляют правящие партии.

Избирательную систему надо выводить из-под контроля государства. Пока она контролируема, ни о каком независимом выборе россиян рассуждать не имеет смысла. Я даже не говорю про низкую политическую культуру населения. Да, это так, но даже при этом гражданин должен иметь право прийти и поставить галочку так, чтобы его голос пошел за того кандидата, которого он выбрал.

В России политическая культура не была сформирована, но главное в том, что в 1990-е годы была возможность для существования плюрализма и можно было проводить выборы. Тогда была возможность, а сейчас этой возможности нет. Сейчас независимых кандидатов до выборов просто не допускают.

И сейчас нужный результат в любом случае будет достигнут. Я вижу это по своему опыту. Люди, которые там остались и работают там, — они готовы делать результат, нужный правящему классу. С ними всё сделали и подложили все подушки им, их начальство хвалит и по головке гладит: в покое вас оставят и репрессировать не будут, только сделайте что надо, и получите свою конфету.

Я не питаю иллюзий по поводу России. Но Екатерина Шульман говорила в Берлине 1 февраля, что мы не должны укореняться заграницей и должны в будущем вернуться в Россию и восстанавливать ее. И для меня это будет возможно, когда власть в России изменится.