Политика
С момента подписания заявления о прекращении огня в Нагорном Карабахе прошел почти месяц, и только сейчас стало понятно, где может появиться российско-турецкий центр по контролю за перемирием. В Нагорный Карабах турецких военных не пустят: речь об Агдамском районе, который, впрочем, достаточно глубоко вдается в территорию, где осталось армянское население. Корреспондент «Коммерсанта» Кирилл Кривошеев проехался по району и понял, что работать этому центру будет непросто.
Информация о том, что совместный российско-турецкий центр по контролю за перемирием будет размещен в Агдамском районе, появилась вечером в субботу, 5 декабря в российском издании «Вестник Кавказа». Азербайджанские военные и чиновники пока ее не подтверждают, но новость буквально сразу распространило официозное издание Haqqin.az, что может служить дополнительным подтверждением. Наконец, размещение центра именно в Агдамском районе выглядит попросту логичным - до него уже сейчас достаточно легко добраться как со стороны Баку, так и со стороны Степанакерта.
Сообщение «Вестника Кавказа» сильно остужает звучавшие все это время опасения, что турецких военных пустят в сам Карабах. Издание лишь повторяет слова российского министра Лаврова - выезжать в армянские населенные пункты турки не будут, ограничившись наблюдением с дронов. Возникает закономерный вопрос, почему же тогда турецкие чиновники уверяли, что их миротворческая миссия будет «равна российской»? Судя по всему, это была игра на внутреннюю аудиторию.
Не исключено, что официальное объявление о расположении центра приберегли для самого Реджепа Тайипа Эрдогана. Он приедет в Баку 9-10 декабря на военный парад в честь победы Азербайджана. Кстати, едва утвержденный государственный праздник, День победы, уже успели перенести по просьбе турецкой стороны с 10 на 8 ноября. Дело в том, 10 ноября умер основатель Турецкой республики Мустафа Кемаль Ататюрк, и в Баку сочли неуместным праздновать, когда у главного союзника день траура. Новый День победы привязан к взятию Шуши, о котором президент Азербайджана Ильхам Алиев объявил 8 ноября.
Мы посетили Агдам и окружающие его села по следам других журналистов “Коммерсанта”, которые приезжали сюда сначала во время активных боев, а потом когда район, в соответствии с трехсторонним заявлением лидеров России, Армении и Азербайджана, покидали армянские жители. Людей в этих местах тогда было очень мало. Сейчас, возможно, немного больше, но разговаривать с журналистами никто из них не хочет - это азербайджанские солдаты. Война закончилась месяц назад, а у них по-прежнему сохраняется правило - не только не общаться, но даже не разрешать себя снимать. Впрочем, иногда поблажки случаются, с особого разрешения командира.
Останавливаемся возле главной достопримечательности когда-то 28-тысячного Агдама - мечети 1870 года постройки. С минарета открывается вид на город, вернее, на его руины. Но фотографий отсюда множество: с 1994 года журналисты много раз приезжали сюда с армянской стороны. На деревянных перилах выцарапаны автографы на армянском, этим никого не удивить. Через дыры в крыше можно разглядеть молельный зал - там прямо на земляном полу военные расстелили коврики.
Больше относительно целых зданий в Агдаме нет, разве что фасад драматического театра. В азербайджанских СМИ даже популяризируется новое название Агдама - “кавказская Хиросима”. На фотографиях оттуда видно буквально две уцелевших постройки. Если российско-турецкий центр действительно разместят в Агдамском районе, то точно не здесь. Скорее всего, это будет блочное строение или вовсе здание, расположенное за бывшей линией фронта - Агдамский район она разрезала на две части.
Целые дома, даже со свежим ремонтом, мы встречаем когда доезжаем до села Шелли, жившие здесь армяне называли его Ухтасар. Именно здесь наши коллеги из “Коммерсанта” делали репортаж о том, как люди навсегда уезжают с насиженных мест. «В селе повсюду растут ухоженные гранатовые деревья, которые склонились к земле под тяжестью плодов», - эта фраза из их текста все еще актуальна. Хотя некоторые плоды уже начали портиться прямо на ветвях. Прогуливаясь вдоль садов, находим белые мешки с гниющими гранатами - видимо, кто-то хотел собрать часть урожая, но не успел. Пачки из-под сигарет, разбросанные рядом, армянские. Казалось бы, обычный мусор в нынешних условиях становится целым археологическим свидетельством - правда, не далеких веков, а событий месячной давности.
В Шелли-Ухтасаре новенькая школа с красной крышей, но в ней живут азербайджанские солдаты, и туда совсем нельзя. Зато никто не запрещает осмотреть сожженный дом напротив - как писали журналисты, работавшие с армянской стороны, многие армяне сжигали дома, чтобы те не достались азербайджанцам. Там тоже чувствуешь себя археологом: в куче пепла можно найти симпатичный чайный сервиз и турку. Предметы облеплены расплавленным стеклом, такой силы был жар. Замечаю раскрытую книгу - на сгоревших страницах еще можно рассмотреть армянские буквы. Но трогаешь рукой - и они исчезают, мельчайший пепел перемешивается.
Вместе с сотрудниками ANAMA (государственное агентство по разминированию) след в след идем по старому азербайджанскому кладбищу на окраине села. Нас предупреждают о возможных минах, но мы замечаем лишь коровьи лепешки - судя по всему, к могилам последние четверть века относились без особенного почтения. Многие памятники разбиты на мелкие кусочки: то ли специально, то ли от обстрелов - они тут с 1992 года не были редкостью. Те, что сохранились, рассказывают целые семейные истории. На одной небольшой плите умещаются имена трех покойников: имя первого написано арабской вязью - ее в Азербайджане использовали до 1922 года, и два - на кириллице - это уже советское время. Ильхам Алиев в одном из интервью упоминал «мечети, в которых держали коров и свиней». Такую мечеть мы тоже видели - в селе Гияслы, тоже возле Агдама. В месте, где когда-то молились люди, лежат груды сена, а рядом сделан загон. Вокруг такие же безжизненные руины: откуда фермер пригонял свой скот, и зачем пас именно тут, совершенно неясно.
Нам рассказывают удивительную историю: якобы рядом, буквально за Шелли, есть село, где до сих пор живут армяне. Будут их выселять или нет - еще не решено, поэтому пока они остаются в домах, а стоящие буквально в паре километров азербайджанские военные туда не заходят. По дороге туда водитель вглядывается вдаль: «Не пойму, это еще наши или нет…».
Дома на склоне горы хорошо и правда видно с азербайджанского блокпоста. Командир подтверждает: армяне живут, но мы с ними никак не контактируем. За продуктами они спокойно ездят в ближайший армянский город Аскеран, дорога туда открыта. Нам подсказывают название села - Храморт. Оно относится не к Агдамскому, а к Ходжалинскому району по территориальному делению Азербайджана, а в советское время и вовсе входило в Нагорно-Карабахскую автономную область (НКАО). Следуя букве заявления трех лидеров, выселять его не должны, но вот проблема - оно единственное расположенное с «азербайджанской» стороны горного хребта. Если все армяне будут по одну сторону гор, а азербайджанцы - по другую, трудностей будет куда меньше. По дороге мимо Храморта то и дело проезжают машины с российскими флагами - это миротворцы. Посмотреть на их блокпост можно, поговорить - нельзя.
На выходных армянские СМИ рассказали историю жителей Храморта Адемника Амбарцумян и Рамида Хачатуряна, которые вряд ли согласятся, что жизнь в селе сейчас спокойная. Амбарцумян рассказал, что азербайджанцы задержали его с другом после того, как они случайно вышли к блокпосту - скорее всего, тому самому, где были мы. После этого его доставили в Баку и допрашивали, а уже оттуда доставили в Армению при содействии командующего российскими миротворцами Рустама Мурадова.
Судьба азербайджанских беженцев из Агдамского района, возможно, даже драматичнее, чем у их братьев по несчастью лачинцев и кельбаджарцев. Многие из них с 1993 года жили буквально в получасе езды от своих домов, в поселке Гузанлы, но попасть домой не могли. К тому же во время всех обострений в Гузанлы падали снаряды. Последняя война не стала исключением. До войны в Гузанлы жили всего 7 тысяч человек, а после - 45 тысяч. Всего в Агдамском районе в 1989 году жили 131 тысяча человек.
Условия, в которых они живут, ужасны. Это низкие мазанки, а душ в любое время года -- на улице, причем воду надо греть на дровах. Но беженцы не особенно жалуются: «Мы здесь временно, как только будет можно - вернемся домой. Гузанлинцы просто нас приютили». Некоторые азербайджанские беженцы гордятся тем, что все эти годы хранили ключи от своих домов. Но мы таких не находим. «Ключи были, но дети игрались, и потеряли их», - говорит пожилой мужчина Вагиф Алиев. Его сыну Ильгару 39 лет, из родного села он уехал в 12 и утверждает, что помнит абсолютно все. Его последняя школьная фотография сделана в 1990 году. В 1991-м там уже начали стрелять.
«Государство обещает, что построит нам дома, но мы хотим построить что-то сами, - говорит еще один аксакал, Араз Керимов. - Все живут мечтой, чтобы нас хотя бы посадили в автобус и отвезли в родные места - просто посмотреть и вернуться. Но сейчас там все еще много мин».